Мать жены моей

Ход был грамотный! На оппонента был направлен общественный гнев: до отправления поезда оставалось минут двадцать, а посадка в третий вагон ещё не началась (в другие – активно шла!) и тридцать с лишним пассажиров из девяти купе стали нервничать. Самые морально неустойчивые поддались манипулированию ими и требовали переместить тёщу в конец очереди. В воздухе отчётливо запахло потасовкой…

Выдержи проводница за закрытой дверью ещё несколько минут, и точно что-то бы началось. Но она повторно вышла на перрон, молча взяла протянутые тёщей документы, быстро их просмотрела и вернула со словами:

– Первое купе. Следующий!

– Спасибо! Саша, не отпускай руку! Витя, за мной! – Тамара Борисовна устремилась внутрь вагона.

Надо отдать должное проводнице: она провела заселение минут за десять. И когда мы с Кирой уже хотели «обниматься-целоваться» с отъезжающими и выходить из купе на перрон, тёща остановила «Хозяйку» вагона в коридоре с вопросом:

– Скажите, а свежую прессу когда будут раздавать?

– Никогда, – одарив Тамару Борисовну взглядом «как смотрит солдат на вошь», та отвернулась и устремилась вглубь вагона.

– Безобразие!

– Мам, мы пошли, – сказала Кира и попыталась обнять свою маму.

– Как «пошли»? У нас нет ни одной газеты! Про кроссворды я вообще молчу…

– До Тулы по вагонам «коробейники» будут ходить со всякой всячиной, у них и купите, – зачем-то присоединился я к разговору.

– А если не будут? И вообще, вместо того, чтобы переплачивать на «ровном месте», Алексей, лучше купи нам почитать в дорогу. Тут на платформе я где-то «развал» видела. Тебе деньги дать?

– Не надо, арбузы на них купите.

Отправление поезда было через семь минут. Я поцеловал в макушку Сашку, пожал руку тестю и, пожелав всем троим хорошего отдыха, вышел из вагона. На перроне шла торговля. Были напитки, разные чипсы и даже игрушки, а вот прессы не было. Диктор объявила по громкой связи, что до отправления поезда осталось пять минут.

Почти бегом я ломанулся по перрону и нашёл газеты только напротив девятого вагона. Пока мне посчитали стоимость того, что в спешке мной было выбрано, пока дали сдачу… Короче говоря, схватил я ворох печатных изданий и припустил к «голове» состава, меньше, чем за минуту до его отправления.

Диктор объявила по вокзалу про отправление поезда, когда я был напротив шестого вагона. Почти сразу после этого состав дёрнулся и медленно поехал. Проводники стояли в открытых дверях с интересом наблюдая, в какой вагон совершается мой забег. Поезд начал разгоняться. Поравнявшись с нужным мне тамбуром третьего вагона я крикнул проводнице: «Отойдите» и закинул прессу на пол со словами: «В первое купе, пожалуйста».

Мне потребовалось буквально несколько минут, чтобы вернуться по перрону назад к Кире, как у неё зазвонил телефон. Тамара Борисовна эмоционально перечислила дочке названия купленных мной изданий, оказавшихся преимущественно спортивной, автомобильной и охото-рыболовной тематики. Но особенно сильное её возмущение вызвали: сборник кроссвордов для детей и курс упражнений под названием «Худеем к лету вместе!». Вероятно, я случайно прихватил их с прилавка, вместе с ворохом прессы.

Глава 3

По-правде говоря, этот «косяк» (с «чтивом» в дорогу) был мелким недоразумением на фоне других, более запоминающихся моих «подвигов» во взаимоотношениях с Тамарой Борисовной и даже не тянул на гордое звание «косяка».

Всё пошло не очень гладко, начиная с нашей первой встречи с моей будущей тёщей…

Дело было зимой в конце «девяностых» годов. Мы с Кирой встречались уже месяца три. И, так как проживали мы с родителями (каждый со своими), то были практически одновременно «расшифрованы» ими на предмет наличия у каждого из нас друга (подруги). Как? Да, по характерным глуповато-счастливым лицам (ну, и там ещё признаки были, конечно).

И те, и другие мамы с папами спросили: «Это у тебя серьёзно?» и, получив утвердительный ответ, естественно захотели познакомиться с избранником (избранницей) своего ребёнка. Мы с Кирой подумали и решили начать с «показа» меня. Кастинг был назначен на полдень в воскресенье. За пятнадцать минут до этого времени я должен был быть на детской площадке во дворе их дома (мобильных телефонов у нас тогда не было) для получения информации о текущих настроениях в стане «арбитров».

Накануне назначенного дня на улицах резко потеплело. По дорогам потекли ручьи, с крыш свесились сосульки. Образовавшиеся лужи не способствовали пешим прогулкам, но только не нашим с Кирой – мы готовились к предстоящему на следующий день мероприятию.

– Тамара Борисовна и Виктор Анатольевич, – отвечал я уже не первый раз на её вопросы моего своеобразного тестирования.

– Правильно. Теперь по одежде. Никаких джинсов и кроссовок! Только костюм и туфли!

– Понял я, понял.

– Маме – цветы, коробку конфет – к столу.

– Шампанского точно не надо?

– Лучше не надо. Тем более, что папа его вообще не пьёт. Он коньяк предпочитает.

– Так может…

– Не надо! Всё. Пока, до завтра.

На следующий день в наглаженном костюме, белой рубашке, при галстуке и в начищенных до блеска зимних ботинках я критически осмотрел себя в зеркале шкафа в нашей прихожей и остался доволен увиденным. Родители вышли из своей комнаты и с какой-то грустью в голосе пожелали мне удачи. Надев «пуховик» и вязанную шапочку, я сказал им: «Пока» и двинулся навстречу Судьбе.

За ночь подморозило и вчерашние лужи покрылись коркой льда. «Главное – не навернуться», – подумал я и походкой пингвина посеменил в магазин за конфетами. Но покупкой сладостей не ограничился и всё-таки купил бутылку не самого дорогого коньяка.

«Не известно, как дело пойдёт, – рассуждал я. – Вдруг её папа захочет со мной поговорить с глазу на глаз. Мы нальём себе кофе, а он скажет: «Сейчас бы коньячку». И тут я такой: «Опа! А у меня есть!»

В «пуховике» у меня был огромный внутренний карман, в который можно было запихать много всего, причём снаружи это было незаметно. Туда и отправилась ёмкость с напитком.

Оставались цветы. Почему я решил их купить сразу, а не у метро около кириного дома – не знаю. Но духота московской подземки встретила меня уже с букетом из пяти красных роз в очень красивой упаковке. Не очень симпатичными только стали мои ботинки, после ходьбы по «каше» из снега и грязи в подземных переходах.

А тут ещё по дороге от метро до детской площадки меня угораздило провалиться одной ногой сквозь корку льда в нехилую лужу. И я почувствовал, как внутрь тёплого ботинка предательски потекла холодная жидкость.

В условленном месте я был в половине двенадцатого. На улице подмораживало. Промокшая нога начала мёрзнуть и напомнила о себе. «Ничего, – успокаивал я себя. – Главное – успеть быстро переобуть ногу в тапок, а там носок высохнет и никто ничего не заметит».

Кира появилась минут через десять, но не из подъезда, а со стороны улицы и тоже с букетом цветов.

– Привет, – сказала она. – В магазин за тортом бегала. Цветы купила, на всякий случай: вдруг ты забудешь или купишь не то.

– Забудешь тут … – пробурчал я.

– Зачем ты букет на лавочку положил? Они же замёрзнут! Ладно, слушай: подаришь два. Держи! Один, типа за знакомство, а второй – красивой маме красивой дочки. Ну или придумаешь сам что-нибудь оригинальное. Всё, я побежала. А ты кури и без пяти двенадцать, чтобы был у двери.

Она чмокнула меня в щёку и упорхнула. Надо сказать, что это был первый и последний раз, когда Кира доверила мне в общении с будущей тёщей придумать что-то оригинальное. Но в тот день, как назло, в голову ничего достойного не лезло. Я смотрел на два букета и машинально сравнивал их. Цветы были похожи, но мои слегка завяли. А вот упаковка моего букета явно выигрывала: она была цветная, а уж всяких сердечек, бантиков и прочих «завитушек» на неё вообще нацепили более десятка! В то время, как на кирином она была просто прозрачная и всего с одной ленточкой.

И тогда меня осенило: надо сделать из двух букетов один большой! Тогда и речь можно не придумывать. Время поджимало и надо было поторопиться. Я знал, что цветов должно быть нечётное число, поэтому сразу выкинул самую «поникшую» розу, а оставшиеся запихал в «мою» упаковку. Влезли они с трудом.

Всё. Время вышло (до двенадцати часов оставалось две минуты!) и я устремился к нужному мне подъезду. Домофон был сломан и мне не пришлось терять драгоценные секунды. Лифт оказался на первом этаже и его не понадобилось ждать. Похоже, что я успевал! И тут на пол лифта из опущенного мной вниз букета упала «голова» розочки. Двери открылись, я вышел на лестничную площадку и сразу услышал голос Киры:

– Ну, где ты там? Заходи!

– Тут это … – начал я.

– Заходи! Потом расскажешь.

Она втащила меня в прихожую под звуки сигналов точного времени на включенном радио и громко позвала:

– Мам, пап, Лёша пришёл!