Большой круг: Такой финал

– Мак? – сделав хитрую мордашку произнесла Левитания.

– Что? – спросил парень, закрыв дверь.

– Ты не указывал объем работы, который необходимо проделать! Это нечестно! Я требую дополнительных условий!

В темноте комнаты было не видно, что Хирт открыл глаза.

– Ну, и что же тебе взбрело в голову на этот раз?

– Ничего не взбрело!

– Тогда чего ты хочешь?

– Повторим?

– Нет!

– Еще один раз и все!

– Нет, я сказал!

– Ну брось!

– Это не обсуждается!

– Всего разочек…

Голоса удалялись и комната, где лежал маг света окончательно погрузилась в полную тишину.

В этой тишине и мраке было совершенно невозможно заметить, что присланный из ордена маг открыл глаза. Тьму, в его глазах различить было тоже совершенно невозможно.

* * *

Женщина сморщилась и потерла запястье.

– Болит? – спросил мальчишка, сидевший рядом за столом.

– Немного, – покачала она головой. – Ешь быстрее, иначе от отца нагоняй получишь!

Парень заработал ложкой, а женщина тем временем сложила в платок отваренный картофель, три полосы вяленого мяса и пол каравая хлеба. Крепко завязав его он поставила его на стол.

В дом вошел мужчина одетый в плотную стеганую куртку.

– Поел? Пошли, – кивнул он в сторону выхода.

Малец с безумной скоростью закинул в рот еще несколько ложек, подхватил узелок и мухой умчался в сторону выхода. Как только за ним закрылась дверь, женщина тут же выдохнула через плотно сжатые зубы и схватилась за черную метку на запястье.

Она с безумным трудом удерживая себя в руках она сделала несколько шагов, оперлась рукой о кирпичную печь. Несколько вздохов и она прямо там сползла на пол, зажимая растущее на запястье черное пятно.

– Деньги уплачены, пора вернуть долг, – прошептал голос в ушах. – Будешь сопротивляться – будет больнее.

Очень медленно, сквозь пальцы начала просачиваться густая тьма.

– Будь проклят тот день, когда я согласилась… – прошептала женщина. – Буть проклята эта метка и мой долг…

– Ну-ну, зачем же так? Три золотых и вы пережили ту зиму. Три золотых и у вас снова появилась скотина и шанс выжить. Тебе мало трех умерших от голода детей? Четвертый же живой.

– Будь ты проклят!

– Не сопротивляйся женщина! – зашипела тьма, которая начала собираться в густой комок. – Я все равно возьму свое! Ты продала свою кожу! Она по праву моя!

Дальше последовал удар безумной боли, который заставил женщину выгнуться и во все горло закричать. Сгусток в этот же миг проскочил внутрь ее рта, заткнув истошный вопль боли. Секунда и из тела женщины ударили сотни игл сотканных из тьмы. Еще одна секунда и иглы скрываются внутри тела. Из ран тут же начинается медленно и неохотно сочиться кровь. В то же время, кожа начинает ходить волнами, словно под ней оказалась несколько десятков мышей. Тело начинает набухать и из ран сочится кровавое месиво. Перемолотые в мелкую крошку кости перемешанные с мелкими частями внутренностей выходят через раны красным мясным пюре.

Спустя полчаса, тело приходит в норму и женщина открывает глаза, наполненные тьмой и встает на карачки.

– Еще свежее, – произносит она и макает палец в кровавое пюре. Облизнув его длинным раздвоенным языком, она улыбается обнажив острые как иглы зубы.

Тут взгляд чудовища натыкается на раны в коже, через которые уже начинает вытекать тьма вместо крови.

– Нитки и иголка, – шепчет существо. – Где-то тут должны быть нитка и иголка.

* * *

Суонь заметил, что надзиратели собрались вместе, чтобы пообедать, и опустил руки с тяжелым инструментом. Кирка была слегка погнутой, а деревянная рукоять грозила развалиться уже второй день. Однако, исхудавший мужчина берег ее изо всех сил. За порчу государственного имущества пороли плетьми и он прекрасно понимал, что пережить их у него шансов не много.

– Будь оно все проклято, – прошептал он глядя как стражники собираются в небольшом домике, возведенном на скорую руку.

Облизнув губы, покрытые трещинами, он обернулся к бочке с водой. Долго не раздумывая он отправился к ней.

– Суонь! Стой! Нельзя! – прошипел махавший рядом киркой мужчина. – Только по команде охраны!

Однако тот уже не слушал. Едва волоча ноги он подошел к бочке, подхватил стальную миску, стоявшую на земле, и зачерпнул воды. Жадно глотая воду, так, что она текла по лицу и бежала с подбородка, он опустошил миску и тут же зачерпнул вторую. За ней третью.

Грохот от ударов инструмента стал затихать и на каторжанине скрестились взгляды других заключенных.

– Что ты творишь, ублюдок?!! – подскочил к нему другой заключенный со следами рубцов на спине. – Ты хочешь, чтобы мы остались без еды? Или думаешь, что у тебя много шансов пережить порку?

Мужчина схватил его за руку, в которой Суонь держал миску с водой, но тот ее вырвал и вновь зачерпнув воды, демонстративно неторопливо начал делать глотки, смотря заключенному прямо в глаза.

– Они забрали у меня детей, убили жену и родителей, – произнес он после очередного глотка. – Они забрали все, что у меня есть! А я могу только забрать у них воду. Это все, что я могу…

– Прекрати! Ты подставляешь всех нас! – рыкнул каторжник и оглянувшись произнес: – Работать! Если они услышат, что мы не работаем, то снова накажут!

Вновь послышались удары инструмента, и вспыливший преступник повернулся к Суонь. Однако сбоку от него оказался полупрозрачный старичок.

– К-к-кто ты? – заикаясь произнес он.

– Слуга. Слуга одного очень влиятельного господина, – ответил призрак.