Откуда есть пошла Германская земля Нетацитова Германия

Что, в свою очередь, проистекает из арийского (индоевропейского) Мир – окружающая среда (реальная и сакральная), мироздание – гора Меру – фундамент мироздания. Интереса ради, если расположить некоторые имена вождей(их имена, как правило, сакральны), на первый взгляд, не близких этносов в один ряд и абстрагироваться от этнической принадлежности, определяемой (только) по письменным источникам, будет трудно отнести их к разным этносам:

Артур – Буйтур – Буривой – Меровей.

Англосаксы

Вслед за франками поддались искушению жить легко за счёт себе подобных племена англов и саксов. Поддаться такому соблазну очень поспособствовали всё теже франки своим немирным пришествием из Паннонии. Объсянение причины поисков лучшей жизни изменениями климатических условий, встречаемое в литературе, в большинстве случаев надуманно и призвано представить обычное стремление жить за счёт других, как вынужденные действия. Так как к тому времени шансы не встретить достойного противника были только в Британии, по причине более низкого уровня развития тамошних кельтских племён, именно туда и отправились искатели лёгкой жизни. При этом, стоит ещё более умалить отвагу англосаксов потому, что высадились они в Британии без сопротивления, ибо не воспринимались бриттами как захватчики, но как помощники, приглашённым (самими бриттами) ранее ютам (кельтогерманцам) для защиты от соседей-родственных (бриттам же) шотландских племён пиктов и скотов. Увидев непростительную неготовность бриттов к самозащите, англосаксы не стали благородствовать и напали врасплох, изнутри. Кончилось, как всегда в случаях побед кельтогерманцев (и не только), истреблением сильных и порабощением слабых. Символом и героем борьбы кельтов против захватчиков-англосаксов стал король Артур. Его имя навязчиво указывает на арийский след, но конечно же не славянские корни, как утверждают некоторые небезразличные к этому вопросу, производя имя Артур от славянского Яртур. Оба имени имеют общее арийское начало, разница в том, что славянское Яртур имеет прямую и короткую связь с ним (арийским началом), в то время как у кельтского Артур эта связь, как показано выше, длинна и извилиста.

Новые правители-англосакы и юты «почестному» поделили Британию на семь частей, ставших затем государственными образованиями. Кроме указанных государственных образований англов, саксов и ютов, некоторое время существовали несколько местных королевств-старожилов бриттов и валлийцев. Об Англии, как государстве, можно говорить лишь с конца IX в после объединения разрозненных разнонациональных (наверное всё же разноплеменных) королевств. Но ещё до образования английского королевства, в конце VIII в начались набеги викингов и с этого времени англосаксы перестали чувствовать себя полноправными хозяевами в стране. С конца X в викинги (датчане) фактически были хозяевами острова, что было закреплено юридически в 1013 г – датский король Свен стал королём Англии. Таким образом королевство Англия, как государство власть в котором принадлежала англосаксонской элите, просуществовало чуть более ста лет, и власть эта была неполной. Заинтересованные исследователи пытаются продлить англосаксонский период в Англии аж до нормандского завоевания в 1066 г, не обращая внимания на только что приведенные сведения, умалчивая, в том числе, то, что король Гарольд II, побеждённый Вильгельмом (нормандским), не был англосаксом. Гарольд (Харальд) являлся внуком викинга Торкеля Стюбьёрнссона, его отцом был Годвин – ставленник датского и английского короля датчанина Кнуда Великого, сына помянутого выше короля Свена. Если не политкорректно, а корректно – англосаксонское государство де-юре имело место быть чуть более ста лет и всё это время, из-за невозможности эффективно противостоять викингам, не процветало.

Неприятности с Севера

Когда уже казалось, что в тогдашней Западной Европе порядок – этнический и, самое главное, в правах на избранность (утверждали что богом) и, как следствие, на собственность – окончательно установлен, в Скандинавии накопилась критическая масса недовольных жизнью на севере, жаждущих добычи от грабежа жителей более тёплых мест. Речь конечно же дошла до, как пишут впечатлительные исследователи-романтики, «свободных крестьянах-викингах». Как любое другое коммерческое мероприятие, грабёж сводился к получению максимальной прибыли путём минимальных затрат (потерь), что подразумевает насилие над незащищёнными и уклонение от встреч с их возможными защитниками. Этот принцип прослеживается по истори нападений викингов, названной, с претензией на соразмерность завоеваниям империй, Эпохой викингов. Обыватель знакомый с деятельностью викингов из книжных (литературных) или голливудских сказок будет озадачен при ознакомлении с ней (деятельностью) даже по не самым объективным, но менее сказочным версиям. Самая доступная и оперативная для ознакомления версия Википедии предлагает перечень событий, которые к сказочным подвигам скандинавов отношения не имеют и на эпохальность претендовать никак не могут. Военные предприятия росов и русов докиевской (860 г) и Киевской Руси, при всём уважении к желающим производить себя от скандинавов, в число военных заслуг викингов включены быть не могут (см. НГС). Из заслуг, содеянных скандинавами, необходимо отделить нападения и разорения селений и монастырей, и даже основание некоторых королевств, таких как на клочке ирландского острова со столицей в селении Арма. Немалое число конфликтов и битв, произошедших между самими скандинавами, также правомерно вывести из рассмотрения и отсечь приписки, имеющие место из-за неуёмного желания составителей этой части истории придать так называемой Эпохе викингов побольше грандиозности. И конечно же освоение Исландии и других, никому не принадлежащих и незаселённых, земель завоеваниями не являлись. В остатке окажется неграндиозное количество событий, которые можно рассматривать как военные противостояния. При этом сообщения о большинстве из них почерпнуты из поздних произведений, списанных, как говорят, с записей саг, являвшихся устным творчеством (фольклором) скадинавов и повествующих о событих происходивших не одним столетием ранее. И тем не менее стоит присмотреться:

845 г – захвачен и разграблен Париж*, сообщают о, подвергаемом сомнениям как завышенным, числе нападавших не более 5000 человек;

850 г – нападение так называемой Великой армией язычников на Англию, о численности не сообщается, но утверждают, что это были те викинги, кто разрабили Париж в 845г; Война приняла затяжной характер с переменным успехом.

878 г – англосаксы разбили Великую армию язычников;

879 г – остатки Великой армии язычников (незначительно усиленной) напали на север континентальной Европы (Фризию). Нападение наложилось на междоусобные конфликты франков и потому продлилось не один год;

891 г – франки разбили напавших в 879 г викингов;

991 г – битва при Молдоне, норвежские викинги количеством 2000-4000 человек разбили, уступающих в численности, англосаксов.

*Нападение на Париж 845 г, приведено не как противостояние в котором викингам могли и оказали ощутимое сопротивление, а потому, что в этом случае сообщается количество, принимавших участие, «свободных крестьян-викингов», о чём саги обычно умалчивают, и по этому сообщению можно судить о масштабе нападения (не более 5000 чел.) на Англию в 850 г. Одновременно можно сделать представление о большей части воинских подвигов викингов. Париж в те времена не был столицей, сколь-нибудь значительой защиты не имел, и подвергся нападению головорезов количеством достаточным, как показали дальнейшие события, для вторжения в Англию и ведения там войны с англосаксами.

Анализируя нападения викингов, стоит отметить, что франки за это время предприняли не меньшее количество военных действий, а до начала вторжений скандинавов очень сильно ослабили себя и англосаксов затяжной войной. Если оценивать масштабность («грандиозность») военных предприятий викингов, то следует напомнить о 60-титысячном войске киевского князя Святослава, вступившим в войну с Византией в 870 г. К этому стоит добавить, что численность этого войска засвидетельствована византийскими много более достоверными, нежели скандинавские саги, письменными источниками, а Византийская империя безспорно превосходила по мощи суммарно всех на кого посягали викинги.

Свободные благородны?

Как видно из соотношения битв и грабежей, «свободные крестьяне-викинги» уважали сильных и презирали слабых, то есть грабёж (бизнес) был главным побудительным мотивом, но это не то занятие в котором приветствуется благородство, если оно в принципе присуще индивидумам, занимающимся добыванием средств для существования (чаще сверх того) любыми способами отъёма не ими произведённого и не им принадлежащего. Тем не менее исследователи-романтики, совместно с исследователями-политиками, переместили викингов в зону обитания героев, что, в понимании обывателя, делает благородство необязательным атрибутом, оправдывает его отсутствие или избирательность. Исследователь лишённый романтических, политических и прочих пристрастий не станет утверждать, что Робин Гуд во имя социальной справедливости грабил сильных (богатых), потому как для этого нужно было быть ещё сильнее (богатые без охраны не обходились), одного благородства даже в большом количестве недостаточно. Простой народ наделял своих героев качествами редкими или совсем неприсущими ему самому. Благородство, за редкими исключениями, это удел мифических героев и святых после их канонизации. Если персонажи типа Робин Гуда героинизировались народом из тоски по социальной справедливости, то возведение викингов в ранг по меньшей мере неотрицательных героев являлось попыткой, обслуживающего аристократию персонала из образованных людей, обосновать право на власть потомков грабителей, ибо ссылаться на дарованность христианским богом власти разбойникам, кем являлись викинги, было бы богохульством. За вывеской «Благородные свободные крестьяне-викинги», род деятельности грабители теряется. Статусные неудобства, в виде фактического признания происхождения от крестьян – всего лишь вынужденные издержки и не доставляют неудобства, так как об этом одни не знают, другие не помнят, а третьи подобострастно молчат. Конечно же, это и обычная для обывателей-патриотов всех народов попытка, через возвеличивание своих зачастую мнимых предков, повысить свой собственный этнический статус, что является следствием комплекса неполноценности. Ничем иным не объяснить название череды грабежей мирных людей «Эпохой викингов», к слову сказать, имевшей место, по терминологии тех же авторов, в «Тёмные века» – если это совпадение, то символичное с признаками юмора (тёмного). К сказанному необходимо добавить – подавляющее большинство романтиков дожны понимать, что относить себя к потомкам «благородных» викингов – безоснова тельно, по причинам в этом изыскании означенным. И ещё, при очередном употреблении словосочетания «свободные крестьяне-викинги» посещает навязчивая мысль, что свободными они были не столько в смыле своей независимости, но по причине свободы от собственности (земли) и, как следствие, незанятости (см. НГС).

Карл Великий

Коль в процессе изысканий на одном поле оказались викинги, франки и империя, стоит обратить внимание на фигуру франка Карла Великого, удостоенного императорским титулом и сталкивавшегося в своей деятельности, без особого для себя успеха, с викингами и Византийской империей. Туманные описания завоеваний Карла не позволяют дать им однозначную оценку. Практически нет ни одного описания сражения, содержащего минимальные сведения, позволяющие сделать оценку, то как: состав и численность противников, предваряющие и сопутствующие условия в которых происходило сражение итд. Зато есть свидетельства позднейших исправлений описаний военных деяний Карла с целью смягчить или оправдать случавшиеся поражения. В 778 г баски напали на превосходящее в численности войско франков с Карлом во главе и одержали победу, это сражение получило название Росенвальская битва. В прижизненных Карлу письменных источниках франков сообщения об этой битве отсутствуют (нет сообщения – не было поражения). После смерти короля в его жизнеописание были дописаны сведения о случившемся поражении, согласно которым разгрому подверглось всё войско франков, при этом погибли многие знатные военачальники. Позже последовало исправление, по которому разбит был только отряд, охранявший обоз, при этом погибли трое знатных франков (что они делали в обозе?). Заметим, что завоевательные предприятия Карла Великого в основном представлены в версиях одной стороны – франкской. При таком положении, это не история правления короля, а осанна подвласных своему повелителю. Невозможность корректно оценить правление Карла можно подкрепить, например такими противоречивыми сообщениями источников, когда одни повествуют о безупречном знании Карлом латыни и понимании греческого языка, согласно другим он не умел читать и писать! Если анализировать сведения, которые не скрыли (или не забыли сообщить), но напротив считают свидетельствами достижений правления Карла, получится картина, несколько отличающаяся от представлений потомков-почитателей. Главное, что бросается в глаза, это постоянное стремление нести христианские ценности соседям-зычникам. Но донести веру недостаточно, требовалось её привить, на что не хватало времени – приходилось насаждать через кровопускание. При этом надо понимать, и это подтверждено практикой самого Карла, что подчинить соседние народы без насаждения христианства много проще. Простому народу всё равно какому карлу платить налоги, но не всё равно какому молиться богу. Карлу приходилось постоянно подавлять восстания новоподданных (в основном англосаксов), возникающих именно на религиозной почве. Откуда такое богоугодничество, или это нечто другое? Человека с ног до головы не запятнанного, а залитого кровью невинных (и язычников и христиан) невозможно заподозрить в том, что он святее папы римского (хотя буквально и такое могло быть). Папа римский, как обычный смертный, особой святостью не отличался и заблудшие души язычников интересовали его опосредованно – в целях принуждения нести материальные блага не в языческое капище, а в христианскую церковь. При этом организация, возглавляемая папой, требовала на своё содержание не посильные (по желанию и возможностям) пожертвования богам (чит. волхвам), а обязательные, немалые подношения церкви, что также мешало язычникам порвать с прошлой непрогрессивной верой. Таким образом, Карл нёс издержки, связанные с христианизацией покоряемых соседей, в интересах (шкурных) папы римского. Возникает подозрение, что Великий Карл зависел от папского престола. Конечно зависел, как любой политик от более сильного, благосклонность и поддержка которого нужна для захвата и удержания власти, но не только. Лояльность папы, позже переросшая в попустительство, была нужна и по многим другим причинам. Королевская власть Карла была незаконна, в том числе по понятиям христианской церкви, соглано которым власть должна быть данной богом, в то время как его предки-пипины узурпировали власть, принадлежащую меровингам. Каким образом бог дал (помазал) королевскую власть меровингам – вопрос отдельный (см НГС). Говоря о нелигитимности власти Карла и поминая при этом «святость папы», необходимо пояснить, что папский престол в лице папы Стефана II короновал папашу Карла Пипина на правах, полученных на основании подложной грамоты-так называемого Константинова дара. То есть, папский престол не убоявшись бога, обманув христианский мир, изготовил фальшивый документ, якобы дающий право исполнять властные полномочия от его(бога) имени, в том числе короновать угодных (папе-не богу). Обладая неправедно полученной властью, Карл отобрал её у законных, с точки зрения церкви, «помазанных богом» правителей, захваченных им христианских государств, чему папа римский обязан был противодействовать. Это главное из того, что не должен был замечать папа в обмен на увеличение Карлом числа добровольно-принудительных жертвователей церкви. У Карла были и другие прегрешения перед богом, не ставшие таковыми для папы, то как неоднократные внезапные, но своевременные случаи смерти конкурентов или неоднократные же, противные законам церкви, смены жён. Именно попустительство папского престола сделало возможным захваты владений менее изощрённых политиков. Именно это, наряду с невнятным освещением подданными писателями военных предприятий, что вероятно являлось следствием отсутствия значительных побед в сражениях, характеризует Карла не как завоевателя (заВОЕвателя), но как удачливого политика. Из политических же соображений или из тщеславия, Карл сподобил папу обременить королевской властью своих сыновей и на правах отца-начальника над королями присвоить ему самому чин императора. Ошиблись киевские князья, не приняв католическую веру, сулившую такой высокий, в сравнении с великокняжеским, чин императора? Императорами не стали, но и «божественного покровительства» папы избежали. Да и сравнительный анализ «количеств» власти не даёт оснований полагать превосходство императоров, рассматриваемых мест и времён, над киевскими великими князьями.

Результаты европейского образования

Как любой организм (система) в природе стремящийся к состоянию покоя, викинги со временем поняв, что узаконенное право собственности на земли в комплекте с населением несёт более вольготное времяпрепровождение, в отличиии от хлопот связанных с незаконным, с точки зрения пострадавших, отъёмом материальных ценностей. Для начала викинги своими набегами (не победами в битвах) вынудили франкских каролингов даровать им земли. Именно вынудили, а не завоевали в открытом бою, и в 911 г король франков Карл III по собственной инициативе разрешил викингам возглавляемым Роллоном занять небольшую область на севере Франции (позже Нормандия) с обязательством противостоять собратьям-скандинавам, что добросовестно исполнялось. Позже потомки Роллона расширили и укрепили владения. Получив приличное по тем временам западноевропейское образование потомки «свободных крестьян-викингов» пришли к пониманию, что законные права на собственность это не плохо, но лучше иметь права на установление законов. Взгляды новообразованных (свежецивилизованных) обратились на Англию (уже не Британию)*, опять же в соответствии с законами природы, по одному из которых всё движется по пути наименьшего сопротивления. Низкое сопротивление было обусловленно как сохранявшимся, наряду с обычным социальным, усугублявшим его этническим неравенством между подчинёнными бриттами и англосаксонской* аристократией, так и ослабленностью постоянными нападениями натуральных викингов (не нормандцев) из Скандинавии. Мало того, есть все основания полагать, что без практически одновременного нападения скандинавов, возглавляемых Харальдом, на север Англии нормандское завоевание не стало бы историческим фактом. Более того, многовероятно нападение викингов было скоординированно с нормандским руководителем проекта Вильгельмом. Харальд напал ровно тогда, когда было нужно – чуть раньше начала форсирования нормандцами Ламанша, когда королю англосаксов* Гаральду была известна только одна угроза – со стороны скандинавского тёзки. Викинги отвлекали силы англосаксов* ровно столько времени, сколько потребовалось нормандцам для форсирования Ламанша, высадки и подготовки к битве. Небезкровное столкновение со скандинавами и многсоткилометровый, спешный бросок навстречу нормандцам не придали англосаксам* сил и свежести, и предопределили их поражение. Подчинять и порабощать в Англии нормандцам никого не требовалось – это уже было сделано англосаксами, всё свелось к смене этнического состава власть имущих-аристократии. При этом надо понимать, что основа войска нормандцев – рядовые воины были в общем кельты, в том числе бритты – сородичи подчинённого ранее англосаксами** в Британиии местного населения. Набеги натуральных*** викингов-скандинавов, как на Англию, так и на другие территории Европы, ввиду их немногочисленности и непродолжительности в каждом отдельном случае, также не могли существенно повлиять на этногенез объектов нападений.

*Здесь надо помнить, что Англия уже не была страной правящих анлосаксов, а сучётом их небольшого числа (англосаксов), относительно бриттов (и др. кельтов), это название продолжало (и продолжает) иметь место по недоразумению. Тоже в отношении вооружённых сил – это были уже не англосаксы или не только они.

**В этом случае всё верно – местное население (кельтов) понизили в статусе и уровне жизни именно англосаксы.

***Употребление уточнения «натуральные» потребовалось не только для того, чтобы отделить викингов-скандинавов от нормандцев-потомков скандинавов, но и от викингов по роду деятельности, не являвшихся скандинавами, жившими по южному берегу Балтики.

Самоопределение этноса и этническая идентификация

В учинённых выше изысканиях термин германцы употреблялся для обозначения этноса отличного от других определенным генетическим набором (см. выше), языком и культурой, зародившегося и сформировавшегося в Южной Скандинавии и сохранившегося до наших дней под названиями: шведы, норвежцы, исландцы и в меньшей степени датчане. Сегодня, по понятным из этой работы причинам, германцами называют германоязычные народы. Непонятливые, по простоте своего образования, вполне могут решить, что большая часть сегодняшних индусов – германцы, так как используют английский (германский) язык. Для непонятливых поясняется, что германцы не этнос, а этноязыковая общность, характеризуемая прежде всего употреблением как родного одного из германских языков. Но немалая часть совсем не германцев, обладающих способностью говорить на английском, другого языка не знает и по праву считает его родным. Можно предположить, что ответом на последнее замечание будет уточнение – исторически родного, то есть языка образовавшегося вместе с народом на нём разговаривающем, но народ, это этнос, а не общность этносов. Кроме того, например немцы пользуются исторически неродным (вынуждено приобретённым, как выше показано) языком, так как их прямые предки, генетически от потомков практически не отличающиеся, говорили на кельтских (негерманских), а до того многовероятно на сино-кавказских (неиндоевропейских) языках. Если продолжить про немцев, держа в голове, что то же верно в отношении всех потомков кельтогерманцев, будет много интереснее. Согласно принятому сегодня определению, немцы – народ произошедший от древних германцев, которые представляли из себя группу родственных племён принадлежащих к индоевропейской языковой семье и проживавщих на определённых (идёт перечисление) территориях. Но позвольте, на тех же территориях (кроме действительно древнегерманских в Скандинавии) проживали и родственные племена кельтов также принадлежащих к индоевропейской языковой семье, но бывшие другим, относительно древних германцев Скандинавии, этносом. Современные шведы (потомки древних германцев-скандинавов) имеют примерно 20% носителей общей с немцами гаплогруппы R1b и немногим менее 60% носителей общих с русскими гаплогруппами I и R1a. Отсюда, в том числе, никуда не деться, проистекает – немцы не могут быть германцами, но только принадлежащими к германской языковой общности, что верно и в отношении англосаксонцев. Похожее недоразумение наблюдается при отнесении некоторых этносов к славянским. Болгары, как известно из истории, имеют преобладающее тюркское происхождение, генетически только на 14% схожи с основными славянскими этносами и культурно не особенно им близки. Всё это не позволяет считать болгар (и не только их) славянским этносом, но народом принадлежащим к славянской языковой общности несомненно.

Возвращаясь к народам, являющимися основным предметом изысканий: немцам, французам, британцам (населению Великобритании), ирландцам, испанцам и португальцам следует отметить, что генетически их объединяет не только определяющее и подавляющее преобладание носителей гаплогруппы R1b, но и крайне малое, носящее остаточный (пришлый извне) характер, присутствие носителей как коренной европейской I, так и индоевропейской R1a гаплогрупп. Эта генетическая общность угадывается и за культурной близостью, имеется ввиду не нивелирующая современная «западная культура», а та, что была когда-то этноопределяющей, и в сходстве менталитетов.

С самого начала изысканий, после выявления малоазиатских корней протокельтов, кельтов, кельтогерманцев, возникло предположение, обретшее теперь обоснование, что их потомки не могут считаться индоевропейцами (не путать с современной индоевропейской языковой семьёй), и европейцами они (будучи протокельтами) стали не раньше финноугорских народов.

Выше был упомянут понятный интерес, в частности немецких учёных, к неандертальцам. Интрес этот был вызван необходимостью реабилитации неандертальца, ранее представленного теми же западными учёными в негативном све те. Большее очеловечивание* стало необходимым после того, как стало вырисовываться родство неандертальцев в первую очередь с кельтогерманцами. Теперь всё громче можно слышать, что кроманьонцы были не единственными предками современного по крайней мере европейского человека, но совместно с неандертальцами. Таким образом, далее будет сообщено, что не гаплогруппа I является коренной и единственной рождённой в Европе, но нечто другое, что автоматически даст основание кельтогермацам считать себя коренными, самыми европейскими европейцами. Правда тогда возникнут некоторые вопросы, как например, почему мул не лошадь.

* Это выражение не подвергает сомнению принадлежность неандертальца к роду Homo.

Принуждение к единству

Показанные, самые значительные для этногенеза народов Западной Европы, потрясения-завоевания мало изменили генетическую картину, ещё больше перемешали и нивелировали культурные традиции и в основном сводились к насильственному перераспределению и удержанию властных полномочий, согласно главному принципу дарвиновского естесственного отбора – выживает сильнейший (внутри вида). В то же время, этими завоеванниями в основном закончились процессы, повлиявшие на этногенез современных народов Центральной и Западной Европы, и далее противостояния подэтносов-сородичей представляли собой закачивающиеся с переменным успехом перераспределения материальных благ и прав собственности.

Генетическая и культурная близость, если не сказать однородность, подвергнутых изысканиям народов, поддерживалась и трансформировалась под воздействием внешних властных факторов, принимавших различные – от насильственных до добровольно-принудительных – формы. Первый из факторов, это Римская империя, объединившая разрозненные племена кельтов и кельтогерманцев в провинции, ставшие основой для самостоятельных государственных образований. Второй и главный, это Римско-католическая церковь. Главный не по силе и фундаментальности (основы были заложены Римом), а ввиду много большей продолжительности воздействия, потому возымевший больший суммарный эффект. В тоже время, необходимо понимать, что римская католическая церковь – лишь своеобразно упорядоченное христианство, пришедшее извне и приспособленное для обретения и удержания власти. Римская католическая церковь продолжила то, что было привнесено, а вернее навязано Римской же империей с помощью религии. То есть, государственность, культура, религия. не были выношены или благоприобретены кельтогерманцами, но насиьственно насаждены извне.

На утвержления, если таковые имеются или найдутся, о причастности к сложению древнеримской культуры (в широком смысле) кельтогерманцев необходимо сделать краткую справку. Культура Древнего Рима, это слепок с ещё более древних греческой и этрусской, при этом последняя во многом испытала влияние или имела общие корни с первой. Древнегреческая культура, как известно из археологии, это продолжение микенской – продукта минойской с доработкой ахейцами. Минойцы, как стало известно с помощью ДНК-генеалогии, это выходцы из Малой Азии носители гаплогруппы J2 (одна из ветвей гаплогруппы J). О принадлежности ахейцев к ариям достаточно известно и писанно в НГС, чего нельзя сказать об этрусках – о них чуть подробнее. Согласно уважаемому (без иронии) Геродоту этруски, как и минойцы, но много позже вышли из Малой Азии. Эта древняя письменная информация подтвердилась современными исследованиями генетиков, причём, как и в случае с минойцами, главными фигурантами были носители гаплогруппы J (и ветвей). Более глубокого развёрнутого генетического анализа сегодня нет или он не обнародован, но, используя известные сведения об этрусках, можно дополнить картину их этногенеза. Древнеримское название народа – этруски, древнегреческое – тирсены и тиррены, самоназвание – расены (этРуСки, тиР Сены, РаСены – АР+АС). Обозначения богов у этрусков – ais, aisar, лазы (АР+АС). Имена некоторых этрусских богов: главный, он же громовержец Тин, а также Туран и Хару. Нетрудно заметить, что приведённые имена давались под впечатлением более древнего арийского бога-громовержца Тархана (ТиН-ТуРАН-ХАРу). Здесь намеренно не берутся во внимание имена богов, в отношении которых могут быть подозрения в заимствовании у древних греков, как например этрусский бог Аплу-покровитель пастухов – явный аналог древнегреческого Аполлона, связь которого с ариями известна (см. НГС). Причём направление заимствований требуется поставить под вопрос, учитывая некоторые нюансы. Этрусский Аплу был однозначно пастух, в то время как у Аполлона это была одна из прочих функций, причём не первостепенная, что ставит первого ближе к первоисточнику – арийскому гопала-пастух (см. НГС). Названия городов-государств не менее красноречивы: Тархана, Русселы, Перузия (все три без комментариев*), Арреций (древнее государство в Малой Азии – Арцава, известен правитель с именем Тархунта, кроме того, практически Арсава – Арсания известна севернее за морем (Северное Причерноморье), как страна росов (русов) см. в НГС), Куртун (популярное имя правителей Арцавы – Курунда, также см. арийские этнотопонимы подобные Керчьи в НГС), Каисра (К-АиСРА, АС+АР) и наконец главный город этрусков Тарквиния (Тарку-малоазийский вариант Тархана), основанный вождём Тархоном. Названия племени, гордоа-государств, имена богов и правителей явно указывают на присутствие в этногенезе этрусков ариев.

*Без комментариев не означает происхождение от сложившихся очень много позже русов (росов), но общие арийские корни несомненны. Во избежание недоразумений в список городов-государств с этноопределяющими названиями не включен, например Велзна (бог Велес?), вероятно имеющего происхождение от Вилусы (Иллиона-Трои) в Малой Азии.

К вышесказанному имеет смысл добавить некоторые штрихи. Есть предположение, что этруски это турши – один из известных как «народы моря». Ещё одним народом моря были шарданы, название которых не что иное, как обратное озвучивание имени турши (СаРДаны-ТуРСы), что не может быть совпадением, так как имена ещё одного бога этрусков Сатре (СаТРе-ТиРСены) и прозводного от него древнеримского Сатурна, не поддерживают вероятность случайности. А кто ещё имел в те времена достаточную «пассионарность» и вошёл в число народов моря? Акайваша-ахейцы, имевшие начало от северопричерноморсских ахеев, гарманты – киммерийцы (ГаРМаты-ГаРМ-ГиМРы), шакалеша – саки (азиатские скифы), филистимляе – пеласги (ФЛС-ПЛС-пелАСги). Отдельно каждая из предложенных этнических идентификаций «народов моря» может выглядеть натяжкой, но их соучастие в известном историческом событии оставляет мало возможностей оспорить их принадлежность к арийским этническим продуктам. Об указанной общности может свидетельствовать и то, что этруски были близкими союзниками Карфагена, основанного и населённого филистимлянами (финикийцами), а государство гарматов (гимеров)*, по свидетельству Геродота, входило в его состав (не на условиях подданства) и находилось близ города Сирта (Сирт-тирсены-этруски). Для того, чтобы заболела голова можно добавить – Карфаген дословно означает произошедший от Кириафа (КаРФа-ген – КиРиаФ+ген), где Кириав(ф)-древний ближневосточный город, возможный тёзка Киева (см НГС). В конце необходимо привести сведения, с котоых следовало начать, но, ввиду неоднозначности, их лучше использовать для подкрепления более веских вышеозначенных доводов. Археологические раскопки показали в местах расселения этрусков, синхронные (одновременные) по времени с их предполагаемым прибытием из Малой Азии, смену кремации ингумацией в захоронениях и появление надмогильных курганов. Эти археологические показания нисколько не противоречат утверждению об арийском присутстви в этногенезе этрусков.

*Как в подобных случаях выше и ниже, надо понимать, что совсем не обязательно отождествлять, например, гарматов с киммерийцами (гимерами), но (уверенно) подозревать наличие этнической связи – вполне.

Из истории от кельтогерманцев следует, что древний Рим всего лишь поимел некоторое этрусское культурное влияние и вскользь проговаривается об эрусских правителях «вечного города» (Древнего Рима). Для прояснения искусственного информационного тумана, достаточно глянуть на карту Аппенинского полуострова времён до появления планов по основанию поселения – предшественника древнего Рима – она сплошь покрыта большим количеством этрусских городов и ещё большим древнегреческих полисов-колоний. Древний Рим, это не что иное, как часть аппенинской древнегреко-этрусской цивилизации (быть может – этрусско-древнегреческой). Со временем уже сформированная аппенинская цивилизация была этнически сильно разбавлена италийскими (читай кельтскими) племенами, но от этого культурно кельтской не стала. Таким образом, справка о происхождении Римской цивилизации не свидетельствует о значимом участии и заслугах в её формировании кельтов и тем более кельтогерманцев. Приобщившись к чужой цивилизации, став заметной её составляющей италийские (кельтские) племена конечно внесли свой вклад. Например, как предположение не лишённое логики, Древний Рим унаследовал от этрусков гладиаторские бои, являвшиеся у них частью погребального обряда, позже, после поглощения этрусков, изрядно кельтизированные римляне приспособили это сакральное действо для кровавого зрелища-потехи, и в 106 г днэ сделали их официальным развлекательным мероприятием. Мало того, можно подметить закономерность – чем больше росла кельтская составляющая, тем с большей скоростью приближался упадок. И это не преувеличение. Древнегреческое доминирование в Средиземноморье длилось не менее тысячелетия до гегемонии Древнего Рима, начавшейся никак не ранее окончательной победы над Карфагеном в 146 г днэ и практически закончившейся в зпоху «солдатских императоров» 235-268 гг нэ (в любом случае, начало третьего столетия, это рассвет более чем тысячелетней Византийской империи), а в 402 г Рим и вовсе был захвачен. Относительно очередного исторического тумана – на этот раз по поводу этнопринадлежности захватчиков Рима, в добавление к сказанному выше и в НГС – можно отметить следующее. Принадлежность, возглавлявшего взятие Рима, Одоакра разные древние авторы относили к скирам, ругам или готам, но всеми признавалось (по крайней мере не оспаривалось) его гуннское происжождение по отцу. Если размер кельтского присутствия (если оно было) в скирах, ругах или готах дискуссионно, то в гуннах его (кельтского присутствия) быть не могло (как, впрочем, и вообще носителей R1b). Кстати, запрет гладиаторских боёв, как публичного зрелища, датируют 404 г нэ и связывают его с христианизацией. Но в той же христианской католической Испании до сего времени сохранилась версия гладиаторских боёв – коррида. Отсюда правомочно предположить, что запрет был предопределён захватом Рима Одоакром – у гуннов был схожий с этрусским обряд погребения (тризна см. НГС) и захватчики-варвары не потерпели использование сакрального действа для удовлетворения низменных нужд потребления. Таким образом, величие Древнего Рима (длившееся не более четырёх веков) в сравнении с Древней Грецией и Византийской империей не столь впечатляюще, не говоря уже о древних египетском, персидском и других менее изученных мировых владычествах. Культура древних ближневосточных цивилизаций, воспринятая и приумноженная минойцами, древними греками, этрусками и наверняка ещё кем-то, была принята Древним Римом, но с увеличением вмешательства кельтских племён пришла к упадку и, как видится, именно поэтому произошёл её ренесанс в более благоприятных местах – греческой Византии-Константинополе.

Возвращаясь к основной мысли этой главы – сложение единого западноевропейского этносообщества – далее имеет смысл рассматривать реакции и поведение кельтогерманцев по отношению к внешниму миру в целом, то есть как проявления менталитета одного сообщества. Лучше и однозначно единообразно это демонстрируется в трениях, перетекающих в конфликты и войны, западноевропейцев-кельтогерманцев с другими неродственными сообществами. Первое значительное и значимое несовпадение жизненных интересов, рассматриваемого сообщества с инородным, произошло при гуннском вторжении под предводительством Аттилы. Об этом конфликте, памятном, в том числе если не поражением, то уж точно не победой западноевропейцев в битве на Каталаунских полях и закончившимся только в результате смерти Аттилы, также не бывшей следствием военного преимущества, достаточно говорено в НГС. Более рельефно особенности менталитета подследственных можно разглядеть в подобных событиях последующей истории.

Крестовые походы

Северные крестовые походы

Систематическое и целенаправленное движение кельтогерманцев на Восток начал упомянутый выше Карл Великий. Если в случае с родственниками-саксами цель состояла в подчинении для увеличения числа подданых (платящих дань) королю, а также христианизации – увеличения численности паствы-подданных католической церкви, то в отношении славян и других неродственных этносов действовала политика захвата земель, частичного истребления, полной ассимиляции и заодно, если недочеловеки ещё не удосужились приобщиться, христианизации. Навыки, например разделять и властвовать, полученные в насильственно-принудительной школе Римской империи, помогли в этом, позже освящённом римским папством, богоугодном, с точки зрения служителей церкви и непосредственных захватчиков, деле. О том, что христианизация кельтогерманцами неродственных соседних народов была всего лишь прикрытие для удовлетворения, во многом схожих с таковыми у хищных животных, потребностей, убедительно свидетельствует даже заретушированная история. Превентивное добровольное принятие христианства само по себе в лучшем случае могло несколько отсрочить попытки установить право сильного (этноса?). Польский князь Мешко I, после того как в 966 г. добровольно принял христианство (латинское), всё равно был вынужден даже после локальных побед над некотрыми немецкими княжествами, действующими по указке папы, уже не добровольно стать данником Священной Римской империи и отдать в заложники своего сына-наследника. И этого оказалось мало, как выяснилось позже, Мешко обьявил Польшу ленным владением папы римского. Добровольное приобретение поляками вассальной зависимости от папы римского позволило им поучаствовать в христианизации-захвате земель близких родственников балтийских славян. Как бы то ни было, славяне не только противостояли натиску, но и небезуспешно контратаковали. Неудачные попытки загнать в стойло (кого оставят жить) славян и впечатление от недавнего всенародного, всеевропейского порыва – первого крестового похода в Палестину надоумили заинтересованную западную общественность придать захвату, очень им нужных в основном славянских земель, общехристианское значение. Времена были суровые, умственные изыски не приветствовались – ещё один «Иерусалим» поместили на земли славян и отклонения от «десяти заповедей» при его «освобождении» объявили богоугодными. Попытки заинтересованной, в том числе научной, публики перевести мотивы крестовых походов в плоскость веры и заботы о страдающих от язычников христиан ничтожны – достаточно лишь ознакомиться с агитационными воззваниями «хранителей веры» к потенциальным «борцам за веру». Призывы к крестовым походам кельтогерманцев против славян содержали, в том числе, следующее: «Ибо это наш Иерусалим, изначально свободный, низведённый в раба жестокостью язычников», «Если крестоносцы пожелают, они могут завоевать самую лучшую страну для поселения. Хотя язычники скверны, их земля богато одарена мясом мёдом и мукой». Пустившийся в эти изыскания конечно же не сомневается, что лучшая страна, мясо, мёд и мука, для целевой аудитории и авторов этих призывов – первичны. И далее по сию пору, какие бы распри не возникали внутри кельтогерманского круга, они, как правило, отступали на второй план при необходимости в очередной раз разрешить славянскую и с некоторых пор русскую «проблему» (наличие либо отсутствие кавычек зависит от точки зрения). Политические манёвры – приведение себя в религиозную и данническую зависимость, а более то, что кельтогерманцы долгое время были вынуждены заниматься упорядочиванием (перевариванием) полабских славян и родственных им балтийских племён, всё это позволило продержаться Польскому королевству до появления Великого княжества Литовского, в союзе с которым стало возможным эффектиное противодействие, закончившееся Грюнвальдской битвой. Последовав примеру поляков некоторые из князей полабских славян приняли христианство, но будчи недостаточно изворотливыми политиками, а вернее потому, что, в отличии от более многочисленных поляков, была их очередь на поглощение, отсрочки не получили и если генетически не безследно, то как этнос прекратили своё существование. Например, происхождение пруссов является сегодня предметом споров (славяне или балты) по причине их полного исчезновения – не выдержали испытания правильной верой. Спаслись те, кто бежали в земли Руси. Основной поток беженцев-переселенцев приняли Новгородские земли – массовое появление полабских славян в те времена в тех местах отмечено, в том числе археологами. К месту будет сказать, что обитатели будущих Новгородских земель, будучи по большей части полабскими славянами, ни за что не призвали бы на княжение (если такое событие имело место) врагов-кельтогерманцев. Следы массовых миграций (бегства) именно полабских славян прослеживаются не только археологически (см. НГС). В первом известном своде законов Руси – «Русской правде», наряду с варягами, фигурируют колбяги. При этом особо стоит отметить, что колбяги были язычниками, в то время как Русь уже была крещена. Давно и многими делались попытки объяснить происхождение колбягов. Одно из предположений связывает колбягов с городом Колобжегом, что, как из нижеизложенного видится, близко к раскрытию неизвестной этимологии. Колобжег издревле, сначала как крепость, располагался в прибалтийском поморье и входил в земли обитаемые, в том числе полабскими славянами. Общепринятая этимология названия города, как «около берега» из польского, чересчур проста, да и поляки появились в его окрестностях много позже основания и поименования. Кроме того, слово брег (бжег-берег) в названии колобяги (так в др. рус. источниках) точно отсутствует – окончание яг, как и в слове варяг, не означает берег – как и в аналогах этнонима из скандинавских – кульфинги и византийских – кулпинги источников. В НГС была показана трансформация имени скифы (сколоты) в славяне: сколоты-скловены-словены – наряду с этим рядом трансформаций были другие, например: сколоты-колодичи-голомачи, где два последних, это названия одних из племён полабских славян. Полабские – живущие по реке Лабе (Эльбе), тогда КОЛодичи и ГОЛомичи на ЛАБе вполне могли быть колбягами (КОЛ+ЛАБа=КОЛОБяг). По всей видимости, название Колобжег – польская интерпретация более древнего названия, данного полбскими славянами. Такое предположение поддерживает немецкое название Колобжега – Кольберг, в котором берг-не берег, а из сравнительного анализа звучаний слов КоЛОБжег и К-ОЛЬ Берг вполне допустима связь с Лабой и Эльбой соответственно. Полабские славяне или, как здесь предполагается, колбяги – общее название нескольких племён (ободритов, лютичей, варинов и тд см. НГС). Их потомки – сохранявшие частичную самобытность до ХХ века скловины (склавины-словены, см. НГС), и сохранившие её до сих пор кашубы, также подразделяются (лись) на этнические группы. Эти и другие выше отмеченные характерные детали позволяют допустить связь этнонимов – сКЛОвины+КашуБы-КОЛБяги.

Непереваренные, папой направляемыми кельтогерманцами, остатки балтских племён – предки литовцев, латвийцев и эстонцев уцелели не без помощи поначалу Новгородской земли, а позже других русских образований, вошедших в состав Великого княжества Литовского. Относительно неудачных для кельтогерманцев намерений примерить ярмо на собственно Русь, достаточно написано в НГС.

В битве при Грюнвальде на стороне союзных Королевства Польского и Великого княжества Литовского сражались русские воины – в значительном количестве в составе первого и в подавляющем большистве второго (см. о Великом княжестве Литовском в НГС). Именно русские, это позже стараниями, в том числе потомков Тевтонского ордена и Королевства Польского, некоторые из них стали называться украинцами и белорусами. Помянутые потомки, вместе со всей единомыслящей, прогрессивной частью западной Европы, напрочь не желают замечать чужеродное (русское) присутствие в тех событиях. Недовольные потомки незамечаемых пытаются восстановить истину, но делают это, как кажется, не совсем тщательно. При ознакомлении со сведениями о Грюнвальдской битве озадачивают несуразности, в том числе нехарактерные для подобных случаев освещенния битв далёкого прошлого. Битва случилась не во времена Геродота, и тем не менее можно наблюдать большой разброс данных о численности противоборствующих сторон – от 15 тысяч у союзников против 10 тысяч у тевтонцев, до 39 тысяч против 27 тсяч соответственно. При этом нетрудно заметить, что соотношение сил, заявленные (полагаемые) разными исследователями, представляющими обе стороны, примерно одинаково и не оспаривается. Требуется оспорить. Соотношение сил, как и их численность, выводят из, сообщаемого несовременными событиям письменными источниками, перечня хоругвей (знамён-воинских подразделений) – 91 хоругвь у союзников против 51 у немцев. Не мудрствуя лукаво, разделив предлагаемую численность на число хоругвей у немцев (27тыс.:51=529 чел.) и союзников (39 тыс.:91=428 чел.), интересующийся может отметить, что воинские подразделения-хоругви у противников почему-то не равноценны. Этому есть объяснение. Во-первых, хоругви формировались на основе разных правил (прав): «прусского», «польского» и «хелминского» – не подразумевающих их численное равенство, а те, кому исторический туман на руку, не сообщают сведения, могущие устранить разночтения. Во-вторых, если число копий (более мелких подразделений), составлявших одну хоругвь, как у поляков, так и у немцев, было одинаковым, то количество воинов в копье могло быть разным. и зависисело от зажиточности (богатства) феодала, снарядившего (вооружившего) копьё. К тому же, некоторые хоругви полностью формировались одним крупным феодалом (баренетом) – численность их также могла отличаться как от однотипных (баренетных), так и от организованных из мелких дворян и их слуг. В-третьих, вооружённые силы, представляемые русскими землями, формировались по принципу ополчения, воинское подразделение которого – полк со своим знаменем, униженный (уменьшенный) в источниках, в этом случае польскими авторами, до хоругви. Не каждый, а скорее всего никакой, польский магнат-баренет мог снарядить воинское формирование равное, например Смоленскому ополчению. Коль речь зашла о Смоленском ополчении, то необходимо отметить недоразумение и выразить недоумение. В перечне участников битвы смоленцы представлены одной хоругвью, в то время как польский хронист Ян Длугош сообщает: «В этом сражении русские рыцари Смоленской земли упорно сражались, стоя под собственными тремя знамёнами …»! В тоже время, если продолжить об «объективности» кельтогермано-польских интерпритаторов истории, сообщается, что из 40 хоругвей войска Литвы аж 11 из «этнографической Литвы» (так в Википедии), в том числе 7 хоругвей из Жмуди. При этом, раскрывается происхождение только 4-х хоругвей (не из Жмуди), среди них Гродненская хоругвь – но Гродно исконно русские земли (сегодня белорусские), а Жмудь была меньшей частью «этнографической Литвы» и больше воинов, чем основные земли («этнолитовцев»), выставить физически не могла, оттого и не уточняют из кого составлены эти отряды (хоругви). Далее можно узнать – русских хоругвей они (интерпритаторы) насчитали всего(!) 15, в том числе одна Смоленская – вместо трёх (по факту). Кем были укомплектованы остальные 14 хоругвей, кроме незабытых 3-х тысячах татар, умалчивается, но кого-то, например арабов или китайцев, кроме русских там многовероятно быть не могло Среди «запамятованных» (забыли – бывает), в том числе Волынские земли, входившие тогда в состав Литовской Руси (именно так, а не Литвы). Помянутые Смоленские полки во время сражения находились под командованием Лугвения (Семёна) Ольгердовича – любопытствующий может узнать из его биографии, что вместе со смолянами в битве принимали участие отряды новгородцев. И это наверняка не все забытые русские – достаточно взглянуть на карту Великого княжества Литовского-Литовской Руси и оценить соотношение русских и «этнографической Литвы» земель (тоже верно в отношении Польского королевства см. ниже). Отсюда проистекает, что никоим образом неправомерно оценивать (количественно) национальное представительство исходя из, приведёного источниками, перечня хоругвей, не говоря уже о поздних некачественно изготовленных зантересованными исследователями интерпретациях.

Такие же соображения имеют место при определении численности воинства Тевтонского ордена – их хоругви так же формировались на основе трёх вариантов «рыцарского права» – «польского», «хелминского» и «прусского», различавшихся, в том числе, количественно. Интересно знать действительное количество тевтонцев, но в любом случае, у них было огромное преимущество – наличие 100 (!) артилерийских орудий.

Настораживает мирное согласие взаимозаинтересованных сегодня потомков тогдашних противников (русские не в счёт-пушечное мясо) и принятие ими, считающейся сегодня общепризнанной, численности союзников – 39 тысяч. И это при том, что признанный авторитет немецкий(!) исследователь Дельбрюк настаивал на 15-17 тысячах у созников, и в этом он был не одинок, а число 39 тысяч было предложено только одним исследователем – польским медеивистом Кучинским. Если кто-то предположит, что за этим вопиющим неуважением к большей учёности (того же Дельбрюка), да ещё и представленной прогрессивным западом, скрывается желание придать событию масштабности, он ошибётся. Масштабность – большая значимость сражения подразумевает большую тяжесть поражения, что конечно же не может устраивать тех, о ком речь в предпринятых изысканиях. В чём дело? Если принять более правдоподобную оценку Дельбрюка – 15 тысяч у всего войска союзников и, соответственно, примерно 6,6 тысяч у Литвы (15тыс: 91 всех хоруг. х 40 лит. хоруг), то единственная известная из источников и неоспариваемая численность, участвовавшего в сражении в составе «литовского» войска, отряда-подразделения – 3000 конных воинов татарской кавалерии и количественное преобладание русских воинов (даже при рассчёте, допускающем численное равенство хоругвей), вообще не оставляют места для значимого присутствия этнических литовцев в составе победителей (6600-более 50% русских-3000 татар=?). Какая-то уж совсем удивительная картина вырисовывается – стоит с пристрастием глянуть и на состав воинства Королевства Польского.

Как было отмечено, хоругви, формируемые польскими феодалами-баренетами, уступали по численному (феодалы обладали меньшими людскими ресурсами, нежели города) и качественному (не менее половины – слуги) составу полкам, по крайней мере русских городов, и тем не менее они (хоругви баренетов), как сообщают, были основой польского войска – 27 хоругвей из 51. Кстати, ввиду того, что в Польше феодалов было больше, чем в любом средневековом государстве (!), своих простолюдинов в стране не хватало и можно не сомневаться – большая часть слуг, оруженосцев лучников и прочих в воинстве баренетов были русские. Почему объективно не основная часть войска выдвигается интерпретаторами на первый план – тем паче, что сражение не выявило особых заслуг ни слуг, ни их господ-баренетов. Всё очень просто, среди хоругвей земель и городов были, например, Львовский и Галицкий полки, названные безосновательно хоругвями, поляков в которых уже по названию быть не могло. И это не всё. Сегодня не каждый ориентируется в старинных названиях городов и земель и их этнических принадлежностях, потому стоит разобраться. Встретив в перечне сил, участвующих в сражении на стороне поляков, хоругвь Хелмских земель и памятуя о существовании «хелминского рыцарского права» можно ошибочно сделать умозаключение о их (земель) нерусской принадлежности. Но это не так. Это сегодня название города Хелм, а тогда это был Холм – центр Холмской или Забужской Руси. Далее, с Подольскими хоругвями (читай полками), которых было 3, проще – это без сомнения русские земли. И это не всё. Сообщается, что в сражении принимали участие 4 хоругви вассалов польского короля братьев Мазовецких (3) и некоего Сигизмунда Корибутовича (1). Вроде всё ясно – нерусские, может быть поляки. Тем не менее, сомневающиеся могут выяснить, что вместе с большим куском Подолья Мазовецкие владели частью Берестейских земель (сгодня Брест, Белорусия), другая была под властью польского короля. Кто сражался под водительством Мазовецких понятно, а вот в какой хоругви замаскированы русские-подданные польской короны из другой части Берестейской земли не ясно. Польская забывчивость поражает – где, например, полк-хоругвь Брянской земли, также имевшей в то время польское подданство? А Сигизмунд Корибутович – новгород-северский князь, Новгород-северская (Черниговская) земля поляков, как известно, не производила!

На основе представленных выше соображений, здравый смысл позволяет (настоятельно) утверждать, что русских воинов в составе войска Королевства Польского было не менее одной трети, а войско Великого княжества Литовского и вовсе более чем на две трети было русским. С учётом присутствия в войске союзников татар (в составе сил Литвы), чехов с силезцами (в польском войске), а кроме того, немалого числа наёмников в личных хоругвях (3-х) польского короля, безчувственная математика дополняет и усугубляет сделанный вывод – русское представительство в битве превосходило польское и многократно литовское. Но это здравый смысл, который, как ни странно, ничто против правды, которая, как совсем не странно, у каждой оппонирующей стороны своя. Дабы избежать предпочтения, творящих «свою правду» оппонентов, требуется из источников, не подвергаемых сомнениям, незамечающими значительного, а вернее решающего вклада в победу русских воинов, вычленить и проанализировать сведения однозначные, мало или совсем не допускающие их интерпретаций.

Перед битвой при построении крестоносцы сконцентрировали против «литовцев» (читай русских) лучшие, отборные силы. Из описания битвы можно понять, что артилерия стреляла только по «литовцам», то есть она была изначально выставлена против них. Когда противники уже стояли друг против друга и в любой момент могла начаться атака, польский король Ягайло молился и плакал. Тевтонццы прислали ему от своего начальника вызов на поединок – не отреагировал – плакал – не до того. Предводитель «литовцев» тогда уже католик (см. НГС) Витовт, не дождавшись активных действий поляков, в ответ на артелерийский обстрел, силами татарской конницы начал или был вынужден начать атаку. После непродолжительной схватки часть «литовского» войска – конница (в основном татары!) отступила, или притворно отступила, или бежала. Основные силы русских – Смоленское, Мстиславское и Оршанское ополчения не отступили и стояли на месте. В то же время, тевтонцы атаковали польское (в основном) войско. Польские воины стойко сражались: «… повергают на землю и сокрушают.» (поляки немцев по Длугошу), что привело к тому, что немцы пробились к телу, может быть уже не плачущего, короля, и только храбрость одного(!) из приближённых не позволила пленить или убить Ягайлу. Одновременно тевтонцы попытались обойти поляков с флангов – с одной стороны встретили отпор от смоленского ополчения и завязли, с другой поначалу успешнй проход был нейтрализован галичанами (русскими). Тем не менее, введя резервы тевтонцы сковали польское воинство и были близки к победе. Отступившие, или ложно отступившие, или бежавшие «литовцы» окружили и разбили преследовавших их немцев, вернулись и ударили по, одерживающим верх над поляками и не ожидавшим такого поворота, тевтонцам, что и решило исход битвы при Грюнвальде. Это, по возможности, без субъективных оценок, если всё же допустить их – поляк Ян Длугош, главный источник информации об этих событиях, по мнению многих всячески возвеличивавший роль поляков в битве, был вынужден признать решающий вклад русских в победе. Победа в Грюнвальдской битве стала «источником национальной гордости» (так в Википедии) для поляков и литовцев (современных) – будет справедливо, если признать её (победу) совместной с русскими, это в лучшем (политкорректном) для интерпритаторов истории случае.

Крестовые походы в Палестину