Легенды пучин

– Что, и не слышишь ничего?

Дитер отрицательно покачал головой, а Кэйт устремив взгляд в сторону бухты, произнесла на манер поэмы:

– Шёпот смерти достигает младенца,

Но уши крохи приветствует первый звук как начало,

Что возникло сразу после конца.

Так начинается же..

Она недоговорила, сделала испуганные глаза, двумя пальцами шлёпнула себя по губам и шумно взяла воздух ноздрями:

– Ой-й, её о тебе надо предупредить! Дама должна одеться – наряд, как понимаешь, это важно. Все, побежала, ты как-никак эксперт, разберёшься! …Да, поторопись, не успеешь на полуденный, следующий только завтра.

Картель в действии

От косы около мили пришлось плыть на моторке к острову, на котором виднелся кусок жидкого леса и гора щебня выше верхушек сосен повествовала что на острове стройка. Кроме рабочих на таких кусочках суши никто не обитает. Он все еще помнил как оказался в моторке: усатое существо неопределенного пола пришло встречать его к парому. Женщина в сине-красном комбинезоне, загримированная под усатого мужика, не стала дожидаться пока Дитер к ней приблизится, развернулась к нему спиной и зашагала к моторке. Походка нарочито небрежная, повторенная до этого с десяток раз, но не наизусть. Не представляясь, она буркнула, чтобы Дитер тут же, в моторке переоделся в форму рабочего из «Потока», дабы не навлекать подозрений. Пока Дитер гадал, как тут переодевать штаны, у усатой дамы зазвонил телефон. Он сел спиной к говорящей, делая вид что борется с ширинкой, а сам вслушался. Голос на том конце, стараясь быть тихим, но неплохо выдавал шипящие, из которых Дитер домысливал фразы: нет родителей, проходила по делу, за мужем, один ребенок. Он подумал что речь о женщине, к которой картель присматривается или хочет выгородить, а может и так… Тут, перекладывая мелочь из карманов своих джинсов, его ошарашило что пропал блокнот. Осознание потери, внезапно мелькнувшие в памяти руки Кэйт на его плечах, глупый вопрос о том, что он слышит – все это прошибло его по самые пятки. «Украла. Пять сотен в задней обложке и … о Японский Бог! Из блокнота можно накопать так, чёрт возьми, много … так много, что не приведи Божья Мать!»

Встречный ветер дал расслышать еще одно слово – «дамба». Это сработало будто заклинание, вызывающее дракона из пещеры. Единственная тяжелая вещь в его сумке – бутылка коньяка. Дитер вскочил и что было сил треснул по голове усатую проводницу, и хотя удал пришелся вскользь, та рухнула на дно посудины. Он стал обшаривать лодку и лисье чутье не подвело – в мотке веревки был припрятан браунинг. Ее мобильный телефон опустился в его карман, а обмякшее тело в комбинезоне наскоро связал по рукам и ногам. Пока Дитер нервничал и судорожно соображал что дальше, гермафродит очнулся и стал бубнить какую-то молитву на непонятном языке – голос глубокий, таким поют оскопленные монахи. Внезапно вырвалась фраза на немецком:

– Мы волнуемся и не знаем, что принесёт нам завтра, и не передаст ли следующая минута. Мы повторяем себе, что если не позаботимся сами, кто еще подумает о нас!

– Связанные нижние конечности существа произвело в воздухе какой-то фокус: невероятным образом соединенные вместе ноги стали двигаться не только взад-вперед, но и с такой же амплитудой вправо и влево. В следующий миг Дитер вылетел из лодки получив точный и крепкий удар в шею. В полете через борт, ему показалось, что выбил его мощный рыбий хвост. Плашмя этот же хвост сильно ударился об воду, стараясь оглушить Дитера, но парня спасло «холодное японское лето», которое позаботилась изменить или вовсе удалить из организма многие условности генетики, не оставив без внимания трансформацию. барабанных перепонок. Со связанными руками и ногами, но уверенное в своей победе, существо прыгнуло за борт и стало скрываться в глубине, а несчастный юрист четверть часа не мог взобраться на лодку, соскальзывая в последний момент с бортика, и матерясь на все Балтийское море. До сумерек он лежал калачиком и дрожал, накинув на себя все тряпье. Ближе к одиннадцати, когда на июньском небе зажглись звезды, но было хорошо видно где море, а где небо, Дитер на веслах принялся огибать остров, опасаясь напороться на засаду могущественной амфибии.

Когда взошла луна, изголодавшийся и уставший он выбрался на узкую полоску каменистого берега. Зацепившись за лес, луна отчаялась передать свой свет его темной шевелюре, и протянула свои серебряные лучи к камням и волнам. Дитер сжимал в руке браунинг и шел, куда вел лунный путь. Вскоре, вблизи воды и спиной к нему, он разглядел свою мучительницу, в свете луны похожую на женщину солидного возраста. Она что-то ела со странным скрежетом и глотала не жуя – мерзкая сцена заставила Дитера выпрямить руку с оружием и окликнуть.

– Ты и есть Беатрис? Что за акцент, ты датчанка?

Все так и оказалось. Дитер приблизился со словами, что оставшись здесь в таком виде, Беатрис попадется строителям газопровода и добавил, что если датчанка поможет, то он заявит что они пара, которая заблудилась на катере.

– Никто не должен этого видеть, людские глаза все оскверняют! – сказала Биатрис глядя на свои рваные джинсы, – что ты увидел русалку, не сделал фотографий, видео – сказкам сейчас не верят. Но без труда докажут, что убил женщину, иностранку. Браунинг, оружие в Германии редкое, искать будут целым миром и что-нибудь найдут. Я же проглотила кусочек пластика с твоим именем, и что ты виновник аварии на дамбе…

Мужчина с пистолетом объяснил, что ему не интересно выдавать Биатрис, а ей вовсе не стоит подставлять Дитера и он уверен, что они скоро найдут общий язык. Его мало волнует этнография, мифология, миграция и подобная чушь связанная с русалками, или как они там себя называют, он и сам из небесной касты – побывал на божественном корабле и видел то, во что сейчас сам отказывается верить. А так же, что пожил в комнате льда на берегу Японского моря и знает смерть с той стороны, мистики ему хватит на много жизней вперед. Но у него имеются вопросы про сейчас. Потому, как сложно было найти Биатрис, он верит, что женщина-амфибия может ответить или указать на сокровища, которые опрометчиво потопил его капитан. Из команды «Антравестики» в живых остались только он и бразильский парень. Рауль знает о сокровищах больше него, и как только найдет деньги на экспедицию, отправится их доставать.

Биатрис вздохнула со словами, что сокровища не делали людей на долго счастливыми, а всегда наоборот. Уж лучше не иметь сокровищ, чем получив их, потерять, и до конца дней истязать себя памятью об ускользнувшем счастье.

– Твой капитан знал это слишком хорошо! Он был великим человеком, если отважился на дар пучинам – мало смертных способны противостоять соблазну золота.

Ночь разрезал звук сирены и со стороны, откуда пришел Дитер, послышались голоса.

– Нашли мою лодку! Плохо прятал – Биатрис не покидая своего места кивком показала, что браунинг лучше выкинуть в море. Одновременно она отстегнула от пояса ножны, которых Дитер не видел из-за комбинезона. В мгновение ока в ее руке заблестел кинжал, которым она быстро, но аккуратно стала резать на себе одежду. Поневоле Дитер отвел глаза, но пистолет бросать не решился.

– Что ты делаешь? Я не хочу тут оправдываться… да прекрати же!

Охранники «Потока» окружили их кольцом, как раз перед тем как в море полетел сначала кинжал, потом браунинг. Увидев немолодую женщину в сплошь изорванной одежде и молодого человека в рубашке и мокрых джинсах, охранники сначала стали крутить Дитеру руки, но поняв, что дама ни на что не жалуется, стали один за другим посмеиваться и отпускать сальные шутки. Дитера обыскали, посветили в паспорт фонарем, и заявили, что этот остров – частная собственность, а не курорт для влюбленных. При этом загоготали все, как один. У Биатрис из документов нашлись водительские права, выданные в Дании и главный охранник присвистнул, сказав, что бы если не иностранка, сейчас бы оба поплыли под луной домой, а так – процедура! Утром свяжутся с посольством, приедет с земли капитан-распорядитель, их допросят… Тут Биатрис запротестовала, что в таком виде не намерена ждать утра и парни отошли в сторону обсудить.

Дитер выглядел взволнованным, но его «лунная подружка» нисколько не беспокоилась. Ее теперешнее положение он бы назвал «дохлый тупик», хотя не думал, что его ситуация была намного лучше.

Решили ждать патруль прямо на берегу, но развести мальчика и девочку по сторонам. С ними оставили двоих охранников, а пять остальных со смешками и шуточками пошли в рабочий сектор. Дитер выпросил у своего цербера листок из блокнота и ручку и, кинув их Биатрис, попросил написать ответ на его «золотой вопрос, так как без него он не может жить!» Дитер бросил взгляд на неосвещенное лицо охранника, опасаясь, чтобы тот не раскусил, о чем они говорят. С таким же недоверием он косился на Биатрис – с какой стати она должна ему что-то писать. Но она-таки выпросила у своего надзирателя фонарик и принялась что-то чирикать, расположив листок на голой коленке. Раз пять над ней нагибался любопытный Пиноккио, щурился, двигал на поясе кобуру, но в ночи не мог разобрать почерк. Закончив писать, она попросила Пиноккио передать записку «моему парню». Но тот и не думал, и казенным тоном заговорил, что безопасность требует, чтобы он не отходил с поста. Эта же безопасность велела ему сунуть нос в личное письмо.

– Придумываете друг другу испытания. Ну и забавы у вас, нудисты!

Когда за Биатрис пришли новые люди, Дитер попробовал озвучить им главы конституции о личной неприкосновенности, о свободе граждан ЕС перемещаться в границах Союза, но его охранник опустил ему руку на плечо и прошептал, что на острове пользуются старой, проверенной конституцией:

– Чтобы быстрее уплыть, лучше поглубже молчать!

Подошел Пиноккио, помахал перед носом запиской и сквозь зубы посоветовал Дитеру отойти по нужде. В пяти метрах от коллеги, Пиноккио тихо предложил юристу выкупить «любовное послание». Так разозленный Дитер расстался с последней соткой евро.

Заветное письмо

В записке пять пунктов и приписка, что исполнив заветы, сокровища найдутся сами собой. Дорога к Океану, (океан обозначен в записке заглавной буквой) одна – через все пять вех которые, как в настольной игре, надо пройти. Бесполезно надеяться наткнуться на него, невозможно случайно встретить. Он сознание, небесное зеркало планеты, отражающее земле звучание Вселенной – 1. Океан вмешивается, где мелодия становится слабой, где низкое сознание – 2. Он переписывает сценарии, поскольку любой сценарий это музыка, музыка поэзии и человекоискусства. Океан следит чтобы фальшивая мелодия или непутёвый роман не закрыли тучами душу, не снизили сознание сестры-земли – 3. Океан меняет одежды, живет вне своих границ, шагает в людской мир и занимает должности, понятные всякому человеку – 4. Таков океан и кто пожал ему руку, узнает его тайны! – 5

Под письмом рисунок рукой: русалка со сложенными у груди руками, а рядом сердечко, пробитое стрелой Купидона.

Телефон Кэйт был все время выключен, денег не осталось, так что вернувшись к утру в Грюндсвальд, Дитеру пришлось припомнить морскую должность мусорщика и до вечера он поработал сборщиком пластиковых бутылок. Набрав на пару бокалов пива, он двинул в ресторан, где танцевала русалка на поручнях. Лису спасает нюх, юриста – трюк! В первый ужин с Кэйт он запомнил ее высказывание о танцовщице – резонанс в женском голосе, как барометр, указывал на приближение к сопернице, конкуренту, человеку, за которым день за днем она наблюдает, чтобы заловить на ошибке. Тогда, для проверки, Дитер бросил пьяный вопрос – а могла бы Кэйт так сама? Она прыснула и ухмыльнулась со словами – «в сто раз лучше!»

– В сто раз лучше танцую те, кто танцуют в другую смену! – Дитер подмигнул бармену и поплелся со своими бокалами в дальний угол, откуда мог видеть только, что лицо танцовщицы в этот вечер выкрашено, а до этого обработано штукатуркой так, что узнать кто за лицом, мог только рентген!

Она же со сцены быстро заметила, что эксперт живёхонек, ее не узнаёт и глядит смотрит в другую сторону. Но когда она бросила второй взгляд, рядом с Дитером уже сидел инженер из «Потока», они выпивали. Сердце стало ходить зигзагами, а прыжки на поручнях не прощают худое внимание. Кэйт приказала себе концентрироваться на танце. В третий раз она увидела Дитера в каких-то трех метрах от сцены, выставив руку вперед он указывал на нее, а багровый инженер утвердительно качал головой. Она неожиданно и больно приземлилась на ягодицы, но сдавленным голосом вскрикнула «але-ей хоп!» Грянули аплодисменты под которые к сцене двинулись двое, хорошо понимавшие что падение не было трюком. Багровый обхватил ее за ноги, соединенные хвостом:

– Говорил тебе, не баба. Рыба на суше!

– Сегодня мы угощаем танцовщицу, мы-ы! Не отдадим Вас никому… – повторял Дитер.

Ей было больно, досадно, хотелось звать на помощь, но хозяин заведения Хорнбах остался бы глухим. Хорнбах видел, что Кэйт позорно обвалилась, и теперь придётся больше платить оркестру, который никогда не выступает за идею, а только за деньги. Неделю назад Хорнбах вычитывал Кэйт, что той надо похудеть – его перила держат 70 килограмм максимум, а на больший вес надо перестраивать сцену, стальную ферму, подвески, натужитесь каната – вся канитель на четыре тысячи евро. Разорение!

Пока Хорнбах грозно поглядывал на столик, где поили Кэйт и где она признавалась, что знать не знает о замыслах Биатрис. Хорнбах не видел страданий, а только улыбающуюся отштукатуренную гримасу. Это его злило вдвойне. Дитер отослал Манфреда в винный магазин за виски и, нагнувшись к самому уху Кэйт произнес, что Биатрис хранила огнестрельное оружие и доказать связь Кэйт с этой датчанкой не составит для него труда. Тут у девушки сорвались нервы:

– Зачем ты приперся в наш город? Еще один неудачник возомнивший себя романтиком. Откопать здесь русалок, сняться для твиттера с хвостатой красавицей? Стать на пять минут звездой? Как мелко! Так вот спускается жизнь на чепуху, у угоду низкому сознанию. Ты намалевал себе будущее со всякими почестями и богатством, еще ничего не исполнилось, но ты уже как в болоте барахтаешься в зловонном сознании…

– Сознание?!

– Ты, твой похотливый красный Карабас Барабас, подонок Хорнбах сотканы из сознания, но из-за чрезмерной тяжести надстройки разглядеть нельзя – через мешковину не виден блеск шелка! Тебе улыбнулась возможность коснуться мира чистоты, но ты влез грязными лапами. Только не возомни, что навредил нам, за столетия попадались и не такие храбрецы! Только берет досада, что вы не меняетесь. Сила есть, но нет света. В силе не содержится света, зато в свете заключена громадная сила!

– И это я слышу от фэйковой русалки?

– Такой же фэйковой, как ты, с самомнением выше Эйфелевой башни! Прекрати мечтать о господстве в кругу себе подобных. Займи место в тонком мире, пока не поздно и есть шанс.

– Мужик-русалка, ну это чересчур!

– Причем здесь это? Тонкий мир необъятен, у каждого есть возможность туда попасть и построить себе дом. Вместо этого мы лучше построим второй дом на земле, который обворуют, сожгут и заселят призраками, так?!

– Ты что, намекаешь на мою мать? – было заметно, как упоминание «дом-призрак», вызвало в Дитере гнев, – Что ты знаешь, как смеешь о ней хоть что-то высказывать?!

– Наверное, не доглядела за своим здоровьем, не успела дождаться когда цветок расцветет. Проживи она дольше, ты бы жил в залитой солнцем реальности и видел, что обладаешь очищающим огнем, который выжигает яд отрицательных помыслов. С ее кончиной, твоя дорога удлинилась, се-ля-ви. Жди следующего поезда!

– Это говорит воровка, укравшая мой блокнот и 500 евро? Прикольно! Однако я не собираюсь ждать поездов, мне нужен корабль. Биатрис накалякала план, но или наврала, или сильно зашифровала, я спрашивал ее о другом.