Пренебрежимая погрешность

Одним словом, идиллия. Но с одним исключением. Посреди Двойки раскинулось довольно большое – километров пять в диаметре – озеро. Позже выяснилось, что именовалось оно Уремом. Воды его, насыщенные сероводородом, были безжизненны, а каменистые, лишенные растительности берега прогрызены множеством пещер. Инородным пятном застыло оно, вбирая все речные воды Двойки и порождая в ответ лишь смрад.

Было от чего вскружиться голове. Было от чего впасть в познавательный транс.

Никто не мог предсказать реакцию существ, живущих в замкнутом мире, на появление пришельцев извне. Чтобы не внести необратимых изменений в объект изучения, дальнейшие исследования Двойки решено было проводить скрытно от аборигенов.

Наладили производство специализированных мисентов. Их распыляли, когда в Двойке был «день» – появление микроскопических шпионов если и улавливалось ее обитателями, то принималось разве что как легкое запыление воздуха.

Через неделю было признано, что одними мисентами не обойтись, и в Двойку были отправлены два десятка тяжелых исследовательских роботов, снабженных совершенными системами мимикрии. Сбрасывали их по ночам на специальных парашютиках из материалов, за полчаса растворяющихся в воздухе без следа.

Если мисенты дали как бы последовательность моментных снимков Двойки, позволили накопить информацию, необходимую для расшифровки языка аборигенов, то с помощью тяжелой техники удалось провести детальный анализ жизненных процессов замкнутого мира и убедиться, что его биологический код не отличим от земного.

Определили, что климат Двойки примерно соответствует климату умеренной зоны Земли, но без выраженной смены времен года. Фауна и флора ее представляли почти точные аналоги земных. Существенных различий на уровне видообразования выявлено не было.

Пользуясь привилегиями распорядителя работ, Ник Улин возглавил одно из направлений исследований – реконструирование истории Двойки. Яфет объявил себя начальником группы, изучающей ее псевдочеловеческих обитателей, и назначил Алексея Сковородникова своим заместителем. Лидия Гиреева утвердилась в кресле главного диспетчера. Только герцог Лусонский по-прежнему занимался сугубо личными делами.

Заботы спрессовали сутки в мгновения, и лишь где-то через неделю выпала очередная фантом-конференция команды-22 в каюте Ника Улина. Обратив внимание, что квартарец сидит за компьютерным пультом чернее тучи, Яфет спросил:

– В чем дело, уважаемый? Проблемы?

– Не то слово – тупик. Не удается смоделировать эволюцию Двойки. Из решения простейших математических уравнений, описывающих рост и уменьшение популяций, следует, что в столь малом объеме совершенствование жизни земного вида до появления гоминид невозможно. В то же время не обнаружено никаких следов воздействий извне.

– Что-то я не в теме, – вмешался Алексей Сковородников. – Разве одного того факта, что Двойка находится в Шаре и окружена квантитной оболочкой, не достаточно для причисления ее к искусственным творениям?

– Я не отрицаю, что Двойка создана Перворожденными. Я говорю, что мы не можем понять, как часто и каким образом они подправляли эволюцию своих подопечных.

– Плохо искали. Надо мне заняться этим вопросом, – изрек Яфет. – Вот тебе один косвенный аргумент в пользу того, что Перворожденные направляли жизнь в Двойке: язык аборигенов строго подчиняется правилам. Исключений нет – ни одного неправильного глагола, ни одного кривого междометия! Ни одной идиомы, смысл которой лежит вне употребляемых слов. Всегда однозначно говорится, кто что с кем или с чем и как делал. Это ли не доказательство того, что он создан не обществом людей, а компьютером?

Ник Улин покачал головой.

– Доводы лингвистики всегда спорны.

– Ну как же! Разве может человеческий язык развиваться, все время оставаясь в тисках старых правил? Я читал, что давным-давно на Земле одним из самых распространенных был язык, в котором написание слов не имело ничего общего с их произношением, а соподчиненность оборотов в предложениях приходилось угадывать. Весь язык – одно большое исключение из правил!

– Были и языки, конструкции которых не имели исключений, – тихо ответил Ник Улин. – Например, язык народов аймара.

– Не знаю таких.

– Поищи в Информатории. Аймара – одно из племен, обитавших в Южной Америке. Это материк такой на Земле.

– Хорошо, – буркнул Яфет, – почитаю.

– Аймара, кстати, создали не только уникальный язык, – добавил Ник Улин, покопавшись в своей бездонной памяти, – но и удивительнейшее мироощущение: в отличие от всех прочих народов, они интуитивно располагали будущее не впереди себя, а сзади. Прошлое, объясняли они, известно и потому находится как бы перед глазами. А будущее не известно – как бы за спиной.

Хола почмокал губами, запоминая. Однако сдвинуть его мысли с занятой колеи оказалось не так просто.

– Вот тебе еще один аргумент, – сказал он, – аборигены Двойки – это не люди, а неразумные пустышки. Манекены. Куклы. Будь они холами – никто из них не удостоился бы права на имя.

Квартарец недоуменно посмотрел на Яфета.

– Да-да! Ты посмотри. В повседневной жизни каждый из них выполняет какую-либо одну функцию. Крестьянин – пашет. Кузнец – кует. Пастух – пасет. Лекарь – лечит…

– Было бы странно, если б пастух ковал, а кузнец пахал. Мне, помнится, еще в школе рассказывали о разделении труда на заре цивилизации, – с усмешкой сказал Алексей Сковородников. – Были, мол, охотники, а стали земледельцы и скотоводы. Потом появились ремесленники, воины, жрецы. И так далее.

– Во – жрецы! – прервал товарища Яфет. – Аборигены четверть времени, когда не спят, молятся. Я сам это подсчитал. И, что интересно, после каждой молитвы их поведение меняется. Такое ощущение, что они умнеют. Вот только одно наблюдение: сборщик плодов не мог приставить к дереву лестницу – мешал куст. Помолился – сходил за топором и вырубил злополучный куст. Другой тщетно пытался затащить в горку тяжелую тележку, запрягаясь подобно лошади. Помолился – встал сзади тележки и с разбегу загнал ее наверх. Короче говоря, у них молитва – главная форма творческого мышления.

– Ты это серьезно говоришь? – спросил Ник Улин.

Яфет стушевался.

– Я, пожалуй, еще подумаю над этим вопросом, – сказал он.

После необходимой паузы Алексей Сковородников спросил:

– Вы вот обсуждаете, как создана Двойка. А вас не интересует – зачем?

– Ох, это вопрос вопросов, – вздохнул Ник Улин. – Ответ на него, я думаю, подведет логический итог всей работе экспедиции. К сожалению, пока все предположения и гипотезы о целях создания и «ядер», и в целом Шара ненаучны.

– Как это – ненаучны?

– В науке каждая гипотеза должна быть проверяемой. Но пока что все, что приходит в голову, принципиально не может быть ни подтверждено, ни опровергнуто.

– А что, например, приходит?

– Мне, например, представляется, что «ядра» – это своего рода сейфы, в которых Перворожденные хранят образцы созданных ими рас разумных в качестве эталона.

– Эталона… – растерялся хола. – Созданных… Распространители разумной жизни…

– Да, – твердо сказал Ник Улин, – посеяв на какой-либо планете жизнь, Перворожденные сохраняют ее образец на тот случай, если произойдет непредвиденная природная катастрофа. Или на случай, если созданная ими разумная раса прекратит развитие по какой-либо внутренней причине. Здесь можно придумать много «если» и «или».

– Стало быть, Двойка – это… своего рода законсервированный кусочек человеческой цивилизации?

– Да, я бы так и сказал: обыкновенная консерва.

– А Перворожденные, стало быть, боги, оживотворяющие Галактику?

– Боги – не боги, но цивилизация, старше нашей на много миллиардов лет. Почему чуть что – сразу боги? Поминание без особой нужды Причины всего и всякого есть признак незрелого ума. Пора бы уж повзрослеть. Принять к сведению уроки исторического пути человека по тропе познания.

– Какие именно? Их много, уроков разных.

– Да хотя бы то, что в целом вся история нашего естествознания – это падение. Люди постоянно претендовали на привилегированное место в Мироздании, и раз за разом низвергались в пучину ничтожества. Когда-то их мир был маленьким. Чуть больше той территории, которую можно было охватить взглядом, взобравшись на высокое дерево или поднявшись на гору. Рассказы путешественников о дальних странах укладывались в существующую систему мифов и сказок. Так появлялись собакоголовые, амазонки, сирены, грифоны и прочее. А в двух-трех днях пути пряталось жилище доброго волшебника или Прокруста, выравнивающего по росту усталых путников.

– Это как?

– Он клал гостей на свое ложе. Если их ноги свисали – отрубал лишнее. Если не дотягивали – вытягивал.

– Ишь, какой стандартизатор, – прокомментировал Алексей Сковородников.

– А что дальше?