Собака снова человек!

Пока я усиленно соображал, Селистена подошла ко мне, обняла и положила голову на грудь.

– Дарюша, только ты не обижайся, но мне хотелось бы, чтобы ты повзрослел не только внешне, но и внутренне. Ну несолидно так себя вести. Ты уже стал дипломированным колдуном, посох получил, а ведешь себя до сих пор как мальчишка. Думаю, что немного степенности пойдет тебе только на пользу.

Вот если бы она предъявила свои претензии с ходу, с налету, я наверняка бы возмутился, но тут… Очаровательная головка на моей груди, легкое объятие, непослушные кудряшки приятно щекочут нос, и необыкновенно ласковый и проникновенный голос, от которого по спине уже побежали толпы мурашек. Да от такого набора дрогнет самое неприступное сердце. Мое сердце неприступным назвать нельзя даже с натяжкой, так что я сдался практически сразу. Эх, коварная, знает, как ко мне подойти.

– Да без проблем, серьезным так серьезным! – через полстука сердца уже выдал я. – Для тебя готов на любые необдуманные поступки. Знаю, что буду потом сожалеть о содеянном, но отказать тебе в такой малости я не могу.

– Ты у меня самый лучший! – мурлыкнула Селистена, встала на цыпочки и чмокнула меня в ухо.

– Да, я такой, – скромно согласился я. – Ну а если все формальности утрясены, может, всё-таки перекусим?

– Нет, я действительно очень устала. Слишком много за день произошло: пробыши, перемещение к Серафиме, встреча с тобой, возвращение назад…

– Ну коли так, отдохни, – милостиво позволил я. – А я пока перекушу и метнусь в город, разузнаю, что там и как.

– Только веди себя прилично, ладно?

– О чем речь? Да перед тобой совершенно новый человек!

Получив на прощание заслуженный поцелуй, я прикрыл за собой дверь и помчался заправляться перед пробным разведывательным выходом в Кипеж-град.

Всё, начинаю новую жизнь! На какие только шаги не толкает нас любовь. Вот сказала моя ненаглядная: «Даромир, стань серьезным». А я сразу раз – и стал им. Кто другой попросил бы – ни в жизнь не послушал, а просьба невесты – святое. Расшибись, а выполни. Хотя что тут может быть сложного? Ну лоб хмурить при разговоре, пыхтеть многозначительно, ходить помедленнее. Подумаешь, сложности. Да я вмиг этому научусь, лично для меня не существует ничего невозможного.

Вот с такими мыслями в голове и самым что ни на есть степенным шагом я вошел в трапезную.

– Ты что, на солнышке перегрелся? Вышагиваешь как индюк надутый, – встретил меня приветливый голос Кузьминичны.

От таких слов весь мой солидный стиль исчез, словно его и не было.

– Я изо всех сил стараюсь быть серьезным, а ты меня с ритма сбиваешь.

– А… – протянула нянька, – так это называется быть серьезным?

– Конечно. Иду степенно и важно, говорю медленно и значительно, что еще надо?

– Ничего, – хмыкнула Кузьминична.

– Правильно, ничего.

– Я говорю, ничего у тебя не получится. Да и зачем, собственно?

– Как это не получится? – даже обиделся я. – Селистена хочет, чтобы я изменился в лучшую сторону, так не могу же я невесте отказать в такой малости?

– Ну тогда другое дело, – с лукавой улыбкой протянула нянька. – Только смотри, еще больше дров не наломай в новом обличье.

– Какие дрова? Я же говорю, что стал другим человеком. Теперь всё будет четко, ясно и по заранее продуманному плану.

– Этого я и боюсь, – как-то странно восприняла мои слова Кузьминична. – Надеюсь, твой новый заскок на аппетите не сказался?

Отвечать на столь оскорбительный вопрос я посчитал ниже своего достоинства. Даже если я и сошел с ума, то мой желудок от такого расклада пострадать никак не должен. Вместо ответа я уселся за стол и за один прием уничтожил жареного цыпленка.

Кузьминичне, похоже, такой ответ пришелся по душе. Она села напротив и, не отвлекая меня от еды, принялась рассказывать семейные и городские новости. В общем и целом они совпадали с тем, что я услышал от Селистены.

Сантана, тра-та-та, княгиня, тра-ля-ля, все мужики одинаковые, тру-лю-лю, и всё такое прочее в том же духе. Однако закончила свое повествование Кузьминична куда более парадоксально. Старые кадры, что тут поделаешь.

– Знаешь, всё, что я тебе тут наболтала, – это всё ерунда, пустое, женская ревность, уж больно эта кошка облезлая хороша собой. Тем не менее ты приглядись к ней получше. Мне сердце подсказывает, что краля с гнильцой внутри. Да гнильца эта не простая, не человеческая.

– А какая? – густо намазывая телятину хреном, поинтересовался я.

– Ведьма она, – перешла на шепот старая нянька, – ведьма и есть. Я это сразу поняла, как на нее в первый раз взглянула. А раз ведьма, так это по твоей части. Никто лучше тебя бесовку на чистую воду не выведет.

Умяв два вареных яйца, я справедливо заметил:

– Ну что касается ведьм, то тут я действительно специалист первейший, мне ведьма вместо матери была, с пеленок воспитала.

– Ведьма? – взвилась, словно петух с насеста, Кузьминична.

– Ведьма, – совершенно будничным тоном подтвердил я. – А чего ты вскочила-то? Поверь, Кузьминична, ведьмы – они как грибы, есть вполне даже съедобные, а есть самые что ни на есть ядовитые. Вот меня-то съедобная, тьфу ты, запутался совсем, то есть хорошая ведьма и воспитала. Я вас с ней непременно познакомлю.

– Не надо, – осторожно проговорила Кузьминична и на всякий случай отсела от меня подальше.

– Да не боись ты! – усмехнулся я и отправил в рот порцию маринованных грибочков. – Она тебе понравится, вы, между прочим, чем-то даже похожи. Слушай, у тебя медовухи нет, что ли?

– Я с ведьмами общаться не намерена, – поджала губы Кузьминична. – А медовуху Антип запретил на стол по будням ставить.

– Вот жлоб, какая, собственно, разница, будни или выходные! Желание шмякнуть по маленькой от дня недели не зависит, – с досадой заметил я. – А что касается ведьм и колдунов…

Я специально выдержал паузу, чтобы мои следующие слова дошли до Кузьминичны с максимальным напором.

– Вот ответь мне на один маленький вопросик: вот лично мне ты доверяешь?

– Да, – призналась Кузьминична.

– И правильно, – кивнул я. – А потому что точно знаешь, что за мою, ой, то есть нашу, Селистену готов вывернуться наизнанку мехом внутрь. Так вот, я, между прочим, колдун, причем дипломированный, – тут я показал на посох, – а научил меня всему великий белый колдун Серогор, он что-то навроде Антипа, только значительно круче. И вырастила меня ведьма, Серафимой звать, женщина уникальная во всех отношениях. Понапрасну на нашу братию телегу катить не надо. Если она, эта самая Сантана, пакость к нам подослала, ответ держать будет по всей строгости (а я нынче строг как никогда!), а если нет, пусть правит себе на здоровье.

За всё время нашего знакомства мне первый раз удалось задолбать Кузьминичну логикой. Обычно это она делала со мной. Ну что ж, молодежь – она шустрая и на ошибках прекрасно учится.

Кузьминична немного пораскинула мозгами и, неожиданно для меня, приняла единственно правильное решение:

– А может, ты и прав, ведь действительно грибы разные бывают.

– Ну так! – согласился я, приканчивая заливной язык.

– А раз так, то, я надеюсь, ты эту поганку размажешь по земле? – с придыханием предложила старая нянька. – Знаешь, как в лесу. Идешь себе, грибочки собираешь, и тут глядь, на поляне стоит такая вот Сантана. Крепкая, нарядная, яркая, а ты ее по шляпке сапогом раз, и нет ничего, одна грибная труха.

От такого поэтического расклада я даже на мгновение прекратил жевать кусок пирога с соленой семужкой. Какое всё-таки образное сравнение с поганкой… Не ожидал от Кузьминичны.

– Размажу, можешь не сомневаться, – успокоил я старую няньку. – А может, в виде исключения, плеснешь немного?