Тропку б найти в том мире, где нет
больше укромных троп.
Там где сутулые плечи скал,
вислые ветки ив…
Эту страну я всю жизнь искал —
мой неземной наив.
Там буду счастлив и одинок и
ничей протеже,
там от судьбы получить пинок
я не смогу уже.
И не покажется мне странней,
чем этот сон шальной,
если я верю этой стране —
той, что всегда со мной.
* * *
Это всё из памяти вынь,
позабудь, довольно потерь,
осторожный шорох листвы —
так крадётся лунная тень.
Эту морось — мелкий кунжут…
Стороной, прошу, обойди
осторожный шорох минут,
затянувшийся, как дожди.
От грозы обнажился лёсс,
хмарь накатывает с утра…
Обойдёмся давай без слёз:
в долгих проводах — боль утрат.
Но прошедшего не вернёшь,
хоть оно, сотворив кульбит,
нескончаемое, как дождь,
острым клювом меня долбит.
И не спрятаться под плащом,
не зарыться зимой в снегу,
даже если буду прощён,
даже если себе солгу.
* * *
Нет, не синоптик держит этот пульт.
Вновь свора гроз меня встречает лаем.
Какой-то бес вселяется в июль —
как шизофреник, он неуправляем.
Всеобщий стресс, мистический испуг,
какая-то вселенская морока,
он давит, словно грузовик, толпу,
военные суля перевороты.
И где тут правда, где зарыта ложь?
И солнце светит, как со дна колодца,
но, вероятно, очищенья дождь
без молнии и грома не прольётся.
* * *
Мы мыслим доскрипеть до будущей весны.