Вестимские разбойники. Цикл книг: «Эйриния». Серия: «Марк и Афин». Том I

Лучик света, размером не больше крупинки, вначале падает на ноги Узника, сухие, лысые, похожие больше на плети, чем на ноги.

Затем медленно передвигается к туловищу Узника, освещая то немногое, что можно узреть. Сантиметр за сантиметром, лучик переходит от одного участка тела к другому, все ближе к голове. И всюду, куда не упади, он не встречает ни единой преграды. Всюду одно сплошное голое место, без кусочка шерсти, и лишь возле шеи, свет находит свое место. И начинает потихоньку согревать Узника.

Наслаждаясь каждой секундой, прихода Света, Узник на время забывает про все и вся. Чувствуя, как тепло от одного единственного лучика Света растекается по его телу, он закрывает глаза. В предвкушении сладостного момента, когда лучик защекочет ему щеки и погладит на прощание по голове, он замирает в трепетном ожидании. И пусть хоть ненадолго, на его устах появляется еле заметная улыбка в уголке рта.

В тот самый момент, когда лучик щекотал на прощание кончики ушей Узника, раздается глухой грохот. Узник распахивает глаза и с ошарашенными глазами кидается к стене, где за мгновение до этого, после удара, наглухо закрывается та щель, служившая единственным «окошком в жизнь».

Воцарился мрак, кромешная тьма окутала все и вся. И лишь глухие удары Узника об стену кулаками, нарушают воцарившуюся бездонную гробовую тишину…

Глава 1

«Видение и Обещание»

По узкому коридору, освещенному множеством факелов, воткнутых в специальные держатели высоко под потолком, вели маленькую мышку. Она была еще совсем ребенком и казалась такой же лишней, как и ее увесистые кандалы, которыми была скована по рукам и ногам.

Впереди и сзади на расстоянии пары шагов, шли ее конвоиры, крайне таинственные фигуры, облаченные в цвета ночи мантии, с капюшонами, прикрывающими их лица, и спадающие до ног.

Несмотря на их присутствие, девочка шла сама, без всяких принуждений со стороны конвоиров, которые были безмолвнее безветренной ночи и даже их шаги по каменному полу, были беззвучными. В отличие от шагов девочки, отдающиеся во все стороны по коридору звоном цепей. И как бы сильно она не старалась не шуметь, прижимая кандалы к груди, цепи на ногах волочились следом за ней, нарушая гробовую тишину, царившую здесь, в коридоре, казавшемся ей бесконечно длинным.

Не поднимая головы, сгорбившись, девочка про себя отсчитывала шаги. Когда счет пошел за две сотни, конвоир, который шел впереди, остановился. Путь ему преградил огромный размеров страж, охраняющий единственный вход в покои той, что вызвала мышку.

Конвоир отступил, представив взору стража пленницу, тот жестом руки дал понять, что сам отведет ее дальше. Конвоиры молча поклонились и оставили девочку. Стражник, взглянув на девочку, подошел к ней, и грубой рукой поднял ее личико к себе.

Мышка, сгорая от страха, дрожа всем телом, подняла очи на него. И встретилась взором с тем, кто носил на лице металлическую маску, скрывающую большую часть его лица. Она прекрасно знала его, а он – таким, как она, потерял счет. Наклонившись к ее личику, он сжал рукой ее щеки, заставив оголить зубы. Убедившись, что она ничего не прячет во рту, он схватил ее за шиворот, и, постучав три раза в большую металлическую дверь, вошел вместе с ней внутрь.

Это может показаться странным, но здесь, в помещении, в котором оказалась девочка, царила совсем иная обстановка, чем в коридоре.

Серые, черные плиты пола и стен, слабое освещение от факелов, а также смрад и тухлость, что царили за дверью этой комнаты, уступили место совсем иной обстановке.

Белый мраморный пол, отражающий свет множества свечей с потолка ослепил девочку, и она сильно зажмурилась.

– 473-ья по вашему приказу доставлена! – прохрипел голос стражника, от которого в ушах девочки зазвенело.

Она бы и рада закрыть ушки, но кандалы тянули ее к полу.

– Отлично, сними кандалы и оставь нас, – прозвучал голос из дальнего угла помещения, чья хозяйка прекрасно заметила, что мышка еле-еле держится на ногах, и вот-вот упадет.

Беспрекословно выполнив приказ, страж быстро удалился.

– Четыреста семьдесят третья, – медленно повторила Хозяйка, осматривая девочку, что стояла в одной мешковине, грубой, грязной, местами дырявой, спадающей лохмотьями ей до колен.

– Удивительно, и как он всех вас помнит?! – усмехнулась она, даже не придав внешнему виду девочки особого значения.

– Наверное, потому, что каждую из них, он сам выловил! – прозвучал второй, звонкий голосок с каплей язвинки.

– Помолчи! – прервала его речь Хозяйка, и обращаясь к пленнице, продолжила:

– Ты ведь и сама знаешь, зачем я приказала тебя доставить?! – стала приближаться Хозяйка.

Мышка, не смея головы поднять, уставилась в пол перед собой и с дрожью подняла правую руку, ладошкой наверх. Достигнув мышку, Хозяйка, схватив ладошку девочки, провела по ней длинным когтем, что венчал ее указательный палец.

– Какая жалость, – отшвырнула она ее ладошку.

– На ней уже нет места для новых шрамов! – брезгливо бросила она.

– Но ничего, – подскочила к мышке Хозяйка, и, схватив ее за горло, с силой сдавила его, чем заставила мышку взглянуть на себя.

– Пока в тебе есть хоть капля «Рины», я не позволю тебе умереть, – с этими словами, она полоснула своим когтем по щеке девочки, отчего та вскрикнула, и была отброшена на пол.

– Насколько же вы слабы, – продолжила Госпожа, подняв на которую взгляд, девочка увидела, как эта жестокая особа слизывает ее кровь с когтя.

– Даже несмотря на то, чем наделены от природы, – говорила она, представ перед мышкой во всем своем зловещем великолепии.

Это была молодая на вид, высокая серебристо-голубоватого окраса полу мышь, полу крыса, с хищным выражением лица и длинными острыми когтями, с бездонными глазами цвета ночи, и хвостом, что держал ее слуга позади нее, тот самый, что язвил минуту назад. Она была одета в обтягивающее подчеркивающее ее худобу, одеяние темно-фиолетового цвета, с высоким воротом и подолом до пола, имеющим разрез сбоку.

– Жизнь простой мыши, да и крысы, скоротечна. К году они уже вполне могут отвечать за свои поступки. К двум-трем – достигают отрочества. К пяти – достигают возраста, когда сами могут стать родителями. В десять – наступает средний возраст. К пятнадцати – уже стареют. Редко, кто из них доживает до двадцатилетнего возраста… Всех ждет эта судьба, но не Вас! – указала она когтем на мышку, подзывая ее к себе.

Девочке ничего не оставалось, как повиноваться.

– Вы «Дети Рины», имеете то, о чем можно только мечтать. Ваш жизненный цикл куда дольше нашего. Кроме того, ваша кровь способна на многое… – подвела она девочку к стоящему в центре зала большому блюду, покоящемуся здесь на треноге, выкованном в форме когтистой костлявой лапы крысы.

– Еще, еще, еще! – шипела Хозяйка, сдавливая ручку мышки, полоснув ее до этого когтем, и сцеживая каплю за каплей кровь девочки в это блюдо.

– Да-а-а, достаточно лишь знать каждому из вас применение, и ваша кровь сделает свое дело, – потеряв терпение, она полоснула ладонь девочки поглубже когтем, отчего мышка сдавила зубки, силясь не закричать, а кровь потекла быстрее.

– С тебя достаточно, – оттолкнула она мышку, после того как наполнила дно блюда ее кровью.

– Госпожа, Госпожа, прошу, расскажите ее еще раз, умоляю, – закряхтел ее слуга, маленький крысеныш коричнево-серого цвета с голубоватым отливом в темно-синем одеянии, аккуратно причесанный, имеющий куда более ухоженный вид, чем серая мышка, распростертая на холодном полу, безнадежно глотающая слезы, и прижимающая раненую ручку к себе.

– А-а-а, ты про Легенду?! – протянула Госпожа, обернувшись на своего слугу, и чуть погладив его по подбородку, продолжила:

– Легенду о том, как наш Мир родился из пепла Великой Войны?! Как Пять Избранных основали Эйринию, даровав всем ее жителям Надежду и Мир… Фи, – фыркнула она, беря из рук слуги богато украшенный драгоценными камнями кубок.

– Этой Легендой пичкают всех детишек перед сном. Но лишь немногие… – с этими словами она зачерпнула в кубок кровь.

– Знают правду! – осушила она его.

– Их было не Пять, а Шесть, – утерла она кровь с губ.

– Шестым был тот, кто не пожелал делиться с обычными мышами своими Силами и Знаниями, как поступили другие. За это они изгнали его, предали забвению его память. Все, что он сделал – втоптали в грязь! Даже его имя вычеркнули из истории Эйринии. Из всех известных источников, кроме одного… – с этими словами она быстро направилась к постаменту, на котором хранилась ее драгоценность.

– Книга самого Аримаха… – проговорила она завороженно, и, отбросив красную ткань, которой та была накрыта, распахнула большую толстую книгу.

Даже один вид этого постамента, сделанного из костей мышей и крыс, внушал неописуемый ужас. Не говоря уже о Книге, чья обложка была выполнена из кожи мышей, натянутой между костями, и венчало ее переплет крысиный хвост, который являлся подобием закладки. От самой Книги веяло таким холодом и смертью, что девочка невольно сжалась, только от одного ее вида, и у нее дух перехватило.

– Она раскрывает не только Тайны прошлого, но и… – пролистав ее, найдя нужную страницу, Госпожа стала глазами читать нужные ей строки.

– Того, что еще… – оборвался ее голос, ибо в следующее мгновение перед ее очами промелькнули одно за другим видения, от которых ее закачало и она с глухим стоном рухнула на пол.