Пятый меч

– Не слышу.

– Наш. Наш. Наш.

– Я – ваш траскмен.

– Ты – наш траскмен.

– Траскмен Донов.

– Траскмен Донов.

– Вы – Доновы.

– Мы – Доновы.

– Хорошо. Теперь слушайте приказ. С этого момента больше ни одного убийства, ни одного грабежа. Пленных отпустить. Награбленное вернуть. Убитых похоронить. Всем расселиться в городе. Насчет жилья и питания обращаться к жителям или непосредственно ко мне. Оружие снять и сдать мне на хранение, – по толпе пронесся ропот. – Военные действия закончены. Наступает мирная жизнь. Когда утихнут страсти, вы получите оружие обратно для охоты. А пока – комендантский час. Кого увижу с оружием – расстрел на месте. То же самое для тех, кто нарушит любой пункт приказа. Разойдись!

Бродяги, дезориентированные, сбитые столку последними приказами нового траскмена, нехотя побросали оружие и стали молча разбредаться, исчезая среди развалин города.

– Пока все складывается неплохо, – подумал Донов. – Первый раунд за мной. Фреди, – приказал он, – девку запереть в подвале. Крепко, чтобы не выбралась. Охранять. И еще, – он устало потер виски. – Подбери команду из надежных людей. И выявляй недовольных. Они опасны. За ними организуй слежку. Обо всем докладывать мне. Много дел? – устало улыбнулся он Фреди.

– По самые уши, хозяин.

– Ничего, справимся. Это только вначале тяжело, потом будет легче. Все настроится.

Траскмен переговорил с небольшой группой плененных земляков, среди которых, в основном, были женщины, перетащил с их помощью брошенное оружие в подвал и, оставив охранение, отправился в обход города. Следы набега попадались на каждом шагу. Разграбленные помещения, разбросанные вещи и утварь. Кое-где догорающий огонь уничтожал следы человеческой деятельности. И трупы, трупы своих и чужих. Одних уносили группы молчаливых оборванцев, других оплакивали оставшиеся в живых домочадцы. Траскмен утешал и подбадривал пострадавших, утихомиривал еще не остывшие страсти и пресекал мелкие стычки, грозящие перерасти в кровавую бойню. Запрет на оружие оказался как нельзя кстати. Бродяг, в одночасье превратившихся из победителей в изгоев и теперь потерянно кружащих среди развалин, приходилось насильно размещать в опустевших помещениях.

К вечеру траскмен опять собрал всех оставшихся в живых жителей города и бывших врагов и обратился к ним с речью.

– Людей на планете осталось мало, – говорил он, – и поэтому нужно беречь для возрождения цивилизации каждого человека, каждую жизнь. Забыть обиды и месть, перевоспитать заблудших и сделать из них нормальных членов общества. Надежды на помощь Земли нет. Только в единстве мы выживем.

Собрание обошлось без инцидентов, и траскмен распустил людей с большей уверенностью, что через неделю-другую жизнь в городе наладится. Но ошибся. Утром обнаружилось, что охрана оружия и дочери Тана перебита, а сама она и часть оружия исчезли. Исчезла также и часть бандитов, в том числе телохранители Тана. На совете, который избрали из числа жителей и вновь прибывших было решено раздать всем оружие. Бывшим бродягам, оставшимся в городе, надоела кочевая жизнь с бандой Тана, и они добровольно приняли законы города Донов, заверив его жителей в своей лояльности, желании спокойной жизни и помощи в борьбе с остатками банды. Так что угроза внутри города исчезла, хотя и появилась извне. Разыскивать бандитов в хаосе закоулков необжитой части города было невозможно и к тому же могло повлечь дополнительные жертвы. Поэтому совет решил выставить круглосуточные посты на границах заселенной территории, а остальным быть в постоянной готовности к отражению набегов ожидаемого противника.

Прошла неделя, другая. Нападения не было. Разведчики, прочесав город, не обнаружили следов сбежавших грабителей. Было решено отменить военное положение, хотя на ночь посты продолжали расставляться. В одну из таких ночей и произошел переполох. Когда Донов, разбуженный звоном колокола, прибежал полуодетый, но с мечом и бластером в руках на площадь, люди, собравшиеся там, молчали, подняв глаза в черное, с блестками звезд ночное небо. Там, среди застывших неподвижных звезд, неторопливо пробиралась одна ожившая звезда.

– Космический корабль! – послышался еле слышный шепот. Будто громким возгласом можно было неосторожно спугнуть эту искорку, светлячка в небе. – Земля! Наконец-то!

Накатилось облегчение, словно все пережитое, – голод, холод, борьба за выживание – эти долгие годы без просвета и надежды уже позади. Мать-Земля пришла на помощь, протянула свою мягкую, теплую, нежную руку, пришла спасти своих потерянных детей.

– А может он мимо пролетит, – несмело заметил какой-то скептик, но на него зашикали, заставив замолкнуть и не омрачать такую торжественную минуту.

Звездочка проползла по небосводу и скрылась за горизонтом. Никто не расходился. Стояли и ждали, устремив глаза на противоположную точку горизонта, на восход. Дрожали от ночного холода, но никто не уходил. Все ждали. Разговоры, начавшись, тут же затухали. Ждали.

Наконец, спустя мгновения вечности, звездочка вынырнула из-за горизонта и опять лениво поползла меж звезд.

– Ура! К нам летит! – заорали все, оживившись, прыгая от радости, обнимаясь и целуясь со знакомыми и незнакомыми, словно все стали с этого мгновения единой и дружной семьей. – Наши! Ура!

Кто-то бросился собирать валежник. Ломать сарай и палить, несмотря на увещевания, костер в надежде, что огонь заметят из глубин космоса. Кто-то побежал за выпивкой и закуской. Вскоре у костра уже веселился весь город. Одни пили вино из местных ягод, другие танцевали вокруг костра, третьи молча, со слезами на глазах смотрели в небо. Конец всем горестям и невзгодам. Впереди только счастье, безоблачное, нечеловеческое.

Следующие дни проходили в томительном ожидании. Деловая деятельность была парализована. Никто не хотел ничего делать, работа валилась из рук. И только небосвод находился под постоянным надзором. Целыми днями группки людей стояли, устремив взоры к небу в надежде заметить движущуюся точку. Обсуждали причины задержки и успокаивали друг друга, что они вот-вот, если не сегодня, то завтра уж обязательно появятся. Звездочка по ночам все так же неутомимо плыла в небе, не улетала, не исчезала. А с ней и не исчезала надежда. Днем и ночью горели сигнальные костры, подымались высоко в небо столбы дыма.

Наконец, на третий день ожидания на площадь опустился флаер, и из него вышли три человека. В форме космической военной пехоты, с эмблемами голубого шара на золотистом фоне. Земляне!

Грубые неподвижные лица, жесткий взгляд заставили кинувшихся было обниматься жителей Траска остановиться, притушили радость встречи. Прибывшие внушали смутную тревогу.

Наиболее представительный космонавт, весь в нашивках, эполетах и аксельбантах обвел невыразительным взглядом обступившую их толпу и произнес:

– Кто главный?

Донов выступил вперед:

– Траскмен Донов. Представляю жителей, – повел он рукой в сторону земляков, – города Донов. На планете еще имеются девять…

– Знаю, – прервал его космонавт. – Я – капитан Шейни, адъютант командира линейного крейсера «Зонтаг» космического флота Земли генерала Виста. Нам необходимо переговорить. Конфиденциально, – подчеркнул он.

– Может, вы что-нибудь скажете для начала людям, – Донов кивнул на жителей. – Они очень долго этого ждали.

– После. Сначала с Вами.

– Хорошо. Пройдемте.

Уединились в комнате одного из подвалов, выбранного в качестве муниципалитета. Донов краем глаза заметил, что двое последовавших за ними военных ниже рангом встали у двери на страже, но не стал ничего высказывать адъютанту. У землян свои причуды.

– Мы побывали в нескольких городах, – начал капитан, – и убедились, что ваше положение бедственное. Везде разруха, голод. Некоторые – Адамс, Патсон, Саттон и Форд – вообще безлюдны. Вымерли. То же ждет вас и другие города.

– Но мы не вымерли, – возразил траскмен, – хотя и должны были. Когда произошла катастрофа, и…

– Да, я знаю, – нетерпеливо перебил его капитан. – Был астероид, который разрушил планету, была долгая зима, холод, голод, смерть и прочее. Что продолжается до сих пор.

– Напротив. Климат стабилизируется. Уже не так холодно. Солнечные лучи пробиваются до поверхности. А где солнце, там и жизнь. Вы заметили, что холмы покрыты зеленью? Пусть трава еще слабая, кустарники чахлые, но это только начало. Мы пробуем выращивать некоторые культуры, но они пока еще не вызревают. Но скоро будут. Нам бы только продержаться еще немного.

– Вы сидите здесь в своих норах и не можете знать общей обстановки на планете. Жить здесь невозможно. Разве что через двести – триста лет. Но к тому времени на Траске не останется ни одного человека.

– Но мы же жили все эти годы, жили и выжили. У нас даже впервые за все годы после катастрофы наметился прирост населения. Так что не говорите о конце человечества на Траске. Оно возродится, вот увидите. Выживет и возродится.

– Хотелось бы надеяться, – усмехнулся капитан, – но наши ученые скрупулезно изучают ситуацию, и ответ пока неутешительный. Вы все погибнете.

– Но есть же вы, – возразил Донов. – Земля не позволит погибнуть своим детям. Нам и нужно-то немного – продукты, сельскохозяйственные орудия, животные. Многого мы не просим. Лишь бы продержаться еще лет пять – десять, а там уже мы крепко станем на ноги. И тогда в помощи Земли необходимости уже не будет.

– Земля не поможет, – отрубил Шейни. – У нас сейчас своих проблем хватает. Война почти закончена, лишь кое-где на окраинах «юки» еще оказывают сопротивление. Но мы доберемся и до них, задавим как собак, – Шейни сдержал выхлестнувшую было наружу ярость и продолжил. – Для Земли война не обошлась даром. Промышленность, транспорт парализованы, природные ресурсы исчерпаны. Планета истощена. Безработица, инфляция, толпы недовольных… – капитан помолчал. – Так что помощи от Земли не ждите. Нам самим приходится туго. Единственное, что мы можем для вас сделать, – это эвакуировать вас на Землю. На родной планете вам будут предоставлены все условия для нормальной жизни – жилье, питание, работа. Нам нужны рабочие руки.

– Мы благодарны вам за это, – траскмен задумался. – Только вряд ли, – я не говорю от имени всех жителей планеты, я только высказываю свое личное мнение, – вряд ли нас устроит такой вариант. Мы родились здесь, в земле Траска лежат наши отцы и матери, деды. Здесь наши корни. А Земля, – мечтательно поднял он глаза в потолок, – Земля – это легенда, светлая сказка. А явь – вот она, – топнул он ногой. – Вот это, твердое, под ногами – это явь, это действительность. И она наша, с кровью, потом, слезами, но наша. И никуда мы отсюда не уйдем, даже в земной рай.

– Вы, траскмен, ответственны за своих людей. Они могут чего-то недопонимать, но вы-то должны мыслить в глобальном масштабе. Вы отдаете отчет своим словам? – возмутился землянин.

– Я повторяю, – возразил Донов, – что сказанные мной слова – это только мое личное мнение. Хотя, должен признаться, оно выражает мысли большинства жителей. Кто-то согласится с вами, но большинство – я в этом уверен – захотят остаться.

– Вы, несмотря на свое личное мнение, должны склонить остальных к эвакуации. Земле с большим трудом удалось снарядить экспедицию для вашего спасения, и что мы слышим в ответ на наши благие намерения!? Отказ? Как это понимать?! – сорвался капитан. – Не вынуждайте нас прибегать к насильственным действиям. Вы нас еще не знаете. Но узнаете, я вам это обещаю.