Глядят глазницами пустыми.
Прошла по городу зима,
Оставив за собой пустыню.
Дома, дома… слепых сирот,
Здесь город сроду не видал.
А всё – проклятая зима;
Там двор погиб, а здесь – квартал.
Дома, дома… и мертвый парк,
Фонтан с отравленной водой, –
Здесь город летом отдыхал,
Когда спускался летний зной.
Здесь детский смех всегда звучал,
Старушки голубей всегда кормили.
Но в страшный день пришла зима:
Деревья молча, страшно гибли.
И скорбный город слёзы лил…,
И голосило вороньё…
Ах, как же он людей любил,
Что строили дома-жильё!
Дома-дворцы, больницы, школы,
Дома торговли, роддома!
Но звёзды, сея смерть, слетались,
А после них пришла зима.
Людей, как мог он хоронил,
Кого в огне, кого в завалах.
И выживших он сохранил,
Но их таких до боли мало.
Дома, дома… одни дома,
Теперь – свидетели и судьи.
Зима вползала, как чума,
Что ж вы творите, дети-люди?
Меланхолия
Иду-бреду в толпе вокзальной,
Вдыхая запах поездов.
Здесь нужен я – как конь педальный,
Средь суеты всех городов.
Там люди движутся рядами,
Там каждый – сам себе маршрут.
Лишь я, как тот конь педальный,
И здесь меня, увы, не ждут.
А люди все надели маски,
И фиги крутят втихаря.
Принцессу видим мы из сказки –
Ан присмотрелись, упыря!
Вот душегуб шагает скромно,
Похож, вон, на главу семьи.
А вот на лавочке щебечут,
Подружки – ровно две змеи.
Всё маски, маски, маски…
Вокруг, как злобный маскарад,