А и Б сидели на трубе

– Это не мне, а тебе пи..дец, Бобиков, – злорадно сообщил ему я, заламывая руку за спину, уж чего-чего, а этот удерживающий приём я не забыл, – говори, что сдаёшься, сука!

– Ну сдаюсь-сдаюсь! – замолотил он второй рукой по песку.

– Победу за явным преимуществом одержал Виктор Малоооов! – несколько опережая события, прокричала со своего места Леночка.

Аплодисменты собравшихся были явно громче, чем когда меня представляли. Я поднял руки вверх, поклонился на все четыре стороны и поднырнул под сетку.

– Посмотри, что там с ним, – сказал я Лене, – вдруг чего серьёзное.

– Так вот для какого турнира ты сетку-то брал, – констатировал факт завхоз Кузьмич, оказавшийся поблизости.

– Так точно, Захар Кузьмич, для такого. Я между прочим нигде не соврал, сказал, что он спортивный будет, этот турнир.

Меня между тем начали поздравлять и жать руки товарищи по лагерю, но я больше смотрел на Игорька с Сёмой – как они там, не собираются отказаться? Но нет, видимо это уж совсем западло было бы, при всём честном народе включать заднюю передачу, поэтому Игорь уже разделся до трусов с майкой и прыгал, разминаясь.

Но второму, равно как и третьему бою сегодня видимо не суждено было состояться – прибежала директорша Фаина Георгиевна и уже издали начала орать, брызгая слюной:

– Это ещё что такое? Кто разрешил? Всем немедленно разойтись!

– Фаина Георгиевна, – попробовал успокоить её я, – это честное спортивное соревнование на первенство лагеря по боксу. Мы только-только начали – чего сразу расходиться-то?

– А если вы тут друга дружку покалечите в этом честном соревновании, кто отвечать будет? – немного сбавила громкость она.

– Да никто никого не покалечил пока, все живы и здоровы, – вступился за меня Колька Гарин.

– Всё равно это не футбол и не волейбол, так что я запрещаю ваши дальнейшие соревнования.

– Ну значит не судьба, – шепнул я стоявшему рядом Игорьку, – отложим маленько выяснение наших отношений.

И я начал сматывать сетки со столбиков – сопрут ведь, если на ночь оставишь.

-–

– Завтра в кино сходим? – спросила меня Лена, когда уже всё закончилось, народ разошёлся, волейбольные сетки были сданы в кладовку и шум и гам обсуждений сегодняшнего шоу окончательно утих.

– Это в Урицк что ли? – спросил я. – Туда же час идти, а потом час обратно – не страшно?

– Неа, ни капли не страшно, – гордо заявила она. – С тобой теперь ничего не страшно, как ты этого Бобикова разделал – приятно посмотреть было. Я была неправа, – со вздохом далее призналась она, – когда говорила, что они тебя отмудохают.

– Бывает, – философски заметил я, – а в кино пойдём, конечно, мне и самому интересно, что это за городок такой Урицк, а то всё мимо проезжаем, а внутри ни разу не были. Что за кино-то там идёт?

– Мы, когда по городу проезжали, афишу на ближайшую неделю прочитала – должны показывать «Капкан», «Как украсть миллион» и «Есению» какую-то.

– Стой-стой, Капкан это ж третья часть саги про комиссара Миклована, кажется…

– Точно, только Миклована же во второй серии убили, так что тут без него.

– Про миллион это Одри Хёпберн и Питер О’Тул, как они картину из музея крали, это я помню, а Есения что за хрень?

– Мексиканская мелодрама, – пояснила Лена, – про любовь цыганки и офицера.

– Вот это без меня, а на первые две с удовольствием схожу.

– Что, не нравятся мелодрамы?

– Не сказать, чтоб совсем, но не очень… с трудом доходят до меня такие сюжеты… вот знаешь, почему женщины в футбол не играют, а мужики художественной гимнастикой не занимаются?

– Догадываюсь, но ты объясни, раз начал.

– Потому что есть чисто мужские занятия и развлечения, и есть чисто женские – и они довольно часто никак не пересекаются. Любовные мелодрамы это женское…

– Интересно ты рассуждаешь, – задумчиво сказала Лена, – и вообще ты серьёзно изменился за последние два дня. Как будто тебя подменил кто…

– Да никто меня не подменял, – поспешил откреститься от этого варианта я, – просто накопилось достаточное количество изменений, которое вот так резко перешло в новое качество. Поцелуешь меня на дорожку? – сменил тему я.

– Больно ты быстрый, – мгновенно ответила Лена, – завтра может быть, но не сейчас.

И она убежала на свой третий этаж, оставив меня на сходнях. Ночь прошла более-менее спокойно, но утречком я проснулся от дикой боли в пальцах правой ноги. Жгло там немилосердно, поэтому я энергично задвигал ступнёй по простыне.

– Во, на велосипеде поехал, – услышал я радостный голос Ахундова. – Далеко собрался?

Я поcмотрел, что там у меня с пальцами – между большим и следующим была вставлена спичка, которая уже обгорела и потухла. Ясно всё, они мне сделали так называемый велосипед, любимую забаву дебилов в пионерских лагерях.

– Игорёк, – сказал я, встав с койки, – мы же вчера договорились, что будет честное выяснение отношений. Чо за детские подставы?

– Ничо мы вчера не договаривались, о чём с таким чмом вообще договариваться можно?

– А если я тебе сейчас руку, например, сломаю? – предложил я свой вариант.

– Ой-ой, герой какой, – заойкал Ахундов, – ну вот моя рука, ломай.

Я немедленно ухватил его руку за большой палец и взял на излом – такой приём я отдалённо помнил в эпоху своего увлечения джиу-джитсу. Игорь тут же упал на колени и заорал, что было мочи… ну отпустил я его конечно, чтобы народ в соседних отсеках не перепугать. Но это не помогло – буквально через десяток секунд в нашу палату ворвался физрук Фирсов, он на нашем этаже ночевал.

– Что тут происходит? – возмущённо спросил он, – что за дикие крики?

– Всё хорошо, Сергей Палыч, – успокоил его я, – Игорь увидел мышку и испугался.

– Это правда, Игорь? – решил он уточнить вопрос.

– Правда, Сергей Палыч, – сдавленным голосом отвечал Ахундов, массируя себе большой палец.

– А с пальцем у тебя что? – заметил его манипуляции физрук.

– Задел за спинку кровати, – без моих подсказок пояснил он.

– Ну-ну, – заметил Палыч, – в следующий раз не ори так, когда новую мышь увидишь.

На этом наши беседы о прекрасном с Игорьком и завершились, но думаю, что не окончательно… а на завтраке новая вводная появилась – ко мне подошла Наташка Овчинникова, большая и активная гром-баба, наш постоянный уже пару лет комсорг школы и заявила мне непререкаемым тоном: