Искатели неба: Холодные берега. Близится утро

– Да во всех одно и то же. Эдикт Дома. О том, что ищется беглый каторжник Ильмар и младший принц Маркус. О награде. Портреты, опять же… хотя по газетным портретам даже я тебя не узнал.

– А кроме эдикта?

– Ничего. Видно, сказали газетчикам, что судачить не стоит. Щекотливое дело… ты рассказывай, Ильмар.

Вздохнул я – ничего из Нико не вытянуть, пока он свое любопытство не удовлетворит. И начал рассказывать, с того дня, как меня взяли в Ницце – прямо у церкви Искупителя, на улице, позорно, руки заломив и на голову колпак преступника набросив…

– Так и прогулялся до тюрьмы? – захихикал Нико. – В позорном колпаке, в колодках?

– Так и прогулялся.

– Что тебе приклеили?

Чего уж теперь таиться?

– Мелочи, Нико. Повод им был нужен, а повод найти…

– Конкретно!

– Я налог с железа не заплатил. У меня были слитки, я не стал официально заявлять… сменял у одного купца…

– Франц Сушеный?

О том, что Франца звали Сушеным, я и не знал. Но прозвище подходило. Тощий, как вяленая рыба, с белесыми глазами…

– Он самый. Его накрыли сразу, как я ушел. Он и открылся.

– За тобой следили, Ильмар. А ты подставился. Еще и купца в беду вверг.

– Ему бы мою беду, – разозлился я. – Хоть бы для вида отпирался, уйти дал!

– У каждого свои проблемы, – рассудил Нико. – Ладно, это все ерунда. Слишком ты популярный стал. Явишься невесть откуда, притащишь оружия и металлов на горбу, шикуешь, кутишь… Дому на твои шалости плевать, а вот страже – как бельмо на глазу. Еще скажи спасибо, что по закону все сделали, не зарезали в темном переулке. Ты семь лет получил?

– Да.

– Так и отсидел бы, дурак! Деньги твои я сохранил, и все остальные дождались бы. Семь лет – не вся жизнь. Вышел бы, поумнел, успокоился.

– Ты на рудниках был, Нико? – спросил я. – Знаешь, что такое год в шахте? Мне через семь лет деньги разве что на лекарей бы понадобились!

– Ладно, не ворчи. Рассказывай.

Я продолжил. И про корабль тюремный рассказал, как душегубцев утихомирил, и про то, как звяк железный ночью услышал. Нико слушал, облизывая губы, кивая, прикладываясь потихоньку к бокалу.

– И ты у него Слово не выведал?

– Не до того было. Что же ты думаешь, стал бы я мальчишку пытать?

– А то нет?

– На корабле, среди толпы? А стражники – идиоты, думаешь? Зачем честному вору мальчика мучить? Что выведывать?

– Ладно, тебе виднее…

Я рассказал про побег. Даже вспомнил, как дикарь-кузнец душегуба Славко отделал.

Нико хихикнул. Он очень любил такие вот истории – про честных и наивных остолопов.

Когда я сказал про ухоронку с железом, Нико заинтересовался еще больше. Виду, впрочем, не подал. Лишь будто ненароком задал пару вопросов, выведывая место, но я от них ушел. Нико крякнул, полез в стол, вытащил карту.

Надо же!

Печальные Острова. Да как точно – каждый дом виден!

– Откуда? – завороженно спросил я, пожирая взглядом «свои владения». Если бы я раньше ее видел – насколько легче было бы уходить!

– От Стражи… откуда еще?

Я пощупал карту. Новенькая. Не похоже, что давно сделана. И…

Линия тянется от порта, красными чернилами нарисованная. И крестик перед площадью – в том месте, где бунт начался.

– Колись.

– Стража ко мне приходила, – неохотно сказал Нико. – Допрашивали. Про тебя.

Я вздрогнул. Нет, это что же… не так часто я в вольном городе бываю, чтобы искать меня тут!

– Дали карту, велели указать, куда ты побежал.

– Откуда тебе знать?

– Так и ответил. А он – укажи, что думаешь, ты Ильмара знаешь…

– Кто он?

Нико вздохнул. Но запираться было глупо, и он ответил:

– Офицер Стражи. Чин не знаю, формы он не носил. По выправке – высокородный. Здоровый мужик, ты рядом с ним – сопляк. Вроде из немцев, по акценту, но точно не скажу, говорили по-романски. Назвался Арнольдом. Я так понял, он сейчас именно тобой занимается.

Вот незадача. Значит, в каждом городе стража на мою поимку офицера отрядила? Это плохо, совсем плохо.

– Показывай, где ухоронка, – велел Нико.

– А еще что тебе показать? Сплясать тарантеллу или штаны приспустить?

– Да что тебе толку с того железа? – визгливо спросил Нико. – Укажи – я тебе двадцать марок плачу!

Я прикинул.