На той стороне. Сборник рассказов

На той стороне. Сборник рассказов
Сергей Ленский

На той стороне у нас хранятся мечты – несостоявшиеся, несформировавшиеся, далёкие-близкие, свои-чужие. Потерянное счастье, светлое будущее, которое уже прошло или никогда не наступит, успех, слава, настоящая любовь – всё на той стороне. Там всегда хорошо, потому что мы здесь. Иногда нам удаётся перешагнуть на ту сторону, но она быстро меняется местом с этой.В сборнике вы найдёте личное и обезличенное, юмор и сатиру, милоту и боль. Для каждого и ни для кого. И ту сторону.

На той стороне

Сборник рассказов

Сергей Ленский

© Сергей Ленский, 2020

ISBN 978-5-4498-6360-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Семь-я

Мама (первый в жизни стих, жаль, про папу ничего)

Мама – что это такое?
Ну и странный же вопрос!
Знает, кто такая мама,
Даже тот, кто не дорос.

С рождения перед глазами
Мелькает доброе лицо.
В кровать всегда уложит мама
И скажет: «Солнышко мое!».

А слово первое какое
Ты с удивлением сказал?
А кто поддерживал тебя,
Когда ты на ноги вставал?

Хоть плакал в детстве, хоть болел,
Хоть ты ходил гулять,
Хоть спал, хоть пил, хоть что-то ел,
Но рядом была мать.

Вот школа. Осень на дворе.
Идешь ты в первый класс.
И с мамой робко к детворе
Подходишь ты, смеясь.

Вот и экзамен выпускной,
Последний в школе бал.
А мать стоит рядом с тобой,
Хоть ты взрослее стал.

Уж восемнадцать лет. Вперед
Зовет тебя гудок.
Жизнь будет у тебя не мед
И преподаст урок.

А мать? Что будет делать мать
Не менее двух лет?
В подушку плакать и взывать
Бога помочь тебе.

Придя из армии домой,
Ты скажешь, не тая,
Любимой маме и родной:
«Как я люблю тебя!»

Ведь только мать идет с тобой
Всю жизнь. Упал – поднимет.
И никогда, и ни за что
Она тебя не кинет.

    1999 г.

Волшебный апельсин

Каждое событие влечёт за собой другое. Это понятно. Каждое событие для того и происходит, чтобы повлечь за собой другое, не произвольное, а определённое. Это спорно. Но случается. Случай – не бессмысленная вещь. Случай сам выбирает, с кем и когда случиться. Я в это верю, во всяком случае.

До сессии у меня не было никаких хлопот. Без хлопот я прилежно отмалчивался на каждом семинаре, уже понимая, что они меня ждут – хлопоты. Жизнь шла нескучно. Оставив активную учёбу на сессию, я всё время посвятил чтению, газетному футболу, тренажёрке и другим преходящим занятиям. Я отошёл от 506-й комнаты. Первые два курса я там зависал каждый день после учёбы в уютной женской компании (и поесть можно, и в компьютер поиграть, и душевное общение там же – именно душевное, ничего лишнего я сюда не вкладываю). Но на третьем курсе случилась неприязнь новой соседки Марины – она чуть ли не открыто сказала, что я мозолю им глаза. А также характер одноклассницы Насти начал слишком часто меняться. Она и с парнем в это время рассталась, и с новым повстречалась. В общем, дорога в 506-ю была навсегда забыта, и первый семестр получился довольно новым.

Я так и не сблизился с Шижиром (Чижиром – я точно не знал, как его зовут). Он остался монголом, но не соседом. Вялено-варёная конина, которой он как-то угостил меня, отбила вкус к мясу на месяц. Кумыс я даже не пытался пробовать: ни молоко не люблю, ни алкоголь. То ли дело макароны с кетчупом каждый день… Язык Шижир знал плохо. Поэтому двум разным культурам перемешаться в 505-й комнате было не суждено. Но парень он всё равно добрый.

Перед сессией меня больше всего волновал курсовик (по уголовному праву – по любимой коррупции, которую я ещё не раз возьму в темы), но я не суетился, хоть и понимал, что времени нет совсем и вовсе.

В один из последних подготовительных дней я шёл за книжкой для курсовика в самую дальнюю библиотеку универа. В этой части я давно не бывал. Про себя думал, что давно не видел Таню, и надо как-нибудь осмелиться к ней сходить. Ну предложил ты ей руку и сердце в виде дружбы, ну отказалась она, человек-то всё-таки хороший, что бы Настя ни болтала.

Наш Нархоз не такой крупный универ, как иркутский политех – тот раза в 2 больше. Но и не из карликов. Несколько разностилевых зданий, сшитых между собой переходами. От трёх до девяти этажей. Сотни аудиторий, десятки факультетов. И тысячи студентов. И до этого мы с Таней не виделись ни в универе, ни в общаге три месяца. Но несмотря на это, была лёгкая уверенность, что Таня попадётся по дороге. И когда возвращался обратно из библиотеки, действительно услышал: «Привет, Серёжка!». «Привет!» – я смутился, в итоге приветствие вышло сдержанно холодным. Она спросила, откуда я иду. Я ответил. Она пригласила меня поболтать. Я кивнул. Я спросил, как у неё новая соседка. Она поморщилась. На прощанье попытался подарить улыбку подобрее, но вышло так же неудачно. Однако вздохнул я всё же облегчённо, потому что появился повод к ней зайти. Никакого эгоизма к ней не было – время – хороший хирург, – но человек она хороший, заряжающий, поэтому я ещё раз облегчённо вздохнул.

На выходных я попытался написать курсовик (а в выходные я всегда возвращался в отчий дом в Черемхово – ел, спал, рубился в Фифу и писал курсовики. И ни фига не помогал по дому, хотя особо и нечем было). В понедельник пришёл к Тане. Говорили про жизнь, которая протекла за три месяца невидения. У меня есть состояние, при котором я не могу контролировать выражение лица. Я и так не умею его контролировать, но есть минуты, когда лицо начинает дёргаться, абсолютно выходя из подчинения. Человек что-то рассказывает, я его внимательно слушаю, гляжу на него и иногда не выдерживаю пристального взгляда и чувствую, что лицо начинает искажаться. Началось это недавно. Один из случаев очень чётко помню – Танин День рождения, когда её соседка начала выпытывать, что для меня значит Таня. Тогда тоже наступил этот стопор, я силился улыбнуться, но губы стягивались, стремились стать частью испуганного выражения. В тот понедельничный вечер произошло то же. После такого всегда тянет сбежать в одиночество.

На следующий день Таня обещала зайти, взять книжку, которую я ей прорекламировал («Евангелие от Иисуса» Жозе Сарамаго – как ни странно – от религии там только название и декорации). Шижира в комнате не было, но был второй сосед Рома. Рома переехал со мной в 505-ю из 507-й после конфликта с психбольным Андреем. Фабула: на первом курсе в февральский вечер одна непомытая ложка стоила разбитого носа Ромы, через неделю разбитого окна, перевёрнутой мебели, подложного заявления об ограблении и моего ничем не оправданного хождения в наручниках по всему универу в сопровождении двух бандюковатых оперов. Одна грязная ложка. С неё всегда всё начинается. Но кончилось всё хорошо и правильно.

Когда Таня приходила ко мне, я всегда замечал интерес Ромы к ней, как и положено ром-бабнику, за глаза я так его и называл. Когда Таня приходила, я старался молчать, не только потому, что она тоже находила какую-то пользу в беседе с Ромой, но и потому, что в своей комнате я говорил всегда нагло, грубо и местами пошло. Хотя подозреваю, что всю наглость, грубость и пошлость замечал только я.

* * *

На выходных таки написал курсовик. Поехал в Иркутск с расчётом остаться до последнего экзамена – делов на две недели.

Зачёты сдал без трудностей. Курсовик по коррупции защитил на «пять», благо задобрили училку соком. Я против коррупции в каком бы то ни было проявлении, но являюсь её частью, и никуда от этого пока не деться.

Первый экзамен по конституционному праву и ещё чего-то там должен был случиться в воскресенье. Билеты дали только в пятницу. В субботу я начал исправно готовиться – с вдохновением, всё понимая и запоминая. Пришёл чересчур, полностью, не совсем и совсем малость готовым (по разным вопросам по-разному). Но готовым. Вошёл одним из первых. Билет выпал не самый удачный. Второй вопрос я знал хорошо. А первый так себе, но знал. Была лёгкая уверенность, что вытяну на четвёрку. Первый вопрос сдал с горем пополам, второй сдал. Вижу – препод ставит оценку. Суркова Ирина Сергеевна. Не любила она свой предмет – видно было – ходила важная всегда, тем самым пыталась компенсировать проблему с дикцией. Предмет объясняла скучно, почти с тетрадки. А ещё была женой местного профессора. Вижу – ставит оценку – пять. Ого – пятёрку за заваленный первый вопрос! Адреналин радости парой капель попадает в кровь. Смотрю – рядом приписывает ноль и букву «б». Это же 50 баллов – тройка то есть! Опомнился поздно, попросил о пересдаче, она не захотела исправлять на двойку.