«В лунном сиянии…»

– Я хочу знать, ты любишь меня?

Помолчав немного, Катя едва слышно произнесла:

– Да…

Евгений взял ее руку и поднес к губам.

Дойдя до беседки, они вошли в нее. Евгений обнял Катю и поцеловал в губы.

– Сюда кто-то идет, – сказала Катя и отстранилась от него.

– Тебе показалось, – успокоил ее Евгений.

– Нет, лучше пойдем к дому, а то хватятся, что нас нет, – предложила она.

– Ну хорошо, пойдем, – согласился он.

Они пошли, держась за руки, а сердца их стучали, и, казалось, готовы были вырваться из телесной оболочки и унестись во вселенную.

Так началась эта первая, юношеская, чистая любовь.

Евгений и Катя были безумно счастливы, и хотя она, в отличие от него, пыталась скрывать от окружающих свое чувство, но все заметили, и поняли их отношения, и приняли, как должное, ведь их с раннего детства считали женихом и невестой.

Через год была окончена гимназия, и встал выбор дальнейшего пути.

В то время общество по-разному переживало неудачу в войне с Японией. Многие русские патриоты хотели посвятить свою деятельность, свою карьеру укреплению военной мощи России, поступая в армию и на флот, в отличие от революционеров, которые открыто радовались победе Японии, и даже направляли поздравления японскому микадо после Цусимского боя.

Решение Евгения поступить в военное училище и стать офицером в семье одобрили. Но Катя огорчилась.

– Это всего два года, Катя. Они пролетят быстро, и мы вновь будем видеться каждый день, – успокаивал ее Евгений.

– Но ведь тебя отправят куда-нибудь служить.

– Но мы обвенчаемся, и ты поедешь со мной.

– А я слышала, что офицерам сразу после училища женитья не разрешают.

– Это формальности. Мы все уладим.

***

В училище Евгений был по успеваемости одним из первых. Военная наука давалась легко. Он подробно писал родным и Кате об учебе, о новых товарищах, о посещении их училища Государем-императором.

На втором году обучения письма от Кати стали приходить реже. Да и тон писем был довольно сдержанным. Наконец пришло письмо, где Катя просила прощения, говорила о каких-то обстоятельствах, о том, чтобы он понял ее, простил и постарался забыть. Евгений тут же написал ей, требуя объяснения, но ответа от Кати не последовало.

Он томился от неизвестности и не находил себе места. Учеба отошла на второй план. Преподаватели и товарищи по учебе заметили это состояние Евгения, видели, что он переживает какую-то глубоко личную драму, и, как могли, старались помочь ему отойти от переживаний, отвлечь его чем-нибудь, но все было тщетно.

***

Окончив гимназию, Леонид Лошаковский, по совету отца, поступил на юридический факультет Московского университета. Учился он легко, с товарищами сошелся быстро, выбирая тех, кто мог бы пригодиться ему в будущем: потомков известных в России фамилий; отпрысков государственных мужей и владельцев капиталов. Но и среди нищих горлопанов, любивших побузить, Леонид тоже считался своим человеком, благодаря своему дару – везде, всегда и ко всему уметь приспособиться.

Бывая у родителей в Коньково, Леонид постоянно ездил с отцом в Нелидово к Полонским. Он без памяти влюбился в Катю, но она была холодна с ним и всегда заводила разговор о Евгении: как он там, в училище, приедет или нет к родителям. Леонида эти разговоры раздражали, но он не подавал вида, стараясь перейти на другие темы. В душе он ненавидел Евгения, злился, но ничего не мог поделать. Как-то он сказал отцу о своем чувстве к Кате.

– Ну что ж, сейчас тебе пока рано жениться. Окончишь учебу, там будет видно. Да, может, кого и получше найдем.

– Ах, отец, мне никто не нужен, кроме нее…

– Ну ладно-ладно. Говорю же, окончи сначала университет.

– Да уведут ее отец! Ярославцев Евгений уведет!

– Не уведет. Их имение в моих руках. Не пойдет за тебя – нищими их сделаю.

– А как оно в твоих руках оказалось?

– Да, папаша твоей Катеньки набрал долгов, а платить-то нечем. Я и скупил его векселя. Теперь могу предъявить их к оплате. Ясно, что он их не сможет оплатить. Вот я и скажу им, выметаться из имения куда хотят, в такой-то срок.

– А зачем тебе это?

– А как ты думаешь, мы Коньково купили? У нас что, куча денег была? Я тоже векселя скупал, Знал, чьи надо покупать. Векселя оплатить не могли, я забирал имущество и продавал его, ну, конечно, подороже. Вот так, сын, капиталец наживается. Ведь большого наследства я от батюшки своего, царствие ему небесное, не получил, да и нечего было получать. А мать твоя тоже мне приданого не много принесла. Вот и пришлось покрутиться. Но зато теперь, Леонид, мы стоим на ногах крепко. Теперь нас не столкнешь. Эх, тебе бы жену с хорошим приданым…

– Отец, я же говорил, что мне, кроме Кати, никто не нужен.

– Ну ладно, так и быть. Поеду я к ее папаше и потолкую с нам.

– Но ведь если она узнает…

– Ну я ему скажу, что это я сам решил тебя женить, что ты не знаешь. Не переживай, Леонид, куда им деваться из имения с больным отцом, согласится она.

– Дай-то Бог, отец.

– А матери пока ничего не говори.

– Хорошо, отец.

На другой день старший Лошаковский приехал в Нелидово.

Закрывшись в кабинете у Катиного отца, они долго, почти три часа, не выходили оттуда.

Катина мама, чувствуя, что разговор очень серьезен, беспокойно ходила по дому, не в силах скрыть волнение. Наконец, Лошаковский вышел из кабинета, поцеловал ручку мадам Полонской и, отказавшись от обеда, уехал к себе в Коньково по срочному делу, как он объяснил.

Полонская вошла в кабинет мужа и с порога спросила:

– Ну что у вас тут было?

И муж все рассказал ей.

– Боже, ведь Катя влюблена в Евгения Ярославцева. Бедное дитя! За что ей все это?!