Крах династии

– Конечно Анной, – поняла свой промах и поспешила исправиться девушка, – я так и сказала, Анна Ивановна!

– Понятно. А тебя как кличут?

– Меня? – не сразу ответила она, однако тут же сориентировалась и назвала явно вымышленное имя;

– Варварой.

Мы дошли до соборной площади, от которой метров на триста до самой Спасской башни, шла деревянная мостовая. Над этой самой известной достопримечательностью Кремля еще не высилась всемирно известная восьмиконечная башня с часами, а только шатер с двуглавым орлом. Впрочем, и башня, и ворота в ней назывались еще не Спасскими, а Фроловскими, Миновав крепостные ворота, ми прошли по мосту надо рвом и вышли на Красную площадь перед Покровским собором, более известном под именем Василия Блаженного. Тут сновало множество народа, бойко шла торговля, была толчея, и мне оставалось бдительно косить глазом по сторонам, чтобы сзади не подобрался киллер. Тем более, что теперь самозваная Варвара резко сбросила темп и больше никуда не спешила.

– Пойдем так, – указала она в проход между рвом и Покровским собором, где было больше всего людей.

– Зачем же нам столько обходить? – делано удивился я и, не дожидаясь ее протестов, резко повернул в обратную сторону. Эту сторону Красной площади, вплоть до нынешнего Исторического музея, занимали пять небольших часовен, стоящих почти в ряд друг за другом. Последней располагалась небольшая трехглавая церквушка. Народа тут было не в пример меньше, чем возле Лобного места и собора, так что незаметно подобраться ко мне сзади было не так-то просто. Впрочем, удара кинжала в спину я не опасался. На мне была надета прекрасная, проверенная в деле кольчуга, шею закрывала бармица, кольчужная сетка, прикрепленная к шлему, так что можно было опасаться только выстрела из пищали. В крайнем случае, из хорошего арбалета. Однако выстрелить в человека здесь, прямо на Красной площади, из такого громоздкого оружия было нереально.

Я быстро шел впереди, а Варвара, вяло протестуя, семенила сзади. Я намерено держал паузу и не оборачивался, давая возможность киллерам, если таковые окажутся, приблизиться к себе вплотную. Девушка начала отставать и теперь верещала где-то позади. Возле трехглавой церквушки я резко обернулся назад. Два голубчика с прикрытыми низко надвинутыми на глаза шапками рожами шли за мной метрах в десяти. Варвара же исчезла, скорее всего, укрылась за одной из часовенок. На идейных борцов парни никак не походили и вели себя подозрительно, как типичные бандиты. Я решил не устраивать на Красной площади резню, а обойтись другими средствами.

– Ей, вы, – позвал я, – идите-ка сюда!

Преследователи, синхронно изобразив на лицах удивление, подошли. То, что у них в рукавах спрятаны ножи, можно было не сомневаться. Один из них был высокого роста, со шрамом не щеке. Он держался увереннее товарища, к нему я и обратился:

– Вам сколько за меня заплатили?

– Ты чего такое говоришь, боярин, – не понял он, – кто заплатил, за что?

– Вот это вы мне и скажете, а то порублю вас в капусту, и ножи не помогут!

– Ты что, мы себе идем, никого не трогаем, какие еще ножи! – с деланным удивлением воскликнул он, пятясь, чтобы иметь место для маневра.

– Не хотите, как хотите, а я-то думал вам денег предложить.

Предложение оказалось так неожиданно, что несколько секунд парни смотрели на меня застывшими от удивления глазами, потом высокий насмешливо спросил:

– Сколько?

– А за меня вам как заплатили?

– Посулили только, – вмешался в разговор второй, лет восемнадцати-девятнадцати с молодой редкой бородкой, – хорошо посулили!

– Ну, а я, если договоримся, дам вдвое больше.

– Три ефимки заплатишь? Меньше никак нельзя! Мы на тебя целый день потратили, – быстро сосчитал в уме высокий, явно обманывая меня на целую ефимку.

– Договорились. Так кто вас нанял?

– Мы его не знаем, – ответил он же, – Маруська с ним договаривалась.

– Хорошо, зовите вашу Маруську.

– А деньги где? – подозрительно спросил молодой. – А то посулишь, а потом обманешь!

Я нащупал в кармане три серебряные монеты, вытащил и показал на ладони.

– Маруська! – заполошно завопил тот, что пониже. – Иди скорее сюда!

Из-за ближайшей часовни выглянула моя «Варвара», удивленно на нас посмотрела.

– Иди сюда, не бойся, тут разговор интересный, – подозвал ее высокий.

Девушка нерешительно приблизилась.

– Кто тебе за боярина посулил? – спросил он.

Маруська удивленно посмотрела на товарища, на меня, и начала пятиться.

– Да постой ты! Боярин три ефимки дает, если мы его врага назовем!

Названная сумма сразу же изменила у девушки выражение лица, однако она еще сомневалась:

– А не обманешь?

– Не обману, держи деньги! – сказал я и протянул ей монеты. Она тотчас крепко зажала их в кулаке.

– Так дьяк он, знатный, богатый, в хоромах живет, не хуже царских!

Дьяк среди знакомых у меня был только один, Екушин Дмитрий Александрович. В начале пребывания в семнадцатом веке он нанял меня в оруженосцы, я же не оправдал его высокого доверия и помог бежать похищенной им и заточенной в тереме посадской девушке Алене. Причем мало того, что увел его полонянку, у нас с ней еще случилась короткая, но яркая и жадная любовь.

Я задумался, мог ли это быть он. Когда мы с ним общались, я был совсем в другом образе, прикидывался глухим и слегка юродивым, так что Дмитрий Александрович вряд ли мог меня теперь узнать и вычислить. Сам же я его в Москве пока не встречал.

– Как его зовут? – на всякий случай спросил я.

– Дьяком и зовут, – удивилась Маруська.

– Имя-то у него какое-нибудь есть? – не выдержал высокий.

– Есть, наверное, только он мне назывался.

– А как вы узнали про Опухтиных?

– Дьяк и сказал, что ты им помог. Я сбегала в слободу и все о них разузнала. О том, как ты Ваньку ихнего из приказа выручил, а потом сам к ним ходил.

– Понятно. Теперь у меня вам тоже есть работа, вы сможете узнать, что это за дьяк, и зачем он вас нанял меня убить?

– Оно, конечно, узнать-то можно, только, сам понимаешь, даром одни птички поют, – тонко намекнул высокий. – Если не поскупишься, то не то что имя узнаем, а самого того дьяка тебе предоставим, а хочешь, так и кишки ему выпустим.

– Ну, это пока лишнее. Сначала все про него разведайте, а тогда видно будет.

– Ефимка! – воскликнул тот, что пониже.

– Две – поправил товарищ.