Волки

Группа Corner собралась на базе, чтобы обсудить ситуацию, выпить, а заодно краем глаза посмотреть футбол. За футбол был только Шершень, но с ним считались, ведь от укусов шершней может умереть не только взрослый человек, но и полноразмерная лошадь. Пили бюджетную настойку на кедровых орешках, которая почему-то продавалась совершенно легально в магазинах дешевле водки, хотя, по сути, была водкой, в которой плавали орешки, как водка плюс орешки могла стоить дешевле чистой водки – оставалось загадкой маркетинга. Закусывали селёдочкой на газете, плюс хлебушек и к нему крупными дольками нарезали лук. Ничего лишнего. Кроме футбола.

– Шершень, ты хоть объясни, кто с кем играет?

– Все против всех, сегодня одновременно сразу все матчи тура проходят. Если ЦСКА победит Рубин, то станет чемпионом страны по любому, а если сыграет вничью или проиграет и Ростов победит Терек, то он получит золото… – а потом он пояснил, кто может вылететь из высшей лиги, но это стало так неинтересно и уныло, что ещё раз выпили.

Серьёзные разговоры за водкой и под стрекотанье футбола сводились к тому, что бабы развалили The Beatles и группу Сorner бабы тоже могут довести до цугундера. Все многозначительно посмотрели на Роджера.

– А я что?! Я ничего! – это была ложь и провокация, все знали, что именно басист разваливает группу с помощью приглашенных фемин различного возраста, порой, даже малолеток.

Устроили тёмную, но басист вырвался с базы и пошёл за водкой, ведь без бутылки его бы просто не пустили назад. Далее решали вопрос с туром. Боцман предложил начать с Урала и двигать на Восток до Владика.

– К хуям Владик, надо брать Москву! – с пол оборота завёлся Шершень. Толик взял нейтралитет, а Пете тоже как-то всё было фиолетово, хоть на Запад, хоть на Восток. Вместо того, чтобы препираться с Шершнем – а Боцман это мог! – он поступил умно и филигранно, без предупреждения как заорал:

– Гол!

– Бля! Да как они играют! Да во дворе так никто не играет!

– А кто забил?

– Дзагоша! Рубиновцы – козлы сами себе гол привезли!

– Жёлтенькие или красненькие? – Петя тихо поинтересовался у Толика, тот пожал плечами. Из них никто не рубил в футболе.

– Короче, мужики, едем до Владика, а потом самолётом до Москвы и не ебёт! – с таким предложением Боцмана трудно было не согласиться.

Как три мушкетера они ладонями забились.

– Я всё вижу! – сообщил Шершень.

Когда вернулся Роджер и коллектив обрёл полноту, Боцман строго посмотрел на Петю.

– Петя, а сейчас, как на духу – два вопроса. Вопрос первый: что у тебя с конторой?

Петя ждал подобного и это случилось. Всё правильно, надо разрешить назревшее.

– Ничего. – Но этого, явно, было мало. – По чесноку ничего. Вызывали два раза, допрашивали, я всё про волков сказал, а больше ничего.

– Угрожали?

Петя пожал плечами.

– Вот упыри! – У Боцмана репрессировали деда и он ненавидел чекистов, как бы они ни назывались.

Выпили. Помолчали.

– А теперь второй вопрос: что у тебя с волками?

– Да тоже ничего… ну, то есть видел два раза волков. Больших. Общался с ними телепатически. Они сказали, что земля, на которой химзавод хотят построить, это их земля и что они будут убивать.

– К доктору ходил?

– Ходил! Все показатели в норме! – и только успел это заявить Петя, как у него сильно заболел живот. Он побежал в туалет.

– Вроде он в норме, – заявил Шершень.

– Он и к доктору ходил, – поддержал Роджер.

– В порядке Петя! – объявил Боцман.

– Согласен! – присоединился к большинству Толик.

Выпили за отсутствующего фронтмена группы. Однако минут через сорок Седых позеленел до синего и вызвали скорую. Довольно долго карета не могла найти в подворотнях базу. Боцман орал в трубку правильный маршрут, Шершень побежал на улицу, Роджер поддерживал Петю, а Толик разливал водку.

– Махни с солью, сразу полегчает.

Петя махнул, но не полегчало. Наконец пришли люди в синих униформах и с чемоданчиком. Врач и медсестра. Врач щупал живот и так и эдак, но не нашел признаков аппендицита. Тут ещё Петя вспомнил, что сегодня на базаре заточил шаурму. Врачи померили температуру и давление, сделали энцефалограмму. Далее врач решил, что это пищевое отравление. Медсестра вколола Нош-пу и медики уехали (от водки они отказались). Седых стало мальца получше.

Когда они вызвали такси и Петя поехал домой, он спросил у Толика:

– А выиграл кто?

– Жёлтенькие.

Петя так и не понял, кто стал чемпионом России.

А Веста не поняла его, по виду любимой женщины он понял – она зла, как сто чертей и ему полагается взбучка, поэтому Петя сделал жалостливый вид и рассказал, как отравился шаурмой и как ему плохо.

– А пахнет то водкой, – съязвила язва.

– Ну пробовали лечить водкой с солью, народный рецепт, потом скорую вызвали… – и чем он больше говорил, тем больше таяла Веста, а ведь она серьёзно хотела ему накатить. Пронесло. Но пронесло ли?..

На следующий день Пете лучше не стало, температура – высокая, живот – каменный. Утром третьего дня Веста глянула на мужика и сразу вызвала скорую. Петя посинел до черноты. Приехали врачи, уже другие и сразу же забрали Седых. С мигалками понеслись в больницу. В Приозёрске хороших больниц ровно две – первая и вторая, первая лучше оборудована, а во второй врачи ещё старой, советской школы. В этот день дежурной больницей числилась вторая, туда Петю и определили. Снова анализы и необычная просьба – побрить живот до самого низа. Петя брил там, где никогда до этого не брил. Не одно одноразовое лезвие на это извел. Волосьев было много, а опыта брить живот, наоборот, мало. А дальше его определили в палату и только-только он разложил свои вещи в тумбочку, как его попросили раздеться и в одних трусах уложили на передвижные носилки на колесиках. На лифте подняли на пятый этаж в операционную. На операционном столе Петя раскинул руки, как на кресте (руки зафиксировали, чтобы он ими не дирижировал). Далее ему что-то вкололи, а потом спросили тот ли он самый солист группы, что поет про волков. Петя не успел рассказать про свое житие бытие, как его срубило, последнее, что он помнил – рука поднесла к его лицу кислородную маску…

Лес с высокими деревьями, они уходят куда-то в бесконечность, они словно струны, на которых великаны играют громоподобный рок. Вся Вселенная – это струны, так очевидно! Почему физики об этом не знают? Откуда-то сверху по струнам-деревьям тёк и пульсировал свет, насыщенно оранжевый, как апельсиновый сок. Между деревьев что-то мелькнуло, что-то грациозное… светлая девушка-эльф… она звонко смеялась. Петя рванулся, чтобы её нагнать, но как бы он быстро ни бежал, эльфийка бежала быстрее и волосы её светлые развивались и маячили на недосягаемом расстоянии. Что-то кольнуло Петю. Он обернулся. Серая тень метнулась и спряталась за деревьями. Но краем глаза Петя засек волка. Большого, как трамвай. Так они и бежали – Петя догонял девушку, а волк догонял Петю. Лес закончился и они побежали по траве, а потом Эльфийка прыгнула с высокого обрыва и полетела, Петя прыгнул за ней и тоже взмыл в воздухе, люди летают, почему об этом не знают физики? Надо будет показать Серёге, а то ведь снова не поверит. А дуралей-волк остался с носом… но с носом ли остался волк?

Петя очнулся в реанимации, никак не мог сфокусироваться на лампочке и белом потолке. К нему подходила медсестра (которую он не видел, а только слышал) и говорила: «Седых», и уходила. Петя ничего не мог ответить – во рту торчала трубка для дыхания, горло ужасно пересохло и молодой человек почти сорока лет отроду ужасно хотел пить, руками дергать не мог – они были зафиксированы. И снова подходила медсестра и говорила: «Седых», и уходила. Через положенное время Петю освободили от трубок и на коляске вкатили в палату на шесть человек. С соседями повезло ещё двое молодых людей лежало с аппендицитом.

Седых позвонил маме, успокоил, потом позвонил Весте, успокоил. Потом сфоткал трубку, торчащую из живота и написал вКонтакте: «Благодаря дренажу, я похож на самогонный аппарат, из которого капает виски 38-летней выдержки :)»

Шутки кончились ночью, когда Петя проснулся и не понял кто он такой. Он понимал, что находится в больнице, он даже взял свой сотовый с подоконника, но телефон не мог помочь ответить на вопрос: «Кто я такой?» Такая хуйня случилась с ним – с кем??! – впервые. Он даже помнил, что ему – кому??! – нельзя пить. Он приложил чашку ко лбу, она была холодная, лоб горячий. Но чей это был лоб? Хотелось волком завыть на Луну!

На следующий день Петя мочил губы платком, который макал в кружку с водой. И звонил друзьям, коллегам и рокерам и всем говорил, что у него всё в порядке, но чтобы не приходили – он не хотел, чтобы его видели совсем разобранным. «Вот разрешат пить хотя бы компот – тогда и приходите и приносите вкусняшный компотик из чернослива!» – в очередной раз говорил он в трубку.

Разрешили воду. И это первое главное событие второго дня. А ещё пришла Веста, она принесла воду без газа. Она посидела на краешке койки, она расчесывала слипшиеся от пота волосы Пети своими пальчиками и это восстанавливало его силы лучше, чем любые лекарства. Трубку от дренажа Седых замаскировал одеялом и желтого цвета жидкость из неё неслышно капала в баночку под кроватью.

На третий день врач разрешил Пете пить компот – после воды без газа это в радость! А ещё ему разрешили ходить в туалет, это лучше, чем в утку – не напрягаешь коллег по несчастью.

Веста принесла компот из чернослива и это было дважды благословенным событием. Петя посмотрел его на свет, понюхал, пригубил, покатал во рту. Проглотил, зажмурился от удовольствия: