Беглый принц

Хэйдан сидел в таверне, пил местное вино, он сидел в сторонке, и не замечал некого вокруг себя. Он о чём-то думал.

– Вы не желаете! … – спросила девушка, подошедшая к нему, и поставив на табурет ножку, оголяя её.

– Нет! … я не за этим здесь, – перебил Хэйдан, опустошая очередную кружку.

– Уверен, тебе есть, кого согреть этой ночью, а меня согреет вот он, и показывает на большой меч, стоящий в углу рядом, даже не взглянув на девицу.

Девушка продолжила. – Он не может, что я могу. Хотела дотронуться руки Хэйдана, он поднял глаза, и она увидела в его глазах ужас, девушка поменялась в лице.

Хэйдан обдал всех присутствующих холодным взглядом, который бывает лишь у тех, кому больше нечего терять. Он взглянул на девицу, и грубо ей сказал. – Уходи! и кивнул головой.

Хэйдан рано потерял родителей, чума забрала всех, кто ему был дорог, и кого он любил.

Знатный Лорд подобрал его, и сделал конюхом, научил немного махать мечом.

У этого лорда была дочь, очень красивая, которая как он думал, могла заполнить его грусть и пустоту, но её отец вскоре выдал замуж, за знатного вельможу, и тот увёз её в далёкие земли Гринданвилля. С той поры Хэйдан понял, что ему никто не нужен, а любовь женщин он может получить и за пару тройку тэйнов.

Странствуя по свету, его мастерство владеть мечом росло с каждой стычкой. В передряги он попадал частенько. Он искал смерть, а находил только мужество, отвагу.

Смерть его обходила стороной, и давала возможность оттачивать мастерство. Вскоре на одном из турниров он познакомился с Нианом, и в нём Хэйдан увидел огонь.

Он посчитал, что только Ниан вернул его к жизни.

Да, может он, и проиграл бы Ниану в том турнире, но взамен он получил куда больше. Ниан многому научил его, и вскоре уровень его фехтования заметно вырос, и становился с каждым днём всё лучше и лучше.

Мы с Фрейей вошли в таверну, что находился на окраине, и располагался на первом этаже борделя. Что служил Тёплым станом для путников, и тех, кто хотел позабавиться с девицами.

Вошли и осмотрели помещение, в надежде увидеть на полу тела, и разломанную мебель, а взамен всё происходило типично. Визжали девки, вино лилось рекой, ничего не предвещало беды.

Обратили внимание на большой силуэт, сидящий в полумраке угла, подошли к нему.

Хэй сидел угрюмый, и вдумчивым. Подсев к нему. Хэйдан заговорил.

– Хочу вам рассказать то, что раньше не рассказывал, после прибавил тон, продолжил. – Вы думаете, вы знаете меня. – Нет! … вы ошибаетесь! глотнул из кружки вина, продолжил.

– Меня начинали учить в семилетнем возрасте. Лорд Вудстотский из Чалушароль, после того как нашёл меня на базаре, где я пытался стащить его кошель. Он пожалел меня, и не сдал гвардейцам, а обучал меня всяким мудростям в домашней обстановке.

В четырнадцать лет, меня отправляли ко двору сеньора.

– А почему он так поступил, спросила Фрейя. Он посмотрел на неё.

– Мне дочь его понравилась, и бросил, короткий взгляд на меня. Я посмотрел на Фрейю. Потом он продолжил.

– Где я служил пажом. А после, с четырнадцати, до двадцать одного года был оруженосцем при рыцаре. Обучался главным рыцарским добродетелям: владению копьём, фехтованию, соколиной охоте, верховой езде.

Учили меня и придворному этикету, и куртуазной этике – умению обращаться с женщинами. Также давали и религиозное воспитание.

Проходил обряд посвящения в рыцари. Стал на должность командиром стражников. И с этого начиналась моя новая жизнь.

– Почему ты мне это не рассказывал, спросил я его.

– Думал, мнение ко мне изменится.

Таверщик нас окрикнул. – В Постоялый двор месье Герарда вы уже не попадёте.

Мы обернулись, и посмотрели на хозяина таверне, и по сторонам, мы в таверне уже были одни.

Хозяин добавил. – В углу есть солома, если вас господа, это устроит.

Мы переглянулись, и кивнули в ответ.

***

Прохладное южное утро. На голубом небосводе, розовеют облака, гонимые неприкаянным ветром. Откуда-то с полей доносится беззаботный рожок пастуха, который вёл стада овец на пастбища.

Зевая и потягиваясь, я подошёл к окну, вид открывался на площадь. Было раннее утро. Таверщик уже копошился на кухне, и гремел глиняной посудой.

Рыцарский стан бурлил и гудел, как кастрюля с супом, вот-вот начинающая закипать.

На умывальном столе стоял медный таз, и кувшин с водой для умывания, я отвлекся от созерцания пробуждающегося лагеря, и занялся своими собственными делами.

Вскоре проснулась Фрейя.

– Доброе утро, сказал я ей, вытираясь тряпицей. Подошёл к ней и положил тряпицу ей на плечо, сказал.

– Там ещё осталась вода. Она посмотрела на меня, слегка улыбнулась, щурясь от солнечного луча.

После того как привели себя в порядок. Хэйдан ещё сопел и не собирался пробуждаться. Я пнул его сапогом и сказал.

– Ждём тебя на улице, и давай поторопись, соня. Он что-то неразборчиво прохрипел.

Мы вышли из заведения. Сделали несколько шагов, и нам открылся обзор.

Неподалеку от шатров, уже велись работы по сооружению будущего ристалища. Там возводили изгородь, ставили ворота в противоположных концах арены.

Плотники сколачивали скамьи, и ложи для дам и благородных господ, укрывая их широкими навесами, по устоявшейся уже традиции.

Прибыв в знакомый город, я занялся осмотром местной экзотики. Хэйдан уныло тащился следом. Фрейя шагала рядом.

Часа два мы ходили по улицам Эрлигаста, прячась от полуденной жары в тени домов. По большому счету, этот город ничем особенным не отличался от остальных городов, на которые мне довелось полюбоваться.

Всё-таки было в нём что-то… не знаю, как это объяснить. Просто на сердце у меня вдруг стало легко и приятно. Мы вышли на площадь, располагавшуюся в центре города.

– Славный городок, – негромко произнес я. Хэйдан посмотрел на площадь и задумчиво сказал. – Ага!

Прибыли последние на сегодня гости, и решено было на следующий же день приступить к основному развлечению. – К турниру!

Фрейя выглядела иначе. Сменила своё платье, на кожаные доспехи, и штаны. Её новая внешность выражала фигуру, штаны обтягивали бёдра. Предавая ей изящество и шарм.