Перехват инициативы

– Давай без вопросов... Сначала и... И дальше...

– Можно не соблюдать алфавитный порядок, – сказал парень с заднего сиденья. Правильно я определил по лицу – голос у него достаточно ехидный. Такие любят говорить с подковырками. К месту и не к месту реплики вставляют, лишь бы показать, что и они в разговоре участвуют.

– Ну, если без алфавитного порядка, то начну в хронологическом, – я слегка расслабился и решил перевести весь разговор в тот тон, который задал парень с заднего сиденья. – Три дня назад я заметил, что за мной ездит «Шкода Фабия». Машина грязная, неприметная, но несколько раз на глаза попалась, когда в зеркало смотрел. Мне это не понравилось, и хотелось бы знать, что этим парням надо. Номер я запомнил, позвонил вечером знакомому менту, чтобы «прокачать» владельца машины по вашей базе данных. Вчера утром мне сообщили, что владелец – мелкий «кидала», имеет две с половиной «ходки». Первая – по малолетке, и потому...

– Я знаю, что такое половина, – прервал меня капитан Стаднюк. – Дальше...

А он тон разговора поддерживать не захотел. Капитан предпочел буром переть. Только я из твердой породы сделан. Об меня любой бур может зубья поломать.

– Вчера слежка продолжилась. Сначала два человека было. Потом, когда я остановился, чтобы на них «наехать», они смотались, а потом появились уже вчетвером.

– Оказывается, Федя правдивый человек, – сказал парень с заднего сиденья, явно не ко мне обращаясь. – А по роже не скажешь.

– По роже не говорят, по роже бьют... – сделал вывод капитан.

И обернулся, словно проверить хотел, как на меня такая фраза подействует. Она не подействовала. Я смотрел спокойно и с улыбкой.

– Дальше...

– Дальше вы уже все знаете... Утром они снова за мной приклеились. Я сначала подумал, что теперь они на двух машинах, потому что «Гольф» тоже просчитал... А потом, на светофоре, «Гольф» из ряда выскочил, около «Шкоды» притормозил и расстрелял моих мальчиков... Я в зеркало за ними посматривал. Сам думал, как из ряда выскочить, но я со всех сторон заперт был.

– Дальше...

– Это все... «Гольф» смотался, меня не тронули.

– И ты с чувством выполненного долга поехал работать? – Капитан что-то недоговаривал, как я понял. Я даже усек, что именно он недоговаривает.

– А ты хотел бы, чтобы я выскочил и устроил за «Гольфом» погоню?..

Капитан молчал с минуту. Наконец заговорил, четко и членораздельно, словно взвешивал перед произношением каждое слово по отдельности:

– Слушай сюда внимательно... Ты не дурак, раз программист, и соображать должен. Если сразу все выложишь, я оформлю явку с повинной. Понимаю, что ты не стрелял. Но я хочу знать, кто стрелял... А я всегда узнаю то, что очень хочу узнать...

Мне постановка вопроса не понравилась. Но я уже понял капитана, таких ребят раскусить несложно. Стаднюк догадался, что на меня «повесить» ничего невозможно, и запсиховал, готовый взорваться. Потому и перешел к откровенным угрозам.

– А сейчас ты просто хочешь или очень хочешь? – спросил я, тоже вполне серьезно показывая, что угрозами меня не прошибешь.

Я не был готов к такому быстрому развитию событий, но реакция сработала. Капитан только вполоборота развернулся и неумело выбросил кулак. Причем бил тыльной стороной кулака. Вообще-то, это хороший удар, только его следует выполнять правильно. Он не умел, а взялся. Но я умел защищаться и просто выставил предплечье, защищенное алюминиевым уголком. Кулак с силой угодил в ребро уголка. Стаднюк должен был взвыть от боли, потому что ему был обеспечен перелом в нескольких костях, но он оказался крепким парнем и только хрипло задышал. Я понимал, что сейчас и второй в схватку ввяжется. Но тот тоже оказался не готов к такому скоротечному развитию событий. Он привык, наверное, людей в кабинете бить или в подвальных камерах и потому начал медленно и неуклюже разворачивать корпус, чтобы посильнее ударить. А в машине совсем иную технику использовать следует. Я ее и использовал – нанес короткий удар левой в нос, не отключающий, но очень болезненный, почти шоковый, и вызывающий сразу сильное кровотечение, и тут же ударил с правой руки локтем в челюсть.

С парнем было на время покончено, но капитан пытался полностью развернуться, одновременно руку под мышку засовывая. Зачем, балбес, лезешь в драку, если драться не умеешь. Разворачивается, убирая кобуру от руки, и пальцы дальше тянет – вдогонку... Но пистолет он вытащить все же может, и потому я, не раздумывая, воспользовался тем, что у меня корпус развернут влево, и ударил теперь уже правым локтем. И даже не самим локтем, а уголком, который до локтя не доставал сантиметра три. Этот удар пришелся в скулу, а правый локоть, уже развернутый корпусом, нанес второй удар, по затылку. Если скула соприкосновение с уголком выдержала, то затылок оказался слабым. Стаднюк ткнулся носом в панель.

Я времени терять не стал, вытащил пистолет у парня с заднего сиденья, обойму из пистолета сунул в карман, потом точно так же поступил с пистолетом капитана – на случай, если они не вовремя очухаются и захотят в спину выстрелить. Мне такое, честно скажу, не нравится. Современные кобуры для скрытного ношения оружия не имеют карманчика для запасных обойм, в отличие от штатных кобур. И это хорошо. Я хотел было выскочить, но тут заметил ключи в замке зажигания. Ключи я, естественно, надумал с собой прихватить. К чему подвергать прохожих на московских улицах риску стать пострадавшими от погони. Правда, капитан в этот момент в себя пришел, увидел, как я за ключами потянулся, и ухватил меня за локоть. Мне только один глаз Стаднюка видно было. Тот, что на меня смотрел. Его я и «погасил» одним ударом. И громадный синяк выступил сразу, я только и успел ключи вытащить. Но после синяка пришлось еще в челюсть «на отключку» добавить. Без уголка, просто кулаком, но резко, с короткого расстояния. По большому счету такой удар может быть более опасным, чем удар с размаха, потому что часто челюсть ломает, в то время когда мощный удар ее выворачивает. Но это капитану за хамство. Теперь долго хамить не будет... Ни мне, ни другим.

Кажется, кто-то из оцепления сообразил, что в «уазике» не все в порядке. Крупный парень бежал издали, но целенаправленно, двумя руками поддерживая живот. И я времени терять не стал. Вышел из «уазика», поправил на себе костюм, галстук подтянул и деловой уверенной походкой направился сразу к своей «Мазде». С противоположной стороны никто еще не бежал, хотя я сразу вычислил и этот пост. Слишком уж откровенно мент в гражданском смотрел на меня. На меня, а не на «уазик». И не понял, должно быть, что дело неладно. Но потом заметил своего бегущего товарища и тоже вперед двинулся – тугодумом оказался.

Но я уже сел в машину. Вот когда пожалел, что наставил противоугонных наворотов. Но действовал я быстро, машина завелась, я развернулся, чуть не сбив подбегающего мента, но успел бросить ему под ноги две похищенные обоймы. Пусть вернет пострадавшим, им и без того досталось. Обоймы, кстати, и внимание отвлекают на случай, если мент стрелять надумает. Но я скорость с места набрал и сразу разорвал дистанцию – он пистолет вытащить не успел, а я был уже далеко. В такой ситуации не постреляешь. А если и пульнешь, то еще неизвестно, в кого попадешь.

Но, поскольку машину они знают, то по ней меня определят быстро и могут перехватить. Я летел по городу на скорости, чтобы быстрее добраться до нужного места. В Москве вообще редко обращают внимание на обычные ограничения скорости, и никого мое стремительное движение не заинтересовало. А мне проехать надо было всего несколько кварталов. На тихой улочке есть платная стоянка, где дежурят парни, прошедшие, как и я, Чечню. Там и хозяин стоянки тоже в Чечне побывал, только в первую войну. Мы встречались уже здесь, в Москве, а раньше даже знакомы не были. Тем не менее мне твердо обещали, что место для моей машины найдется всегда, хотя обычно мест свободных не бывает.

До стоянки я добрался благополучно, и двое дежурных приняли меня почти с распростертыми объятиями, несмотря на то что я сразу сообщил о крупных неприятностях с ментами. Без подробностей, но сообщил. Правда, с добавкой о своей виновности только в том, что не позволил себя бить. И предупредил, что меня вместе с машиной, возможно, уже ищут. Такое откровение было необходимо для того, чтобы не подводить людей, которые ко мне хорошо относятся. Они приняли. И даже пообещали машину укрыть брезентовым тентом, чтобы скрыть мою красавицу от пронырливых ментовских взглядов.

И еще в одном важном деле пошли мне навстречу. Дежурный с готовностью согласился поменяться со мной мобильниками, понимая, что мой может прослушиваться. И даже не поинтересовался при этом, что я такого натворил, за что менты хотели меня избить. Это было нормальным поведением людей, знающих, что такое риск. Я на их месте тоже не сомневался бы ни минуты.

* * *

Все мои действия были чисто автоматическими. Они и дальше были бы чисто спонтанными, и мысль бы работала так же, где-то в глубинах подсознания моментально выверяя несколько возможных вариантов поведения и выбирая единственный. Так бывает в бою, когда на раздумья времени не отпускается. И только тогда, когда я, выйдя со стоянки, добрался до подземного перехода, где купил в киоске камуфлированный костюм, вполне подходящий к сложившейся вокруг меня обстановке, и точно такой же камуфлированный рюкзак, и потом в первом попавшемся подъезде без кодового замка переодевшись в камуфляжку, остановился и начал думать. Не просто думать, а оценивать обстановку...

Ясно, если менты приехали ко мне на работу, они что-то обо мне знают. Не слишком много, но знают. Однако при всем своем умении работать оперативно, они не вычислят квартиру, которую я снимаю. Только неделя, как туда перебрался. И никто из соседей меня не знает. Пару раз с какими-то старухами в подъезде встречался, здоровался, но не представлялся. Машину ставил в том же дворе, но у другого дома, чтобы ее было видно из окон. Здесь четыре дома... А двор внутри... И в наш вход совсем с другой стороны... А прописан я, или, как сейчас говорят, зарегистрирован, совсем в другом месте, и на работе знают только номер моего мобильника. Следовательно, дома я могу чувствовать себя свободно, и даже спать не вздрагивая при звуке шагов на лестнице в подъезде. Но что мне дальше делать? С кем посоветоваться?

Есть у меня, не скажу что друзья, просто – товарищи, которые, без сомнения, не сдадут, и даже спрятать при необходимости могут. Но таких, кто способен что-то посоветовать, помочь реально – навскидку и не припомню. Значит, действовать придется в одиночестве. Этого я не боюсь. Нас так наш командир роты учил: каждый боец спецназа ГРУ всегда является самостоятельной боевой единицей, вне зависимости от того, находится он в составе подразделения или бьется в одиночестве. Я и действовал с ментами как самостоятельная боевая единица. Но уметь воевать – этого в моей ситуации мало. Необходимо найти способ, как из нее выпутаться с наименьшими потерями. Здесь нужен мудрый советчик, знающий, как вести себя в такой неоднозначной ситуации, и, кроме того, умеющий лавировать между разными положениями закона... Мне необходимо доказать, что я только защищался. И не превышал мер самообороны. Запись на диктофоне должна послужить тому подтверждением и доказательством моей невиновности. Наверное, и Коля Харламов готов дать показания. Но самому мне соваться сразу в лапы к ментам не следует. Помощник может сделать это безболезненно. Но где его взять?

Командир роты... Зря, что ли, он в который раз вспоминается...

И как-то сам собой выплыл из памяти телефонный номер капитана Аведова. Нет, я понимал, что капитан находится далеко, и вообще – инвалид, да, кроме того, за два года мог и позабыть о моем существовании, потому что у него таких, как я, было двести человек. Причем они постоянно менялись каждые полгода, и в общей сложности через роту прошло невесть сколько парней. Кто я для Вадима Палыча? Может и не вспомнить... Я останавливал себя такими мыслями, но тем не менее чувствовал что-то похожее на отчаяние и просто стремился к общению с человеком, которому можно довериться. А уж капитану Аведову довериться можно было всегда.

И я все же позвонил. Нашел в скверике скамейку, где можно спокойно посидеть и перевести дыхание. Там и набрал номер. Мне почему-то было стыдно сказать, что я знаю всю историю, произошедшую с капитаном. И я говорил с ним так, словно считал его все еще служащим в армии. Даже предположил, что Аведов уже майором стал.

Наверное, мой голос отражал внутреннее состояние. Это и сбило Вадима Палыча с толку. Он не расслышал фальши. Я не умел разговаривать с инвалидами, и, кроме того, стыдно было просить помощи у инвалида. Но я попросил...

ВАЛЕРИЙ СТАДНЮК, КАПИТАН, НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА

За все время службы в уголовном розыске со мной ни разу не происходило такого неприятного казуса. Надо особым талантом обладать, чтобы умудриться так провалить дело! Мы были впятером – четверо опытных оперов и не менее опытный водитель. А он тоже в первую очередь мент, и только потом водитель... И при этом не просто упустили подозреваемого, но понесли еще и ощутимые потери. И нравственные, и физические. Про синяк под глазом я уже не говорю, с кем такого не бывает, хотя светить на все управление таким «фонарем» – удовольствие не из больших.