Право первого хода

Света приподнялась. Теперь она сидела на полу, опираясь на руки и глядя куда-то мимо Виктора.

– Ты поняла?! – громче спросил он.

Она все молчала.

– Ладно, подумай. Я сейчас уйду. Мне надо… А ты подумай. И учти на всякий случай: ты в этом деле по самые уши. Если что…

6

Ошибался Виктор, ох, как ошибался – несчастная жертва недобросовестности и дезинформации. Жива была Вика. Как говорится, живее всех живых. И хотя спасло ее исключительно слепое стечение обстоятельств, ни радости, ни благодарности судьбе она не испытывала. Напротив.

То, что сейчас случилось, подкосило ее едва ли не больше, чем случившееся перед этим. Там она была просто жертвой, пассажиром сошедшего с рельс поезда, сейчас же она послала Вадима, из-за нее он оказался там, а значит из-за нее… Никто не усомнится в его виновности, что бы он там не говорил в свое оправдание. А что он может сказать? Что это не он убил Славика? И все? И все. Про нее, Вика была в этом уверена, он не скажет ни слова. И значит опять ему придется отвечать за чужой грех. В том числе и за ее. Как она могла забыть сумочку? Если бы не это… Ах, если бы не это!

Опять она брела по пустым еще предутренним улицам. Брела, механически переставляя ноги; старческой походкой, всей поникшей фигурой она напоминала в потемках одну из тех нищенок, что как раз в эту пору обычно выползают из своих тараканьих щелей и обходят дозором мусорные баки.

Но Вика возле контейнеров с отходами не останавливалась, не трогали ее и пустые пивные бутылки на газонах, несобранный урожай которых еще дожидался чьих-нибудь хозяйских рук и верного глаза. Вика брела к дому.

Впрочем, к какому дому? Не было у нее больше дома. Теперь он превратился в западню. Сумочка, проклятая сумочка! Ведь Вадим так и не вынес ее. Не сумел найти? Ну, эти-то сумеют…

И, может быть, тогда она сумеет все же доказать, что Вадим тут не при чем. Может быть, сумеет… А может, тогда уж и не стоит ждать, пока придут за ней? Какой смысл? Самой… Самой прийти и все рассказать, как было. Может быть, все же удастся уговорить, заставить их искать настоящего убийцу. А с другой стороны, зачем им?.. Зачем, когда все и так ясно. Вот Вадим, которого взяли прямо возле трупа, вот она, чей паспорт отчего-то валяется где-то там же. Сама пришла?.. Ну, так и что? Понятное дело, видит, что все равно деваться некуда, вот и решила… Что? Ну как, что? Обмануть следствие, направить его по ложному пути.

А она все шла и шла, и мысли мешались у нее в голове, и невозможно было прийти к какому-то выводу. Ясно было только одно: жизнь – прежняя, привычная, счастливая и спокойная, эта жизнь кончилась. Начиналась борьба за существование. И первым шагом в этой борьбе было – уйти из дома, где оставаться стало опасно. Это самое первое. Все остальное – потом.

Потом все-таки ведь что-то должно же проясниться, казалось Вике. Впрочем, она понимала, что наверное ошибается.

Легко сказать – уйти из дома. А как это сделать? То есть, именно практически: как обставить этот свой уход? Сказать родителям, что ей нужно уйти? Господи, да тут такое начнется! Нет-нет! Это совершенно невозможно. Придется тайком, тихонько, не прощаясь. Нужно будет записку оставить, чтобы не искали. А главное, нужно будет взять денег. У нее же нет ни копейки.

Дома ее встретили в общем нормально. Спросили про ключи. Сказала, что забыла, что сегодня заберет. Потом, сославшись на усталость, ушла в свою комнату. Где-то через час мать должна уйти на работу. Потом отец закроется у себя в кабинете – что он там делает: учит немецкий, читает какой-нибудь детектив или просто спит, Вика не знала. Главное, она сможет беспрепятственно войти в их спальню, где в бельевом шкафу хранятся их скромные сбережения.

Что она и сделала через полтора часа. Пять тысяч рублей теперь лежали в ее старой сумочке. Туда же она положила ключи, что передал ей при расставании Вадим, туда же перекочевал и запасной комплект ключей от их квартиры после того, как она тихонько закрыла ими входную дверь. Оставалось только одеться соответствующим образом: джинсы, фланелевая рубашка, кроссовки. Все, обратной дороги не было, а пути вперед она не видела и не знала.

Впереди был туман, и где-то там была пропасть в этом тумане.

7

Света была девушка темпераментная. Среди ее предков, правда по материнской линии, были и горячие кавказские горцы, каковым обстоятельством Света даже немного и гордилась. Именно у таких людей от любви до ненависти один шаг. И похоже было, что Светой этот шаг пройден.

Честно говоря, она не знала, да и не задумывалась, что именно страшнее всего поразило ее – убийство Вики Шубиной, с которой она вот только вчера вечером сидела за одним столом, или то, что любимый человек просто-напросто использовал ее как безмозглого червяка в качестве наживки. То, что он и раньше мог так же всего лишь использовать ее для удовлетворения своих естественных физиологических потребностей, в качестве, грубо говоря, не более, чем сосуда для избытка спермы – это ей никогда не приходило в голову. Да и потом, еще неизвестно, кто и кого использовал. Света, как уже было сказано, была девушкой темпераментной.

Некоторое время Света стояла, яростно сжав кулаки и молча смотрела в сторону двери, ведущей в прихожую, откуда только что донесся звук запираемого замка. Это ушел куда-то Виктор. Что ж, ей здесь тоже больше нечего делать. Тут она обнаружила вдруг, что стоит почти голая и кинулась собирать разбросанные по всей комнате вещи. Надо было быстро одеться и уходить. О том, что она будет делать дальше, Света пока не задумывалась. Как и Скарлетт О"Хара она резонно считала, что об этом она может подумать и завтра.

Света подошла к зеркалу. Боже! Ну и видок после весело проведенной ночи. Надо привести себя в порядок. Все, что нужно лежало тут же, под зеркалом. Все это было ее, все эти кремы, тушь, помада, лосьоны и еще множество всего – маленькая походная лаборатория алхимика. Все необходимое для превращения такого вот кусочка дерьма, – подумалось ей, – в сверкающий золотой самородок. И все это придется оставить тут. Этому козлу на память. Можно было бы забрать, нечего всяких посторонних шлюх баловать, да жаль, положить не во что. Она-то сюда явилась с пустыми руками. Впрочем, подождите-ка, почему – с пустыми? Что-то у нее в руках было…

– Ах, ну да!.. – Света выглянула в прихожую. Вот же она висит, Викина сумочка. Это же она сама утащила ее, чтобы… Господи!.. Надо же, вот дрянь хитрожопая! Ну, так что ж теперь?.. Может, взять ее? Вике она вроде, уже…

Света протянула руку, и тут же отдернула ее, словно обжегшись. Нет! Пусть висит. И вообще, хватит. И это добро пусть остается. Что она, мелочевка такая, чтобы все эти тюбики, баночки, помады как сорока к себе тащить? Ничего, дома у нее достаточно…

А этим пусть этот козел пользуется. Пусть, сволочь, губы себе красит!

Она снова подошла к зеркалу. Так, плевать! Сойдет до дома добраться. Сейчас губы накрашу…

Закончив с этой процедурой, Света повертела в руках помаду и решительно, поперек всего зеркала, крупными, корявыми ярко-красными буквами написала: КОЗЕЛ!!!

Совершив этот акт, она размахнулась и со всей силы бросила цилиндрик с помадой в стену. На светлых тисненых обоях осталось небольшое красное пятно. Хотелось сделать что-нибудь еще, в ней начал просыпаться инстинкт разрушения. Хотелось подобно Маргарите бить люстры и громить рояли, хотелось с упоением рвать в клочки эти простыни, хранящие запах ее пота, крушить мебель, слышать восхитительный звон сыплющихся стекол… Света тяжело вздохнула. Разрушительный инстинкт боролся в ней с инстинктом самосохранения, и последний победил.

Да, что поделаешь! Ей-то не светит улететь отсюда ко всем чертям подобно той же Маргарите, и никакой Воланд не поможет ей, когда придет за ней Виктор, страшный в гневе.

И Света спокойно пошла в прихожую.

Минут через десять, устав бессмысленно бегать по комнатам в поисках неизвестно чего, Света села на стул и попыталась успокоиться и взять себя в руки.

Да! Она оказалась в западне. Входная дверь была заперта. И заперта на ОБА замка. Верхний можно было открыть изнутри, да и закрывался он без ключа, достаточно просто захлопнуть дверь, а вот нижний… И не выломаешь, дверь железная.

И что же делать? Позвонить куда-нибудь… Так не с чего! Въехав в эту квартиру, Виктор не стал ставить городской телефон. К чему, когда есть мобильник? И ведь это она сама – сама! – посоветовала ему… Боже! Какая дура!.. Еще и словцо нашла в качестве аргумента, "анахронизм", хорошее слово, умное, сразу видно университетское образование… Идиотка!

Ну ладно, ладно… Делать-то что-то надо! Кричать? Откуда? С балкона? Она вышла на лоджию. С высоты десятого этажа хорошо просматривалось пустое в этот ранний час шоссе, пустырь за ним, краны новостроек на краю пустыря. Прохожих было не видно. Выйти в прихожую и орать там, пока соседи не сбегутся? И что она им скажет? Они еще милицию вызовут. Нет, пожалуй, милицию сейчас не надо. Значит, не надо и соседей.

А что тогда?

Значит, придется сидеть тут, на что и рассчитывал Виктор, запирая ее – куда, мол, денется?.. А когда придет? Притворятся, что она все поняла, просить прощения, целовать его?.. А как же тогда вот это? Света взглянула на испорченное зеркало. Ну, что ж… Она сбегала в ванну, схватила там какое-то полотенце и принялась лихорадочно оттирать написанное. Жирная помада размазывалась по стеклу и ни черта не желала оттираться.

На глазах у нее выступили слезы. Она отшвырнула полотенце. Нет, как угодно, но здесь оставаться она не намерена. Звериный инстинкт гнал ее из ловушки.

Остается одно, решила Света, попробовать спуститься на нижний этаж. В принципе не так уж и трудно. Вот только высоты она боится. Но, пожалуй, дожидаться тут Виктора еще страшнее.

Ну что же, раз другого выхода нет…

Она снова вышла на лоджию. Глянула вниз. Ой, мамочки!.. Голова начала кружиться при одной мысли, что придется сейчас перелезать через ограждение и висеть над этой бездонной пустотой.

– Ой, нет, не смогу! – пробормотала Света и закрыла лицо руками. Она же не скалолаз. Это они умеют, это у них есть всякие специальные приспособления – пояса там, карабины, канаты специальные… А у этого козла, Виктора, она уверена и простой веревки не найдется. Зачем она ему? Повеситься, разве что.

Веревки и в самом деле не нашлось. Был какой-то капроновый шнур, но для ее целей он решительно не подходил, и Света не колеблясь забраковала его.

И тут ей пришла в голову одна мысль, безусловно навеянная читанными когда-то в детстве приключенческими книжками. Простыни! Да-да!.. Те самые простыни, которые только что ей так хотелось разодрать в клочки. Если связать две-три простыни, то их длины вполне хватит, чтобы слезть по ним на один этаж. Простыни хорошие, крепкие, новые, если их скрутить жгутом – выйдет отличный канат. И не грубый к тому же. А посредине навязать несколько узлов, чтобы было за что цепляться. Кажется, ей пришла в голову отличная идея!

Так!.. Сперва посмотрим, сколько их вообще есть. Всего обнаружилось четыре простыни. Одна была постелена на кровати, одна, скомканная, лежала в корзине для грязного белья в ванной, и еще две, чистые и отглаженные, нашлись в ящике комода. Отлично! Ту, грязную, можно пока оставить. Этих вот, трех, наверное, хватит.

Свою лоджию Виктор еще не остеклил, а вот нижняя, похоже, была уже благоустроена. Но сейчас, в такую жару, вряд ли ее держали закрытой.

В бетонном ограждении Света обнаружила крюк из толстой арматурной проволоки. Наверное, за него цепляли, когда поднимали эту панель во время строительства. Крюк этот словно специально был оставлен для нее, и Света, скрутив потуже жгутом простыню стала просовывать ее словно нитку в игольное ушко.

Ура!.. Пролезла! Теперь завязать ее покрепче, да не одним узлом. Та-ак!.. Отлично. Света подергала за простыню, рванула всем своим весом – держит! Ну, вот и хорошо. Теперь – пару узлов посредине, и можно привязывать вторую.

Получилось даже лучше, чем она ожидала. Кто угодно мог теперь слезть по этой замечательной веревке так же запросто, как спуститься по лестнице. Кто угодно, только не она!..

Она подошла вплотную к ограждению и заставила себя посмотреть вниз. Нет, не туда, не на землю, до которой было так далеко, нет – сюда, на ту, наружную сторону этой плиты. Да, так она и думала. Та сторона была совершенно гладкой.

Когда-то, давным-давно, в детстве, когда она жила еще с папой и мамой, на втором этаже их маленького двухэтажного домика на Первомайской, они с приятелями иногда развлекались тем, что перелезали через балконное ограждение и расхаживали вдоль всего балкона – туда-сюда, цепляясь за удобные деревянные перила и ставя ноги на балконную плиту, просовывая их сквозь железные прутья. Это было так здорово! Чуть-чуть страшно, совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы можно было считать себя смелыми и отважными, под балконом росла сирень, и до нее было рукой подать… И вообще, она тогда совсем не боялась высоты.