Рюммери

Толстяк неловко прикоснулся к ней, будто это могло загладить его поступок. Рюмси резко убрала его руку.

– Еда слишком долго пролежала среди трупов. Теперь она тоже несет смерть, – Кир умолк, сглотнул и продолжил уже привычным голосом:

– Слушай, о тебе ведь думал. Черт подери! Если бы мне было плевать, я бы позволил тебе сожрать хоть всю еду, с трупами в придачу!

Рюмси чувствовала, что он говорил правду. Да и не мог он соврать. Слова Кира были ей приятны, но она пыталась не показать этого. Толстяк стянул с лица повязку и протянул ей.

– На вот, вытри кровь.

Рюмси не стала противиться и приняла ткань, коснулась языком десен и облегченно вздохнула – зубы на месте. Не хватало ей с таким-то лицом еще и беззубой ходить.

– Рюмси, у тебя кровь! Что случилось? – появившись, прокричал Брэкки.

– Я… – начал Кир, глядя себе под ноги.

Но Рюмси не дала ему договорить.

– Сама виновата – не знаю еще, что к чему, – уклончиво ответила она, облизывая разбитую губу.

– Ну, давай осторожнее, – вздохнул Брэкки, видимо, решив, что она сама ударилась.

Рюмси заставила себя ответить с улыбкой:

– Обязательно.

Когда они отошли, Рюмси услышала чудовищно мерзкий и влажный звук. Оглянувшись, она увидела, что на мертвецов накинулись несколько собак, буквально разрывая трупы, отчего тела заплясали, нелепо подражая живым.

Дальше зрелище выглядело немногим лучше: эта часть Счастливчиков еще больше напоминала кладбище. Руины придавали деревне серо-зеленый цвет с редкими прожилками деревьев, чернеющих на фоне развалин. Их лишенные листьев ветви походили на простертые к небу руки мертвецов.

Мрачные, закутанные в тряпье люди бродили среди руин, иногда поглядывая на ребят с равной долей недоверия и враждебности. Большинство же слонялось с таким отрешенным видом, будто жизни в них оставалось не больше, чем в тех, кто погребен заживо.

– И мы туда отправляемся? – ужаснулась Рюмси.

– А ведь ты только-только начала мне нравиться, – сказал Кир. – С тобой столько всего случилось, но ты ни разу не заныла.

Рюмси могла поклясться, что заметила тень улыбки на его лице.

– Да, меня тоже это не радует, – проговорил Брэкки, не обращая внимания на Кира. – Но представь, что перед нами озеро из… испражнений.

– Это нелегко представить, – усмехнулась Рюмси. – Такого ведь не существует.

– Ты просто не видела, что оставляет после себя войско, покидая место стоянки, – буркнул Кир.

– Так вот, представь озеро испражнений, которое нам нужно перейти, ибо на другой стороне лучшая жизнь, – продолжил Брэкки. – Идя посередине, ты будешь брести по шею, но перейдешь его за день. Можно идти по колено, но придется идти неделю. Я вот считаю, что лучше перейти быстрее. По шею или по колено – все равно в испражнениях.

Глаза Брэкки лукаво сузились, под повязкой угадывалась улыбка. Рюмси улыбнулась в ответ – хорошо сказано.

– Складно говоришь, черт возьми, – сказал Кир. – Только не озеро испражнений. Называй вещи своими именами – озеро дерьма.

Ветер печально завывал у разрушенных стен и, судя по тому, как люди морщились и прятали лица, приятнее не стал.

За что Рюмси была благодарна Киру, так это за то, что он избавил ее от сего мерзкого зловония. Из-за удара в нос она перестала ощущать запахи.

И все же даже на языке чувствовался принесенный ветром вкус гари и пыли, пепла и чего-то отвратительно знакомого. Рюмси не знала, как долго еще сможет это выдержать. Из головы будто выдувало все чувства, кроме страха и отвращения.

Ребята медленно продвигались по вязкой грязи, в которую превратилась земля деревни. Иногда слышался чей-то крик, на который они старались не обращать внимания. Рюмси заметила, что каждый раз, когда раздавались вопли, Брэкки и даже Кир сжимали кулаки, иногда переглядываясь между собой. Но в основном единственными звуками оставались хлюпающие шаги ребят и жужжание насекомых.

Рюмси не знала, чем закончится их вылазка, но не сомневалась, что жуткие картины, свидетельницей которых она стала, будут сниться ей до конца жизни. Девочка бросила взгляд на Брэкки с Киром и по их виду поняла, что увиденные ужасы будут преследовать не только ее.

Единственное, о чем она сейчас мечтала, так это смыть с себя вонь, которая прилипла к телу вместе с потом. И плевать, что даже в такую жару вода в реке ледяная.

– Брэкки, черт бы тебя побрал! – вспыхнул Кир, резко останавливаясь, от чего Рюмси и Брэкки чуть не врезались в него. – О каком таком мече ты твердишь?!

– Чего?! – непонимающе уставился Брэкки.

– Он ничего не говорил. Мы молча шли, – отозвалась Рюмси. Хотя тоже слышала странное звучание в голове, будто кто-то расспрашивал о мече. Правда, звучавший голос походил совсем уж на детский.

А еще появились странные грибы. Рюмси впервые видела такие. Они разрослись везде. Жуткие на вид и размером с ладонь. Складывалось впечатление, что кто-то переворачивал здесь горящую свечу и капающий воск превращался в грибы всевозможных форм, большинство из которых напоминало застывших в разных позах уродливых и кривых человечков. Казалось, даже мухи старались держаться от них подальше. Рюмси заметила, что те грибы, которые находились в тени, горели гнетущим желто-зеленым светом.

Даже учитывая все приятные моменты, связанные преимущественно со старостой и матерью, жизнь Рюмси никто бы не назвал счастливой, особенно последние месяцы. И все-таки девочке было невыносимо больно видеть, что стало с деревней. Она даже думать не хотела, что среди этого ужаса погребены ее родные.

Обломков становилось все больше, и ребята вышли из грязи. Идя по камням, они замедлили шаг, опасаясь подвернуть, а то и сломать ноги, провалившись в одну из многочисленных щелей и дыр.

На удивление Рюмси, атмосферу нагнетал не Кир, а Брэкки.

– Вчера один парень тут споткнулся, и его что-то утащило.

– Какого черта ты именно сейчас решил это рассказать?! – рявкнул Кир. – Тем более, скорее всего, он просто провалился.

– Ага, в дыру, куда и кошка не пролезет. Говорю тебе, его что-то затянуло. Хоть я и далеко стоял, но как вспомню его крик, аж жуть берет. Тело мялось и ломалось, точно те куклы, с которыми мелочь играет.

– А ты, пожалуй, с такими куклами не играл, – фыркнул Кир.

Брэкки не удостоил его ответом.

Рюмси, вглядываясь в темноту между камнями руин, предпочла думать, что бедолага все же провалился.

– Тут повсюду веревочные лестницы. Почти под каждыми обломками, – ворчливо заметил Кир. – Зачем вам столько?

– Это Лунная Дорожка. Мы, – пояснила Рюмси, имея в виду жителей Счастливчиков, – не всех покойников закапываем в землю. Некоторых сжигают вместе с лестницами. Люди верят, что их души взберутся по ней на небеса, к самой луне, в Мир Мертвых.

– Я думал, в Счастливчиках не верят в богов и подобные вещи, – удивился Кир.

– Конечно, верят и даже почитают, просто нам запрещено поклонение, мольба и просьбы.

– Постой; черт бы вас побрал, не пойму, к чему такие отличия – одних закапываете, других сжигаете?

– Когда пришли первые поселенцы, они принесли свои традиции. Другие поселенцы – другие традиции.