Пятый меч

Спустя полчаса солдаты заявились снова и увели Элиджа. Часа через два Элиджа вернули, но на смену ему увели Дило.

– Ну, что там? Куда водили? – раздались нетерпеливые возгласы, едва дверь закрылась.

– Обследование проводили, – отозвался Элидж. – Кровь брали на анализ, кожу и прочее. Просвечивали, на голову колпак какой-то одевали.

Больше ничего путного Элидж объяснить не смог.

Наступила очередь и Донова. Лаборатория, куда привели его молчаливые стражи, была великолепно оснащена медицинскими приборами и оборудованием. С некоторыми их них, самыми простейшими, Донов был знаком по клинике его города. Большинство же он видел впервые, догадываясь об их назначении по ходу скрупулезного обследования, которому подвергся. Мозговой сканер, анализаторы деятельности сердца, легких, печени и прочих внутренних органов, нейрограф спинного мозга.

– А это что за прибор? – спросил он сотрудника, который поджидал его у громоздкой машины с большим, метра полтора на два дисплеем и управляющей панелью, усеянной клавиатурой. В отличие от солдат сотрудники медицинской лаборатории своей живой мимикой, юмором и сосредоточенностью при работе больше походили на обычных людей. И они не отказывались отвечать на вопросы.

– Это, – любовно похлопал сотрудник по гулко отозвавшейся стенке прибора, – ГИК-17. Генный инженерный конструктор, – пояснил он, – семнадцатая модель, одна из последних разработок. Умный, собака! Может все – от расшифровки генного кода до изготовления заданного гена и даже экспериментального прогнозирования характера вызванной мутации.

– Впервые вижу, – Донов изобразил на лице заинтересованное восхищение, заметив, как медик гордится своим аппаратом. – Вот только не совсем понимаю его назначение. Кстати, меня зовут Донов.

– Чесер, – механически отозвался сотрудник и увлеченно начал. – Я не обмолвился, когда сказал, что эта машина может все. И даже больше. Господь Бог, когда создавал Вселенную, тоже, наверное, имел такую же. Как вы знаете, каждый человек, каждое животное, растение, да и вообще каждое живое существо имеет свой, присущий ему индивидуальный ген, определяющий его вид, облик, характер, свойства организма и прочее. Раскодировав ген, можно определить, какими особенностями обладает данное существо, какие у него черты характера, цвет глаз. Сейчас я возьму клетки вашего организма, по ним ГИК расшифрует ваш код и выдаст самую обширную характеристику. Ваши хромосомы расскажут о вас больше, чем вы сами о себе знаете. Это первое.

Второе. Имея ваш ген-кард, по сути, слепок вашего организма, ГИК создаст вашего двойника, абсолютно идентичного вам, причем в любое время и в любом количестве. Так что вы уже не обладаете уникальной абсолютной индивидуальностью. Умри вы сегодня, сейчас, – завтра вы будете существовать вновь, даже не заметив разницы. Можете с этого момента забыть слово «смерть», так как ваш ген-кард сейчас будет снят и занесен в нашу картотеку навечно.

– А после? – Донову удалось перебить его.

– После? Что после? – не понял Чесер. – После не бывает. Кристалл памяти одноразовый. С него невозможно стереть запись, перезаписать, изменить, наложить другую запись. И он практически неразрушаем, за исключением сверхвысоких энергий. Так что вы будете жить вечно.

– Вы неправильно меня поняли, – возразил Донов. – Я не это имел в виду. Меня интересует, что будет после со мной в частности, как с индивидуумом, физическим субъектом?

– С вами? – Чесер задумался. – С вами самим? Честно говоря, не знаю. Особой ценности вы не представляете. Вы нас интересуете только с целью разузнать, что в ваших генах наворочено новенького для нас, что, возможно, отсутствует в наших ячейках памяти. То есть, для пополнения информации. Машина с этим разберется. Она же у нас очень умная. Рассортирует хромосомы, проанализирует каждый участок, каждую веточку, каждое соединение. И скажет, в частности, почему вы, траскмен, именно траскмен – предводитель, лидер, ненавязанный никем, независимый и в то же время общепризнанный вашим сбродом. Вот что мы хотим узнать, и чего не хватает нашим лидерам. Это как раз третья особенность нашего ГИКа, о которой я хотел рассказать, но вы прервали. Итак, имея ген-кард, ваш или любого другого организма, можно так его реконструировать, изменить хромосомы, что мы практически в силах создать любое существо с любыми функциями, какие только могут прийти в голову. Наиболее простой пример – растение с функциями дома, абсолютно приспособленное к проживанию в нем человека. Такие уже давно отработаны и повсеместно применяются на Земле, но почему-то не распространяются в колониях. Кстати, там, на Земле, в каждом доме обязательно проживает свой домовой, сконструированный той же генной инженерией, а леса, также видоизмененные соответственно вкусам и фантазии хозяев, населены всякой доисторической нечистью – лешими, гоблинами, русалками, медведями и львами, всяческими динозаврами. Ездят там на гигантских пауках, летают на стрекозах, на воде и под водой передвигаются в специально сконструированных организмах, не существовавших ранее. Да и эти, – кивнул Чесер в сторону двери, – те, что вас сюда привели, кто, по-вашему?

– Солдаты, – осенило Донова. – Как? И они?

– А как же, – самодовольно усмехнулся Чесер. – Специально сконструированные. Универсальная боевая машина. Ничего лишнего, только самое необходимое и узкоспециализированное. Отсутствуют половые органы и кишечный тракт. Желудок гипертрофирован, но обладает почти полной усваимостью. Печень, почки легко уязвимы и потому модифицированы и перенесены в грудную полость под защиту ребер. Ребра в свою очередь утолщены и бронированы, как, впрочем, и весь скелет, а гибкость суставов расширена. Зато мозгу и органам чувств приданы дополнительные свойства, необходимые воинам – быстрота реакции, зоркость, расширен диапазон видимых и слышимых частот. Логическое мышление отсутствует как ненужное, зато введена покорность командиру, обязательность выполнения приказа и презрение к смерти. Моя разработка, – гордо заметил Чесер. – Естественно, для каждой планеты приходится дополнительно отрабатывать коды на выживаемость – температурные пределы, состав воздуха, слуховые и зрительные диапазоны, реактивные среды. Но это рутина, – вздохнул он. – Хочу больше работать с мозгом. Экстрасенсорика, передача мыслей и предметов на расстоянии. Но, увы, многое для нас еще загадка. Да еще вечная нехватка мозгового вещества, – тут Чесер замолк и сосредоточенно склонился над панелью управления. Беседа закончилась.

Оказавшись в своей клетке, Донов, отмахнувшись от назойливых расспросов собратьев по заключению и посоветовав подождать, пока оставшиеся не пройдут аналогичную процедуру, углубился в размышления.

Тан, оказавшаяся последней, появилась в камере, едва сдерживаясь от распиравших ее новостей. Еле дождавшись, когда за охраной захлопнется дверь, она выпалила:

– Они собираются нас продублировать, представляете?!

– Ну, вас, Тан, они вряд ли захотят дублировать, – язвительно отозвался Дило.

– Благодарите землян, что вовремя появились, – парировала Тан. – Иначе ваши шкуры уже дубились бы на солнышке!

– Тихо! – крикнул Донов, стремясь прекратить начавшуюся перепалку. – Не время и не место для обид. Нужно думать, как выбраться отсюда, иначе…

– Что иначе? – перебила Тан. – Уж не хочешь ли ты сказать, что нас могут аннулировать?

– Похоже, что так.

– Зачем же тогда снимали ген-карды?

– Какие ген-карды? – вмешался Элидж. – Объясните толком.

– Ты, старый маразматик, был там и ничего не понял, – выругалась Тан. – Теперь сиди себе в клетке и жуй свою жвачку. На большее ты не способен.

– Давайте не будем отвлекаться, – вмешался снова Донов. – Предлагаю каждому по очереди рассказать, кто что выяснил, а затем уже будем спорить и решать. Начнем с Элиджа, – он уходил первым. Затем Дило, Редли, я и Тан.

Элидж, а также Дило и Редли, еще не оправившиеся от потрясения, ничего существенного сообщить не могли, так что рассказ Донова был выслушан с большим вниманием. Элиджа больше интересовали пути отступления, и он, насколько смог, подробно сообщил о туннелях, смежных переходах, замках на дверях и способов их открытия. Тан, сумевшей ловко использовать свои женские чары, также удалось добыть важную информацию.

– Корабль уже восемнадцать лет, как покинул Землю и бродит по космосу, нападая на отдельные планеты и грабя их. Думаю, это какой-то рейнджер, раз действует самостоятельно вдали от флота Земли. При встрече с флотом Юнион Колониз в бой не ввязывается, но на одиночные корабли нападает без промедления и уничтожает их. Дисциплина здесь суровая, и все уже устали воевать. Сказывается и отсутствие женщин. Их дозволяется иметь только высшему командному составу. Остальные вынуждены терпеть под страхом оказаться продублированным без половых органов. Паек строгий, без каких-либо деликатесов. И вообще, говорить о себе не любят, опасаются прослушки. Всюду натыканы «жучки», «глазки», и за любое неосторожно сказанное слово следует наказание.

– Могли бы давно сделать всех похожими на солдат, – проворчал Элидж, – тогда бы и недовольных не было.

– У солдат отсутствует логическое мышление, – возразил Донов. – Без него они – роботы, не умеющие думать существа, запрограммированные на безусловное подчинение. Компьютер в этом отношении поумнее их будет. А корабль – махина, как я предполагаю, довольно-таки огромная, сложная, и без умственной работы тут не обойтись. А где появляется ум, логическое мышление, там неизбежны разброд и недовольство. Это нам надо учесть на будущее.

– Донов, – подал голос Дило, – ты не подумал о том, что жучки могут быть установлены и здесь?

Все замолчали, внезапно почувствовав себя рыбешкой, болтающейся на крючке. Связывающая их минуту назад общность исчезла. Каждый осознал свое одиночество и оторванность от своих родных и друзей, от жителей своего города, от сидящего в соседней клетке собрата.

– Зря вы настраиваетесь на худшее, – произнес после долгого молчания Элидж. – Мы, как-никак, траскмены, не простые люди. Наши знания, наш опыт еще пригодятся Земле при освоении планет.

– Да-да, – поддержал его Дило. – Мы имеем уникальный практический опыт по выживанию в экстремальных условиях.

– Все, что мы имеем, – угрюмо отозвался Донов, – уже записано в кристаллах памяти.

– Кристалл – мертвый камень, а живой мозг – это совсем другое, несопоставимое.

– Хорошо, если бы так, – вздохнул Донов. – А вдруг генерал Вист думает иначе. При их-то скудном пайке…

– Они обещали и обязаны доставить нас на Землю. Разве кто-то сказал иначе?

– Так-то так, вот только эти восемнадцать лет. Повернут ли они из-за нас на Землю? Может, мы еще не один год проведем на корабле.

– Почему вы решили, что за восемнадцать лет корабль ни разу не возвращался на Землю? – возмутился Дило. – Только потому, что так решила эта девчонка неизвестно с чьих слов? Насколько достоверна ее информация?

– Вы правы, траскмен Дило, – прервал Донов завопившую Тан. – Мы имеем очень мало информации, чтобы делать какие-то окончательные выводы. Впрочем, ничто не мешает нам переварить имеющуюся. Но только без взаимных выпадов.

Молчаливые люди принесли паек, раздали заключенным, удалились. Разговор, прерванный их появлением, так и не возобновился. Донов механически жевал скудную пищу, уставившись невидящим взглядом сквозь решетку. Что делать? Сидеть и терпеливо ждать неизвестно чего? Скрытность и враждебность команды корабля не располагали к ожиданию. Что-то за всем этим, – за методом эвакуации обитателей Траска, за условиями содержания их на корабле, – крылось нехорошее. И могло привести к еще худшему. Что уже нельзя будет исправить. Может, еще не поздно исправить положение.

– Странно, – послышался голос Тан. – Почему они, имея генный конструктор, который может создать любой деликатес, кормят такой отвратительной пищей.

– Это изготовлено специально для тебя, – съязвил Дило.

– Нет, – не обратила она внимания на его выпад, – команда тоже питается не лучше.

– ГИК занят клонированием солдат, – сказал Элидж. – У ученых не хватает времени на исследовательские разработки по их усовершенствованию.

– Понятно, – вздохнула Тан. – О деликатесах забудем.

– Зачем им столько солдат? – пробормотал Редли. – Лишние рты, лишние продукты.