Ленин. Спаситель и создатель

„Нам не хотелось бы брать на себя роль Кассандры (дочь троянского царя Приама, обладавшая даром прорицания, которой, однако, не верили. – С.К.). Не хотелось бы пророчествовать смешной и постыдный конец русской революции. Но мы обязаны прямо и открыто говорить рабочим, говорить всему народу: дело идёт к такому концу. Конституционная якобы демократическая партия (речь о начавшей тогда оформляться партии кадетов, – С.К.) и все эти господа освобожденцы ведут именно к такому, а не к другому концу. Не обманывайтесь треском и звоном радикально-освобожденческих речей и земских резолюций. Это – размалёванные кулисы для „народа“, а за кулисами идёт бойкая торговля…“[364 - Ленин В. И. ПСС. Т. 10, с. 302.]

И тут пришло известие о восстании на броненосце „Князь Потёмкин Таврический“ 14(27) июня 1905 года. Это известие очень взволновало Ленина. Он посылает в Одессу – для связи с командой „Потёмкина“, Михаила Васильева-Южина, дав тому – по воспоминаниям Южина – следующие инструкции:

– Постарайтесь попасть на броненосец, убедите матросов действовать решительно и быстро. Добейтесь, чтобы немедленно был сделал десант. В крайнем случае не останавливайтесь перед бомбардировкой правительственных учреждений. Город нужно захватить в наши руки… Затем немедленно вооружите рабочих и самым решительным образом агитируйте среди крестьян…

Затем Ленин перешёл к необходимости захвата всего остального флота и заявил:

– Я уверен, что большинство судов примкнёт к „Потёмкину“… Тогда немедленно высылайте за мной миноносец. Я выеду в Румынию…

– Вы серьёзно считаете всё это возможным? – вырвалось у Южина.

– Разумеется, да! Нужно только действовать решительно и быстро. Но, конечно, сообразуясь с положением, – ответил Ленин[365 - Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. С. 185–186.].

Этот малоизвестный эпизод лета 1905 года интересен не только сам по себе… Он доказывает, что Ленин был тогда как натянутая струна, или, точнее – как хорошо настроенный инструмент, готовый отозваться на любой верный звук.

Увы, как оказывалось раз за разом, или верный звук был слабым и замирал, не долетев до инструмента, или звук был фальшивым, неверным…

Тот же Черноморский флот обладал потенциалом всеобщего восстания. Когда эскадра адмирала Чухнина вышла на перехват „Потёмкина“, стрелять по мятежному кораблю не стал никто, а броненосец „Георгий Победоносец“ и два миноносца выбросили красные флаги и присоединились к „Потёмкину“. Чухнин от греха подальше увёл эскадру обратно в Севастополь.

Но как раз той решительности, к которой призывал Ленин, а прежде всего – необходимого политического сознания, матросам и не хватило. Политическая реальность заключалась именно в этом. Россию надо было вначале распропагандировать, и уж потом поднимать на восстание… Однако её преждевременно бунтовали эсеры с одной стороны, и сбивали с толку меньшевики с другой стороны…

Только ли по политическому недомыслию эсеры и меньшевики выступали как провокаторы? Или они уже тогда выполняли социальный заказ их буржуазных иностранных нанимателей?

Так или иначе, но большевики оказывались в 1905 году в меньшинстве, поскольку не имели скрытой тёмной поддержки, которую имели эсеры и меньшевики.

В июне-июле 1905 года Ленин пишет свои знаменитые „Две тактики социал-демократии в демократической революции“, и в июле 1905 года эта его работа издаётся в Женеве Центральным Комитетом РСДРП отдельной книгой.

„Две тактики…“ не сделали тогда реальной политической „погоды“, но оказались книгой „на вырост“. То, что написал Ленин летом 1905 года не устаревало весь последующий период революционной работы боевой части российских социал-демократов, то есть – большевиков, до самого Октября 1917 года!

Более того! В своих основных выводах эта работа Ленина злободневна и сегодня! Ленин дал в ней чёткий развёрнутый анализ того, что и почему происходит в России, с выводами относительно того, как надо идти к победе народной революции.

И недаром последнюю, заключительную часть своей книги Ленин назвал „Смеем ли мы победить?“ Вопрос актуальный и сегодня, прямо обращённый к современным коммунистам!

Ленин писал в „Двух тактиках…“:

„Дешёвые истины житейской (и „политической“ в кавычках) мудрости… слишком часто прикрывают непонимание насущных, наболевших нужд партии… Надо знать конкретно, чем страдает данное движение в данный момент, в чём теперь заключается реальная политическая опасность для партии…

Факт тот, что не только не увлекаются у нас чересчур задачами восстания, делом руководства всей народной революции, а наоборот, отсталость именно в этом отношении бьёт в глаза… Вы найдёте ничтожный процент групп и кружков, сознавших задачи вооружённого восстания, приступивших к выполнению их…“[366 - Ленин В. И. ПСС. Т. 11, с. 94–96.]

С горечью и гневом писал он о позиции лидера II Интернационала Бернштейна с его лозунгом: „Движение всё, цель – ничто“, и о меньшевистских „новоискровских“ адептах этого подлого лозунга:

„Экономисты заучили, что в основе политики лежит экономика, и „поняли“ это так, что надо принижать политическую борьбу до экономической…, до уровня буржуазной умеренности…

Кто принижает задачи политической борьбы, тот превращает социал-демократа из народного трибуна в секретаря тред-юниона (соглашательские английские профсоюзы. – С.К.). Кто принижает пролетарские задачи в демократической буржуазной революции, тот превращает социал-демократа из вождя народной революции в вожака свободного рабочего союза…“[367 - Ленин В. И. ПСС. Т. 11, с. 101.]

А как актуально звучат слова Ленина, сказанные им в 1905 году, но обращённые в возможное завтра России уже XXI века:

„Никогда масса народа не способна выступать таким активным творцом новых общественных порядков, как во время революции. В такие времена народ способен на чудеса, с точки зрения узкой, мещанской мерки постепеновского прогресса. Но надо, чтобы и руководители революционных партий шире и смелее ставили свои задачи в такое время, чтобы их лозунги шли всегда впереди революционной самодеятельности массы, служа маяком для неё, показывая во всём его величии и прелести наш демократический и социалистический идеал, показывая самый прямой путь к решительной победе.“[368 - Ленин В. И. ПСС. Т. 11, с. 103.]

Эти слова и сегодня будет полезно осмыслить и партийным лидерам, и народной массе…

А как хорошо и, опять-таки, актуально сказал Ленин дальше:

Предоставим оппортунистам… сочинять из страха перед прямым путём обходные, окольные, компромиссные пути. Если нас силой заставят волочиться по этим путям, мы сумеем исполнить свой долг и на мелкой будничной работе. Но мы окажемся изменниками и предателями революции, если мы не используем этой праздничной энергии масс и их революционного энтузиазма для решительной и беспощадной борьбы за прямой и решительный путь…

Слов нет, в бурное время больше опасностей угрожает нашему партийному кораблю, чем при тихом плавании либерального прогресса… Слов нет, задачи революционно-демократической диктатуры в тысячу раз труднее и сложнее, чем задачи крайней оппозиции и одной только парламентской борьбы…»[369 - Ленин В. И. ПСС. Т. 11, с. 103–104.]

Но Ленин мог воздействовать на ситуацию лишь доводами – с расстояния от Женевы до Питера, а на расстоянии вытянутой руки в Питере орудовали носари и парвусы…

Пока же…

Пока всё идёт в Женеве так, что Ленин (Ленин!) жалуется (!!) в письме Анатолию Луначарскому от 2 августа 1905 года:

«Дорогой Ан. Вас.! Вчера я отправил Вам „деловое“ письмо… Сегодня хочется побеседовать вне текущих делишек.

Плохое настроение у нашей публики в Женеве. Я удивляюсь часто, как немного нужно, чтобы люди, не вполне самостоятельные и непривычные к самостоятельной политической работе, падали духом и кисли.

А киснут у нас женевские большевики отчаянно. Борьба идёт серьёзная, III съезд вовсе не кончил её, разумеется, а только открыл новую фазу, искровцы (меньшевики. – С.К.) подвижны и суетливы, беззастенчивы по-торгашески, искушённые долгим опытом демагогии, – а у наших преобладает какая-то „добросовестная глупость“ или „глупая добросовестность“. Не умеют бороться сами, неловки, неподвижны, неуклюжи, робки…

Милые ребята, но ни к дьяволу негодные политики. Нет у них цепкости, нет духа борьбы, ловкости, быстроты. Вас. Вас. крайне типичен в этом отношении: милейшая личность, преданнейший работник, честнейший человек, он, я боюсь, никогда не способен стать политиком. Добёр он уж очень, – даже не верится, что „Галёркины“ брошюры писаны им. Боевого духа он не вносит…»[370 - Ленин В. И. ПСС. Т. 47, с. 52–53.]

«Вас. Вас.» – это тот самый старейший партийный литератор «Галёрка» – «Ольминский»-Александров, будущий участник Октября, в свои последние годы член дирекции Института Ленина… Но беда была не столько в настроении действительно хандрившего Ольминского – устал сам Ленин! В России события, а он – вдали от событий, и пока выехать в Россию не может.

В Швейцарии в разгаре лето, пока есть возможность – надо отдохнуть, что Ленин и делает. Но «отдых» это был, конечно, относительный, поскольку Ленин, как всегда, много писал, да и не очень-то этот «отдых» удавался, и Владимир Ильич продолжает:

«Какой-то дух нытья царит, и меня (я всего три недели на даче и езжу в город на 4–5 часов по три, а то и по четыре раза в неделю!) все упрекают, что у них дело не ладится, что меньшевики бойчее и т. д. и т. п.!!

А наш ЦК, во-1-ых, тоже не очень-то „политик“, тоже добёр слишком, тоже страдает недостатком цепкости, оборотливости, чуткости, неуменьем политически использовать каждую мелочь в партийной борьбе. А, во-2-ых, он выспренно презирает заграницу и всех лучших людей упорно не пускает сюда или берёт отсюда. И мы оказываемся здесь, за границей, позади. Недостаёт фермента, толчков, импульсов. Не умеют люди действовать и бороться сами. Некому влить дух бодр, поставить вопрос принципиально, уметь подняться над женевским болотом повыше… И дело страдает. В политической борьбе остановка есть смерть…»

Ленину – тридцать пять, Луначарскому – и вовсе тридцать… Молодые, крепкие, не обделённые умом, энергией и обаянием мужики… Их намного менее удалые (а то и вовсе неудалые) сверстники благополучно делают в царской России карьеру, процветают, живут, а тут…

Пушкин писал с горечью:

Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;
Кто странным снам не предавался,
Кто черни светской не чуждался,
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился,
О ком твердили целый век:
N.N. прекрасный человек…

Н-да…