Страсти в тихом местечке, или Переживания Хаи Нусьевны

– Тебя не будут искать?

– Будут!

– И меня будут!

– Ну, давай что-нибудь другое придумаем!

… И они придумали.

Сказать родителям, что Зоя беременна. Ну, так получилось, и само это не рассосется. Куда родителям деться! И они, попереживают и согласятся!

Зоя вдруг покраснела, промямлила что-то и, наконец, выдавила:

– Аркаш! Но мы с тобой, ну это, ну у нас же ничего не было!

– Скажем, что было!

– Ты мою маму не знаешь! Она меня к гинекологу поведет!

Оба замолчали, не решаясь сказать друг другу, при чем тут гинеколог, и что он там увидит!

Тема эта в ту пору к их восемнадцати годам была еще запретная. И хотя Зоя, выходя на свидание и захлопнув дверь своей квартиры, останавливалась на темной лестничной площадке и, подняв юбку, закатывала до последнего, синие байковые рейтузы до колен, для того чтобы не дай бог Арик случайно не увидел этот позор, да и саму юбку закатывала в поясе, чтобы была она до колен, а не спускалась к щиколоткам. Тема секса была для обоих табу, молчали.

– Заяц, – нерешительно сказал Аркадий – Я тебя люблю! Значит это надо сделать! Какая разница, до свадьбы или после свадьбы это произойдет?!

Зойка вспыхнула и прижалась к нему:

– Мне стыдно, Аркаш!

… Местом грехопадения была выбрана квартира Зойкиной подруги, чьи родители уехали на отпускную неделю к бабушке в деревню.

Подруга маялась во дворе, ожидая подробностей.

Был вечер. Осенний и темный. Свет они не включали. И стояли друг перед другом.

– Аркаш, а ты умеешь? – шепотом и прерывающимся от волнения голосом спросила Зоя.

– Нет, – также тихо и прерывисто от волнения, ответил Арик.

– Что мне нужно делать?

– Сейчас, сейчас – заторопился Аркадий, инстинктивно понимая, что нужно раздеть Зою.

Он подошел и начал делать только то, что подсказывало провидение – стал целовать Зойку в губы, в шею, за мочкой уха, не решаясь спуститься ниже и не зная, как это там дальше снимать и расстегивать.

Постепенно страсть овладела обоими, и Зойка, сама того не понимая, но инстинктивно догадываясь, расстегнула на спине бюстгальтер, в один момент, прервав поцелуй стянула через голову кофту и опустила руки Арика к своему поясу. Он лихорадочно нащупал застежку, и юбка сама упала на пол.

Кое-как, на ходу раздевая друг друга, они дотянули до кровати.

– Не сюда! – поняв, что Арик лихорадочно тыкается в нее, стремясь попасть, прошептала Зоя, – ниже!

И вдруг, решительно взяв его набухший член, ввела в себя!

… Напрасно подруга маялась во дворе. Вышли влюбленные, держась за руки, и пошатываясь от пережитого, только в полночь.

… Ребенок был. Может, не с самого первого раза, но от бесчисленных потом раз, когда они ходили в недалекий лесок на окраине местечка.

Осень благоволила влюбленным. Почти сразу после той первой ночи наступило длинное бабье лето. Серебристый мох на полянке прогревался до самой земли и был для них ложем. И последние летние бабочки садились на их голые тела во время любви.

Местечко, ничего не знало об этой истории, жило своей жизнью.

Случилось и печальное. Умер, парализованный много лет, муж Ривы. Провожали его всей улочкой и по ходу процессии к ней присоединялись другие обитатели здешних мест.

Впереди ехал нанятый в складчину грузовик с откинутыми бортами, на нем в море свежих еловых веток утопал гроб. За грузовиком – два скрипача разрывали душу печальной еврейской мелодией. За ними в черных одеждах, шли родственники и только потом, отделенная некоторым расстоянием шла остальная процессия.

Рива не плакала. Она уже выплакала свои слезы за долгие годы болезни мужа. Большинство мужчин были в кипах, которые они надевали в годы советской власти только несколько раз в год – на похороны, свадьбы и дни рождения.

… Прошло три месяца, и когда у Зои уже наметился живот, молодые решили открыться родителям.

В доме Хаи собрались все Геровичи. Арик и Зоя стояли, держась за руки у стены, только что официально объявив о своем решении.

Повисла гробовая тишина.

– А что тут говорить! – первой прервала молчание Роза, – Дело сделано!

Все молча кивнули головами.

Хая подошла к молодым и так же молча поцеловала обоих.

– Молодец, Аркаша! – крикнул из задних рядов Наум, – всех надул!

Вперед вышла Рива.

– Мужа мне не вернуть. Одной в пустой квартире тоскливо. Вот что, Хая, я поживу у тебя, пока Аркаша не уйдет в армию. А вы, ребята, живите в моей квартире! А там посмотрим!

… С домочадцами Зои было еще проще. Как только мать Зои открыла рот, Зоя предупредила:

– Скажешь хоть слово – уйду из дома!

Молчавший до сих пор отец, подошел к ней и так же молча прижал ее к своему плечу.

… А дальше все было плохо.

Зоя заболела непонятной болезнью. Ее тошнило, рвало, она почти ничего не могла соображать, была в депрессии.

Сначала решила, что дело обычное при беременности. Но ничего не проходило.

Когда врачи догадались, было уже поздно.