Легенды Солнечной системы. Наследие

– Так точно, командир, – ответил Скример. Банши промолчала, задумавшись.

Минут через десять их догнал один из местных. Подняв руки, он приблизился к наемникам, опасливо косясь на оружие и обратился к Орфею.

– Вы нас спасли. Я покажу вам, где базы группировок.

– Если заведешь в засаду, мы ее разберем на запчасти, – пообещал Орфей. – А потом тебя.

– Они точно приготовили вам ловушку, поэтому я доведу до места и останусь снаружи, – согласился акваториец.

Шли совсем недолго, но стало ясно, что без помощи местного этот путь искали бы не меньше часа. Указав на распахнутые и покосившиеся двери, которые раньше были автоматические, а теперь стали просто бесполезным хламом, он юркнул в боковой проход и исчез.

Отряд приготовился. Над Маркелом взлетели еще два маленьких дрона и зависли в воздухе, сердито жужжа. Банши распрямила загудевшие хлысты, остальные вскинули плазмометы и магнитные пистолеты.

– Вперед, – тихо скомандовал Тим.

Их ждали. На площади стояло около десятка человек, вооруженных чем попало и еще несколько засели на возвышениях. Началась перестрелка, у противников все при стрельбе грохотало, как будто работало на древнем порохе. Тим шел за Орфеем и отскочил, когда на здоровяка набросили сеть. Оглушительно матерясь, палладиец полностью посадил батарею плазмомета и вытащил огромный тепловой тесак, одним ударом разрубив мелкоячеистую тонкую сетку.

Пролетевшие мимо крюк и тянущаяся за ним цепь поймали Рэйчел за ногу и потащили вперед под пули. Банши изогнулась и ударила хлыстом по полу. Змея ослепительно вспыхнула энергетическим импульсом и цепь разорвалась.

За полминуты от рядов обороняющихся не осталось ничего. К Тиму подтащили раненого парня, разбитый метатель цепей волочился на куске ремня за ним.

– Я командир наемников станции «Корона». Где мои люди? – взяв его за грудки, Тим подтянул парня ближе.

– Откуда мне знать? – парень закашлялся, попытавшись храбро рассмеяться, струйка крови потекла по подбородку, – Мы каждый день продаем десятки людей. Записи уже уничтожают прямо сейчас.

– В расход, – с гримасой ненависти проговорил Тим и отбросил раненого. Тот неуклюже шлепнулся на пол, подлетев в слабой гравитации, разбрасывая вокруг алые шарики крови.

Тим присел неподалеку. Прислонившись к облицованной керамическими плитами стене, отрешенно наблюдал, как Орфей всадил тесак парню в грудь, добив раненого.

Теперь им придется задержаться на Тритоне очень надолго.

Глава 4: Просто человек

Пространство орбиты Нептуна, 218 год к.э. (2180 год н.э.)

Шира обернулась. Позади нее в рубку управления «Колибри» одним слитным движением вплыл капитан Маркел и сухо кивнул ученой и пилоту. Грэм, полностью спрятавшийся с головой в системах, что-то буркнул из своего укрытия, не отрываясь от управления реактором.

– Температура сто двадцать миллионов. Повышай мощность, – сказала она Грэму, посмотрев в свой терминал, подсоединенный к системам энергоустановки сторожевика. Это позволило ей не приветствовать Маркела.

– С холодным термоядом забавляетесь?

– Да если бы, капитан, – на этот раз Грэм все же соизволил подать голос из глубин «Колибри». – Тестируем по распоряжению алкодмирала Фарисы.

– Сто тридцать пять миллионов, поднимай, – сосредоточившись на показателях, Шира следила за уровнем количества нейтронов. Температура была достаточной для сильного ядерного отталкивания. И выработка превосходила обычные для холодного ядерного синтеза параметры уже в десятки раз, генерируя огромное количество энергии в накопители. – Невозможно.

– Я летал на ста восьмидесяти, – заметил Грэм.

– Если все, что мы видим, реально, то реактор может выдать и двести пятьдесят миллионов градусов. Это невероятно.

– Это работает, – Маркел заглянул через ее плечо и протянул венерианцу руку. – Передохни, я тебя подменю.

– Вот и отлично, пойду на станцию, поем, – радостно согласился Грэм и вылетел из рубки.

Шира промолчала, продолжая наблюдать за показателями приборов на экране.

– Сто шестьдесят. Достаточно на сегодня, надо обработать данные.

Маркел выбрался из внутренностей сторожевика и завис рядом с ней. Реактор снижал обороты, температура падала, причем очень стремительно, противореча всем законам физики. Шира обратила внимание на изотопы водорода – дейтерий и тритий были в норме, как в обычном генераторе энергии.

– Что нам это дает? – поинтересовался Маркел, бесцеремонно повернув терминал экраном к себе. – Сможем запитать энергией всю эскадру на десятилетия?

– На сотни лет, если энергетические потенциалы настолько высоки. Реактор холодного синтеза был гипотетическим еще сто лет назад. Двадцать лет назад он стал реальностью. Но та исполинская мощность, которую выдает реактор «Колибри» просто за гранью понимания…

Она искоса посмотрела на Маркела. Он не улыбался, но глаза его излучали снисходительность. Слушал, как будто Шира пятилетний ребенок, и рассказывает о своих фантазиях. Она смущенно замолчала, рассеянно прокручивая бесконечную таблицу на экране.

– Это вряд ли позволит нам расплавить лед Энцелада, – проговорил Маркел.

Шира закусила губу, отвернувшись. Она знала, что этот разговор поднимается. Знала, что самый умный из геномодов ударит ей в самое сердце.

Первый раз она увидела Маркела еще маленькой девочкой на Деймосе. Он никогда не скучал, всегда был чем-то занят, находя интерес практически во всем, что ему попадало под глаза и руки. Ей очень понравилось с ним играть, под присмотром специалистов геноцентра. Она плакала, когда ее забрали на Марс, чтобы отделить от других детей. Ничего не зная о нем долгие годы, даже не вспоминала, пока не увидела смутно знакомый номер в списках геномодов. И она сразу его узнала, как только он в первый раз появился на «Короне».

После Меркурия они все были слегка не в себе. Шира больше не употребляла наркотические вещества, но гибель Велены ее потрясла. Нужна была хоть какая-то отдушина, способ пережить трагедию. И она стала чаще искать общения в компании Маркела. До тех пор, пока не поняла, что он стал совершенно другим.

Ее это напугало. Она всегда была жизнерадостной и веселой, но с разбегу ударившись о стену непонимания и высокомерия, впала в отчаяние. В таком состоянии она и сблизилась с Орфеем, палладиец по крайней мере умел слушать. Шира подозревала, что у Маркела есть свои планы, но не знала, какие именно. И она ни с кем не могла это обсуждать, ведь геномодов во всей эскадре осталось всего двое: она и Маркел. Шира даже не знала, кто был на «Каскаде» и стеснялась спросить об этом марсианина. Просто зная, что не вынесет отказа и очередной дозы снисходительности с его стороны.

Конечно, он знал про тюрьму Энцелада, где конгломераты держали геномодов с Деймоса. И только с ним она могла говорить об этом.

– Сатурн так далеко. И там опасно.

– Это что? Страх?

Шира вздрогнула и зажмурилась. Конечно, она до усрачки боялась! Когда «Корона» бросилась в недра газового гиганта, ее оглушило, размазало перегрузкой и морально уничтожило ужасом. Но разве она могла потерять лицо и признаться в этом Маркелу?

Вряд ли.

– Понятно. Отдохни и приведи себя в порядок. Ты рождена на Деймосе, Шира. Никогда не забывай об этом.

Она открыла глаза и стала пунцовой от увиденного. Все ее волосы окружили Маркела и тысячами острых иголочек дрожали в паре сантиметрах от того, чтобы впиться в мужчину. Девушка взяла себя в руки и алые дротики потеряли форму, безжизненно колыхаясь в невесомости.

Маркел не повел и бровью, просто отвернулся и покинул рубку. В тишине остался только звук ее тяжелого дыхания.

– Прости…

Каждый раз встреча с Маркелом она умудрялась попасть в глупую ситуацию. Вот и сегодня. Как будто снова вернулась в детский возраст с расцарапанными коленками и набитыми шишками. Только теперь было в тысячу раз больнее, чем простенькие ушибы.

И как назло, Орфея не было на орбите. Он сутками пропадал на Тритоне, разыскивая затерявшихся в Акватории Рава и Крелисети. А в командном отсеке «Короны» Шира последнее время избегала появляться. После того, как стала свидетельницей довольно неприятного разговора между Фарисой и Тимом. Вернувшийся со спутника командир, в забрызганном кровью комбинезоне появился в отсеке с отсутствующим взглядом и не успел ничего сказать, как на него сразу накинулась капитан.

– Это что, блять, такое было?