В небо на сломанных крыльях. Как мы на костылях и каталках спасали Вселенную

«Ну, ты и зараза!» – его же слова повторяю.

Он мне:

«Да, ладно! Ещё спасибо скажешь!.. Писать-то мне будешь?»

«Не, – говорю. – Завтра же попрошу Аньку, чтобы мне на фиг всю память о тебе стёрла!»

Енот – нормальный друг, угрозу мою пропустил.

«Ну, ты постарайся ещё что-нибудь выяснить, – говорит. – Эх… как жаль, что у нас так ничего и не получилось!»

Тут я как будто обиду услышал в его голосе. И мне что-то вдруг дико жалко его стало. Я – ему:

«Ничего, я выясню. Постараюсь. Я очень постараюсь!»

«Спасибо, друг! – вдруг снова прямо так торжественно мне Димыч говорит. – Я на тебя надеюсь! Ты моя единственная надежда в этом вопросе! Я пытался к этому делу Алинку подключить – умный она человек, чувствую! Но… бесполезно! Не видит она ничего!.. Или не хочет видеть».

Я прибалдел от его последних слов. Спрашиваю:

«Ты хочешь сказать, что Алинка всё знает и у неё какой-то уговор с Анькой?!»

«Э, нет, – отвечает мне Енот. – Хотя готов признаться, что у меня как-то однажды мелькнула такая мысль. Нет, успокойся. Алинка – нет. Алинке можешь доверять! Да, Алинка тоже какая-то странная бывает. Но это другая странность! Человеческая, так сказать… А вот Анька…»

Я этого как раз ждал!

«А зачем ты Аньку сегодня позвал? – причём шёпотом его спрашиваю. – Сам же с ней, как это… с пантерой какой-нибудь в джунглях… интересно и страшно. И как уговорить-то удалось?»

А мне на это Енот такое говорит:

«Ну и что? Всю жизнь в страхе жить мне прикажешь? Нет уж! Я бы не смог так уехать… Прямо подошёл к ней, прямо в глаза посмотрел и говорю прямо: „Вот ты такая… такая красивая и классная, что я и подходить к тебе боялся…“ И прямо приглашаю: „Придёшь?“ А она мне так просто, без всяких этих девчачьих штучек, мол, подумаю там, посмотрю на твоё поведение. „Спасибо, – говорит. – Приду, конечно! Ты классный парень!“ У меня прямо камень с души упал. Мне, знаешь, даже стыдно стало за то, что я её с умыслом приглашаю… Ну, как Шерлок Холмс. Думал, может, удастся как-то её спросить, намекнуть… Может, расколется она. Ещё не вечер, Серёга. Если вернутся, вот прямо возьму и спрошу».

Мне, Андрюх, жутко интересно стало.

«И о чём ты её спросишь?»

«А не знаю, – мне Енот честно говорит. – Как получится. Может, ты подскажешь…»

«Эдак я тебя и подставить могу, – отмахиваюсь я от Енота. – Подскажу, ты спросишь, что у неё там внутри, ещё показать попросишь… на бис! А она – раз! Достанет свой бластер инопланетянский – и нет Енота! Кучка пепла! Батя твой войдет: „Где Дима?“ А нет больше Димы!.. Сам думай! Только палку не перегни… вон трость свою. И кстати, – ещё говорю, – даже если я всё про неё узнаю, я ж не смогу тебе это прямо в письме написать. Сам знаешь – у нас могут и подсмотреть, что я там понаписал…»

Но тут Димка сразу нашёлся:

«А ты так напиши тогда: „Прочитал я тут классный научно-фантастический рассказ“… и дальше пиши, как будто пересказываешь… Я умный, я пойму».

«Ну, если память мне оставят», – намекаю я.

«Хорошо, я тебя понял, – принял моё условие Енот. – В общем, тебе, старик, я оставляю раскручивать эту загадку. Кстати, будь начеку: бьюсь об заклад – через пару дней её снова заберут в хирургию!»

«Ты чё, совсем спятил? – не выдержал я. – Её ж недавно оттуда выписали! Только в централку начала ходить».

Он мне:

«Я тебе сказал. Вспомнишь мои слова и мне напишешь… И что-то мне подсказывает, что её очередной перевод в хирургию – это далеко не самое интересное, что тебя ждёт».

Тут Енот как-то очень хитро ухмыльнулся и по плечу меня похлопал. Я даже подумал, а не успел ли он с девчонками договориться, чтобы меня подкалывать…

Тут как раз медсестра в палату вошла и Дымыча позвала… И сама к нему подошла.

Знаешь, Андрюха, хорошие она ему слова сказала. Тихо… Но я слышал… Это и меня касается. Всех нас. Она, значит, ему говорит:

«Дима, пообещай мне, что будешь учиться только на пять! Пообещай. Я знаю, что говорю. Тебе это необходимо! Очень необходимо!»

А Димыч ей на это:

«Я хорошо учусь».

А медсестра ему:

«Я знаю. И всё же, я тебе ещё раз говорю: учись только на пять. Ты не дебил – и это главное! Ты очень многое можешь, если захочешь! Ты очень многого можешь добиться в этой жизни. Дим, мне уже много лет. Мне на пенсию скоро. Я много лет проработала в этом Санатории и в этом отделении. Многое и многих видела. Поверь, я не каждому говорю то, о чём говорю сейчас тебе. Но ты – действительно можешь! Можешь всё! Несмотря на внешность – это не главное, поверь. Ты можешь выучиться – и не только в школе, но и дальше, ты сможешь работать. И семью ты тоже сможешь завести! Сможешь! Я серьёзно! Только не опускай руки. Иди, если нужно, даже против течения; но иди вперёд, только вперёд…»

Вот. Расцеловала его в обе щеки, извинилась и вышла ненадолго.

И прямо тут же девчонки возвращаются… Довольные чем-то. И тут, Андрюха, такое началось!

Серёга замолк – и такая странная улыбка у него на лице появилась, что я съёжился, ожидая услышать всё, что угодно. Хоть про цирк с титановыми пластинами!

Серёге понравился мой взгляд, и он продолжил:

– Так вот. Алина снова садится, сок себе наливает. А Анька к Еноту подходит и говорит ему:

«Дима, можно тебя на минутку?»

Димыч, вижу, даже струхнул чутка и отвечает:

«Можно… А что случилось?»

А Крылова и говорит ему, но так, что вся палата слышит:

«Да ничего не случилось. Просто давай потанцуем на прощание. Ты ж этого хотел…»

Енот сначала чуть не рухнул…

«Так это… мафона нет», – говорит.

Да я и сам чуть со стула не свалился. И тут меня какое-то злорадство схватило… «Ага! – думаю. – Огрёб! За что боролся, на то и напоролся!» И тут я сам себе, Андрюха, такой последней сволочью показался! Вижу, что Димыч и рад бы уже, но его начал ДЦП клинить… ему скулы даже свело… Слова выговорить не может!

И тут Анька свою «канадку» к столу ставит… и просто кладёт Димке руки на плечи – хоп! И он вдруг выпрямился… Она как будто его приподняла над полом. Андрюх, ты не поверишь: у меня было полное ощущение, что он над полом, как в невесомости, поднялся… Ну, не высоко, конечно… Сантиметра на два, на три. И всё – отпустило Димыча сразу… Представляешь?! А она, Анька, значит, и говорит ему:

«А зачем нам музыка? Мы и так можем… У тебя такое воображение, Дима, что ты всё можешь представить и даже сделать… Вспомни свою любимую. Мы про себя послушаем».