XIV
Уйду гулять до самой ночи!
Пусть думу думает за двух
И совершенствует свой дух,
И размышляет, сколько хочет.
Когда мужик разлёгся пнём —
Знай, гений шевелится в нём.
Поэму, может быть, напишет
Из тысячи четверостиший.
Иль, философией горя,
Познает тайну бытия…
XV
С тех пор в семье той дни спокойны.
Наладился семейный быт:
Жена в «гостях», а муж храпит;
Всем хорошо, и все – довольны.
Не жизнь – мышиная возня…
Позвольте, милые друзья,
На том закончить повесть эту.
Послушайте совет поэта:
Муж! На диване не лежи,
Иначе счастье – убежит.
Забор
Мне кажется порою, что любовь
Становится похожа на забор:
Лишь только бросишь верх него свой взор,
Любимая сейчас же хмурит бровь.
Как будто счастье – это вечный бой,
Где верность превращается в острог,
Где приговор за пылкость слишком строг,
Где ревность застилает все собой…
Давай с тобой сбежим из этих стен,
Пора нам от стяжательств отдохнуть.
Любовь не суд, не каторга, но – путь:
В пути не обойтись без перемен.
Опять!
Скорей звоните в МЧС —
Горит душа моя, как лес!
И сквозь невидимый порез
Из сердца нежность снова льётся…
Ведь знаю, чем всё обернётся…
Какой же всё же я балбес!
Опять на грабли те полез:
Уже теряю сон и вес,
Но верю – счастье улыбнётся.
Производственный роман
У ангелов чернеют крылья,
И страсть глаза туманит пылью,
Когда тебя в столовой вижу,
Когда сажусь к тебе поближе.
Твои прекрасные глаза
С упрёком говорят: «Назад!
Куда полез? Ведь ты – женат.
Иди домой и жуй шпинат».
И плавно так ведёшь плечом:
Мол, «мы здесь вовсе ни при чём…»
Остановись! Ведь я – женат!
Иду домой… Жую шпинат…
Совет в стиле сонета
Хочешь жить спокойно и счастливо,
Быть невозмутимее слона?
Раздави любовь свою, как сливу,
Если безответная она.
Разыгрались страсти дикой серной?
Не томись ты ревностью в ночи:
Раствори любовь в кислотах серных,
Пусть она навеки замолчит.
Перестанут, наконец-то, сниться
Эти сумасшедшие ресницы
И плеча волнующий изгиб.
Позабудь скорее взгляд небрежный.
Утопи себя в трудах безбрежных.
Не сумеешь – всё: считай погиб.
Умение убеждать
По ночам ко мне приходит… совесть.
Хлопает с укором по плечу.
– Я не виноват, – шепчу я. – То есть,