Задушевный разговор

Старуха. Ещё бы! (Кашляет.) Однако вернёмся к происшествию, о котором я уже упоминала раньше. Убив в слепой ярости своих детей и твоих братьев, исполин Алкид исчез. Прошлявшись несколько недель по пустыне, он пришёл к развалинам материнского дома… Пришёл ночью, пришёл, сторонясь людских глаз. И, когда царь Феспий совершил над ним обряд очищения, Алкид спешно отправляется в Дельфы, чтобы спросить Пифию о том, что делать дальше…

Иолай (перебив). Пифия впервые назвала его Гераклом, что значит «прославленный Ге?рой». Она посоветовала ему поселиться в Тиринфе и двенадцать лет служить у Эврисфея. Совершать любой подвиг, который тот ему повелит совершить. Геракл очень расстроился: служить человеку, который… как он знал… во многом уступал ему самому в уме и силе…

Старуха (в зал). По поводу ума я бы поспорила.

Иолай. С этого времени Алкид стал называть себя Гераклом.

Старуха (с лукавой усмешкой, кивает вверх). Зевс всё предусмотрел. Теперь, после убийства своих детей, Алкиду нужно было быстренько поменять имя. Алкид убил Алкидов, детей своих, ко всему прочему, убил детей своего брата. Слишком страшно, чтобы быть правдой. Дело, впрочем, можно было замять. Но Ификл не стал молчать, и вышел громкий скандал. Надо было срочно менять имя. Само имя Алкид слишком примелькалось, оно не сходило с уст людей и стало синонимом словосочетания «убийца своих детей». Не выбрали ничего лучше, чем прикрыться другим именем – именем верховной богини Олимпа, славной Геры.

Иолай (с пафосом). Именно под этим именем его узнает весь мир, именно с этим именем будут связывать его великие подвиги.

Старуха. Опять ты за своё, Иолай! Никаких подвигов не было… Так! Много шума из ничего…

Иолай. Тебе не удастся переубедить меня, старуха. Двенадцать подвигов Геракла уже никто не сможет вычеркнуть из истории человечества. Одно только убийство немейского льва…

Старуха. Вот, точно, совсем забыла. Старею… Первый подвиг Алкида.

Иолай. Первый подвиг Геракла, старуха.

Старуха. Я бы не посмела называть убийство бедного животного подвигом.

Иолай (встал). Что ты сказала?

Старуха. Тебя же там не было. Ты знаешь эту историю со слов самого Алкида.

Иолай (роется в свитках, что лежат рядом с ним на плоском камне). Сохранились воспоминания пастуха по имени Молорх.

Старуха. Он видел не более твоего. Вся его забота заключалась в том, чтобы оплакивать погибшего в лапах льва своего маленького сына да рыскать по пустому городу, занимаясь мародёрством. Жители города покинули свои дома в одночасье, боясь льва, а Молорх остался. И бедное дитя поплатилось жизнью за глупость отца. Так вот, этот Молорх тридцать дней сидел, запёршись в винном погребе под домом богатого горожанина и ожидая, когда за ним вернётся Алкид.

Иолай. Клевета!

Старуха. Когда Алкид покинул пустынный город Немею, он отправился на поиски логова льва в лес… Тут-то и появился Гермес, посланец повелителя молний. Он надоумил Алкида, как победить могучего волшебного льва. Гермес дал сыну Зевса и Алкмены пузырёк с мёртвой водой из реки Стикс, что течёт в царстве мёртвых. Он же неведомо откуда привёл жирного барана. Где взял Гермес этого барана – загадка! Ведь немейский лев, с тех пор как его выпустили на волю, опустошил все окрестности. Ну да это забота богов. По наущению Гермеса Алкид взвалил себе на плечо барана и пошёл искать логово. Гермес взмыл в небо и исчез. По меткам на деревьях, которые оставила Афина, Алкид без труда обнаружил логово лохматого лесного разбойника. Вошёл в него, так как знал, что льва там не было. Гермес сделал своё дело. Вошёл и заметил, что пещера имеет два входа. Алкид завалил один вход камнями. Внутри логова он привязал к валуну барана, которого предварительно окропил мёртвой водой из реки Стикс. Сам же взобрался на скалы над свободным входом в логово и стал ждать. Блеянье барана разносилось из пещеры по округе. Когда появился лев, запах барана заманил его в логово. Там свирепый лев набросился и сожрал бедного барашка. Вода из мёртвой реки подействовала, и лев ослаб и ослеп, но не сдох, как рассчитывал Гермес. И когда незрячее и обессиленное хищное животное выползло из логова наружу… Тут его уже ожидал Алкид, который столкнул огромную каменную глыбу, и та раздавила льва в лепёшку.

Иолай. Геракл задушил немейского льва руками, это знают все!

Старуха. Алкид раздавил немейского льва огромной каменной глыбой, это и есть правда. Вот как он задушил немейского льва.

Иолай. Шкура льва была так тверда, что ни стрела, ни меч, ни копьё не брали её.

Старуха. Верно. Твоя правда. Затем Алкид отодвинул валун, вырвал с помощью кузнечных щипцов коготь льва. Я не буду говорить, кто оставил эти щипчики. Этим когтем Алкид распорол шкуру льва и содрал её с туши. С тех пор он стал носить эту шкуру как накидку. А череп с мордой служили ему шеломом.

Иолай. Геракл точь-в-точь повторил подвиг моего отца в Феспии.

Старуха. И по дорогам Греции стали бродить два крепких парня в львиных шкурах. Вот откуда появился слух, что Гераклов было несколько… трое… шестеро… сорок три… и так далее.

Иолай (упрямо). Геракл был один. Ибо только он один мог задушить немейского льва руками. Я подчёркиваю: руками!

Старуха. Когти чудесного немейского льва были тверды, как сталь, и остры, как лезвие цирюльника. Стоило льву полоснуть раз-другой Алкида не сильно или случайно – и всё!..

Иолай (машет свитком). Но Молорх говорил…

Старуха (кричит). Зевс не мог допустить, чтобы его любимому сыну грозила смертельная опасность!

Иолай (тоже кричит). Молоко богини Геры сделало Геракла неуязвимым! Неуязвимым от стрел, мечей и копий, от когтей и клыков диких животных, от…

Старуха. Ты же старый вояка и опытный боец, Иолай. И теперь представь себе сцену (истерически хохочет): Алкид душит огромного льва, а лев тем временем беспомощно задрал лапки к небу… «На, мол, души меня, Алкид, ты же славный парень!» Так, что ли?!

Иолай. Геракл напал со спины и свернул льву шею.

Старуха. И лев, по-твоему, даже лапой не повёл? Оставь эту историю детям на ночь, Иолай. Ты сам много раз дрался с дикими животными и нападал со спины… И что? Тебе это помогло?

Иолай молчит.

Старуха. Рваные раны, следы от когтей, укусы!.. А что потом? Загноения. Месяцы в бинтах. Примочки, отвары. Всё твоё тело покрыто шрамами.

Иолай. Я и подумать не мог.

Старуха (мягко перебивает). А надо бы, не мальчик уж, и даже не муж…

Пауза.

Старуха. Эти листы наполнены ложью.

Берёт свитки и бросает их в фонтанчик. Иолай вскакивает. Старуха острым нижним концом палки резко бьёт ему в грудь. Старик оседает на скамью.

Иолай (шипит). Ведьма!

Старуха (берёт один из свитков, что лежат на камне, пробежала глазами). Второй подвиг Алкида. У тебя он описан кратко.

Иолай (трёт ушибленное место). Я был его участником. Мне неудобно. Получается, я восхваляю самого себя.

Старуха (нежно, с жалостью). Больно?! (Гладит Иолая по плечу.)

Иолай (стиснув зубы). Ты задела мою старую рану, старуха.

Старуха. Лернейская гидра. Всего сорок девять строк крупным детским почерком. И это твоё первое боевое крещение в лучах славы великого потомка Персея, сильнейшего из людей – Алкида.

Иолай (всё ещё трёт грудь). Героя украшает скромность.

Старуха. Ну… почему? Расскажи мне, как это было, а, славный Иолай! Это твоё боевое крещение. Его ты должен помнить особенно подробно. Дело было, кажется, на болотах.

Иолай (трёт рану). Путь к славе не всегда усыпан лепестками роз, старуха.

Старуха (разворачивает свиток). Ну, что тут у тебя? (Читает.) Подвиг второй: лернейская гидра. (Себе.) Интересно. (Читает.) Город Лерна стоит на берегу моря в пяти милях от Аргоса. Это плодородное и святое место стала опустошать хищная гидра, которая устроила себе логово под платанами у семи ключей, дающих начало реке Амимоне, и рыскала по соседнему бездонному болоту.

Иолай. У гидры было огромное собачье туловище и девять змеиных голов, одна из которых была бессмертна. Некоторые считают, что у неё было пятьдесят, сто и даже десять тысяч голов. Я читал об этом… Но…

Старуха. Во всяком случае, она была так ядовита, что одно дыхание её и даже запах её следов могли уничтожить всё живое.