Вор и убийца

Истеричные интонации, которые зазвучали в голосе эльфийки, с первых слов заставили подумать о помешательстве перворожденной. Я отступил на шаг. Сумасшедшие всегда вызывали у меня брезгливость.

– Мадам… – проронил я. Кажется, она приняла меня за кого-то другого.

– Кровь! Кровь и смерть! Деревья горят.

Эльфийка замолкла и вдруг вскрикнула:

– Смотри! Смотри, что они сделали с моими глазами!

Я непроизвольно вздрогнул. Зрелище не для слабонервных, вместо глаз – зажившие рубцы, а некогда прекрасное лицо изрезано шрамами. Эльфийка спрятала обезображенный лик и упала на колени, тихо плача и скуля.

Однажды Бог Отец, а может сам дьявол, явили алхимикам гномов секрет пороха. Те, посчитав новый порошок пустой забавой для фейерверков, продали секрет его изготовления людям. На свое горе. Очень скоро у людских армий появились бомбарды, а за ними и аркебузы. Магия древних рас оказалась бессильной против нового оружия.

Первыми истребили и загнали в резервации орков Большого Орнора – самого обширного материка Орнора. Затем союз четырех возвысившихся людских королевств – Арнии, Леканта, Арнидока и Герии – разбил гномов Седых, Бурых и Железных гор. Еще семь лет понадобилось четырем королям, прозванным за алчность и жестокость «четырьмя псами», чтобы поделить между собой Закатный Орнор и Дальний Орнор, западные и восточные материки. А затем настал черед перворожденных, которые дорого заплатили за свое прошлое.

Боги людей – Отец и Сын – как род человеческий, как тысячи тысяч родителей и их чад, единое на земле и единое же на небе, долго не признавались нелюдями за настоящих богов. До тех пор, пока людям и иным расам не стало слишком тесно в Орноре в первый раз. Давно это было, упоминия о тех событиях сохранились лишь в священных текстах.

Началась война людей и нелюдей, она захлестнула весь мир. Боги всех смертных рас облекли себя плотью и сражались на поле брани наравне со своими детьми. Тогда эльфы, гномы и орки на своей шкуре познали силу Бога Отца и Бога Сына. Великих, но не всемогущих в людской плоти. Бог Сын был пленен, его смертная оболочка умерщвлена. Жесткокой казнью – распятием. Он первым из богов, что сражались средь смертных, вновь вознесся на небеса.

Когда настало время четырех псов, эльфам, конечно же, припомнили распятие Бога Сына, а также все остальное: что было и чего не могло быть, но стало правдой в устах Вселенской инквизиции. Начались войны Святого Отмщения!

В Первую эльфийскую войну разрушили Олари-Гвендар и Сапфировый Берег, царства эльфов на большом южном архипелаге и лежащем за островами материке – Зеленом Орноре. Во Вторую эльфийскую войну уже горели леса перворожденных Гвендара, самого крупного из королевств эльфов, которое простиралось на севере Большого Орнора. Жестокость, с которой уничтожалась раса бессмертных, не знала границ. Когда от эльфов осталась лишь горстка, их Владыка и лучшие маги наложили на свои земли чудовищное проклятье. Леса эльфов превратились в ад, ужас поселился средь сумрака и теней в обезображенных дьявольским колдовством рощах. Твари, которых, казалось, изрыгнула преисподняя, нападали на солдат и днем, и ночью. Страх гнал смертных прочь, а на карте материка появилось огромное черное пятно. Темное Запустение, окруженное Сумеречьем, как нарекли пограничные с ним земли. Скоро Темное Запустение стали называть проще – «Запустение».

Но и того, что захватили четыре пса, было предостаточно. Мир перекроили за время жизни одного поколения. Арния, Герия, Лекант и Арнидок принялись выжимать соки из новоприобретенных колоний, время от времени вгрызаясь в глотки друг другу, а остальные людские королевства вот уже полтора столетия влачили жалкое существование в тени «большого квартета». Лишь молодая Огсбургская империя хищно скалила зубы, интриговала и, как мнилось многим, ждала своего часа.

– Мадам, вам чем-нибудь помочь? – Я попытался успокоить эльфийку. Жалость во мне поборола неприязнь. – Принести воды?

Перворожденная никак не отреагировала, словно забыла обо мне. Я навис над ней, не ведая, как поступить.

– Лека, Лека! Что ты здесь делаешь? – по узкой лестнице за серой дверцей, запыхавшись, поднималась служанка. Опасливо глянув на меня, она склонилась к эльфийке и успокаивающее заговорила с ней. Как ни странно, это подействовало: перворожденная прекратила плакать и доверчиво наклонила голову к горничной.

– Сударь, пожалуйста, не говорите мастеру Кампо, что видели Леку, – горничная умоляюще посмотрела на меня, подняв эльфийку с пола. Служанка походила на Маргарет, как сестра, только была постарше и чуть пополнее. – Хозяин не любит, когда Лека попадается на глаза гостям.

– Да, конечно.

– Спасибо, сударь. Вы очень добры.

Шепча что-то эльфийке, горничная увела Леку вниз, еще раз просящее взглянув на меня.

Что за судьба выбелила волосы бессмертной и покрыла лицо морщинами? Почему она назвала меня «Владыкой», вспомнив верховный титул эльфийских чародеев? Я простоял какое-то время на месте, глядя на затворившуюся дверь, но чувство голода не прервало раздумья.

Приблизившись к лестнице, спускающейся в гостиничный холл, услышал зычный бас:

– Трактирщик! Товь лошадей, да побыстрее! И кружку темного эля!

Стуча коваными каблуками, к хозяину заведения двигалась широкоплечая громада в синем мундире королевского лейб-лейтенанта. Внизу уже было не так пусто. Огсбургец сидел на прежнем месте, словно и не покидал его ночью. У окна шептались трое купцов с длинными усами и то и дело тыкали пальцами в толстый гроссбух. Женский смех за ширмой выдал влюбленную парочку. Но главное, за столиком посреди зала с Фоссом беседовал пухлощекий господин в костюме, сшитом с богатой вульгарностью.

Незаметно для незнакомца, устроившегося спиной к лестнице, Оливер дал мне знак остаться наверху. Неужели это мой таинственный спаситель и наниматель? Я отошел к стене и начал внимательно наблюдать за собеседниками.

– Ты чего городишь, милейший?! Бери экипаж и впрягай лошадей! Да не вздумай подсунуть мне дохлых кляч, как в той деревне у тракта!

Трактирщик мотнул головой, что-то втолковывая гвардейцу. Фосс сломал сургучную печать на полученном от незнакомца письме и внимательно прочитал его, держа над зажженной свечой. Перед ним стоял всего лишь посыльный… Я разочарованно выругался. Старик говаривал, что глупо оценивать внешний вид заказчика, когда получаешь куш. Знаю, глупо, но отчего-то приятней грабить подлецов и королевских вельмож-хапуг, чем исполнять их прихоти. Пальцы, жадные до золотых монет, противно перебирали громоздкие четки. …Естественно, еще и ценитель салонной моды.

– Не морочь голову! – Офицер навалился на стойку.

Трактирщик протянул лейтенанту какой-то желтый лист. Уткнувшись в него, гвардеец изредка косился на хозяина заведения, а, закончив читать, молча опрокинул кружку эля, кинул медяк и, схватив медвежьей лапой брошенный на стол палаш, широко зашагал к дверям, рыча на трижды клятого вице-губернатора Гренгори и его драные вшивыми котами привилегии.

Собеседник Фосса пялился на пару тугих кошелей, перекочевавших на стол из кармана Оливера. Фосс поднес письмо к огню свечи. Когда лист бумаги сгорел, посыльный поднялся, забрал мешочки с монетами и, не медля, уплыл прочь.

– Это он? – на всякий случай поинтересовался я, спустившись на первый этаж.

Мой вопрос рассмешил Фосса до крайности.

– Слава богу, нет, – сквозь смех ответил Оливер. – Сей экземпляр годен лишь на роль мальчика на побегушках да для отвода глаз.

Фосс проследил взглядом за тронувшейся каретой и добавил:

– Такого трудно не заметить.

– Да уж.

– Кстати, ты, наверное, еще не завтракал, – заметил он и подозвал к себе служанку. – Маргарет, будь любезна, накорми сэра Христофера.

Когда служанка удалилась за вином, бобами с мясом и картофелем с зеленью, Фосс пояснил:

– Назовись новым именем, на всякий случай. Твоя новая фамилия – Бонн.

Я кивнул. Затеянная Фоссом игра мне была совершенно безразлична, сейчас больше волновало урчание в животе.

– Вино волшебное, очень рекомендую, – Оливер наполовину наполнил высокий бокал

– Какой-то странный трактир, – сказал я.

– Находишь его необычным? – Фосс приподнял бровь и с иронией взглянул на меня.

– Нахожу, – я с трудом оторвался от созерцания дымящихся тарелок, которые ставила передо мной добрая фея Маргарет.

Оливер пожал плечами и пригубил вина.

Маргарет наклонилась к столу, умело расставила приборы. В вырезе ее платья красиво белела молочная грудь. Заметив, куда падает мой взгляд, Фосс понимающе улыбнулся. Когда служанка направилась на кухню, две пары мужских глаз одобрительно проводили ее приятные формы до двери.

– Девчонок моих не обижайте, – на стол легла огромная тень. Трактирщик подмигнул Фоссу и уселся рядом. – Девки у меня ладные, да не для лапанья. Для развлечений в округе всегда открыты двери матушки Соли. У нее две новые милашки появились. Говорят, прямо из дворца лерпийских дожей. Огонь, а не девицы!

– А что ж им не сиделось в Лерпо, да еще во дворце дожей? – Оливер состроил нарочито недоверчивую гримасу. – А, Кампо?

– Не знаю. Наверное, старикашки совсем зачахли на своих сундуках, а в наших краях молодухам есть где разгуляться.

– Особенно под крылом матушки Соли, – Фосс с сожалением повертел наполовину опустевший бокал. – Надо бы ее навестить.