Забытый демон. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

– Только поднялась на кухню на две минуты, чтобы передать Петросу информацию от Никоса: он приходил сказать, что сегодня еще раз выйдет в море проверить ловушки, и свежие лобстеры, все, что будут, сдаст на кухню в таверну, там они кончились, а тут и вы, босс! – выпалила она на одном дыхании, забегая за стойку и усаживаясь на свое место. Она развернула «Журнал заселения» и начала листать страницы. – Так вот, вы как хотите, а я вам сейчас доложу ситуацию с размещением! Таких гостей у нас с вами еще не было! Софьи нет до сих пор, – опережая его вопрос, произнесла она быстрой скороговоркой, – будет только к самому празднику. Я ей уже несколько раз звонила, но она занята! И она вам звонила, и я, а у вас что-то с телефоном! Кстати, босс, а что у вас с телефоном?

– Ясно, – обреченно кивнул Алекс, усаживаясь под обрушившимся на него шквалом информации в кресло, стоящее рядом со стойкой. – С телефоном у меня все в порядке: он выключен. Я его потом включу. Если надо будет. Пока я счастлив и без него. И не надо делать круглые глаза! Докладывай! Только умоляю тебя: быстро и по существу! Кто заехал, в какой номер, на какой срок. А то праздник барбекю пройдет без нас с тобой.

– Ой, босс! Странный вы какой-то! Всю неделю нас удивляете! То задумчивый какой-то стали, целыми днями пропадаете где-то, улыбаетесь так загадочно, не дозвониться до вас, то вот торопите меня зачем-то… Не похоже на вас, всегда такого рассудительного! Между прочим, скажу я вам, так себя только влюбленные ведут, правда, правда! Вот зря смеетесь! Не верите? Вон на Софию с Петросом посмотрите, на Петроса особенно! Ходит, улыбается, рот до ушей, хоть привязочки зашей… Что? Завязочки? Что с ними сделать? Пришить? Кому?! Ах, поговорка наоборот! Бабушка моя говорила, а я не так запомнила… Сейчас, сейчас, босс, потерпите, вот последний лист уже распечатываю…

Принтер стрекотал, выдавая листы с карточками на гостей. С недавней поры Смолев взял за привычку просматривать их лично, чтобы знать и понимать своих гостей лучше. Катерина, довольная уже и тем, что ее не перебивают, продолжала:

– Впрочем, и то правда – без любви никуда! Мне и София говорила сегодня, ну как раз в конце завтрака, когда мы к булочкам с вареньем перешли, – отличные, кстати, сегодня у Петроса булочки с клубничным вареньем, гораздо вкуснее, чем с заварным кремом были на прошлой неделе! – мол, должна же быть у вас хоть какая-то личная жизнь, в самом деле! А что хорошего, одни дела: гостиница, таверна да виноградники. Разве это жизнь? Одно мучение! Правильно и Василика на кухне говорит: пора вам жениться! Вы же все-таки еще не очень старый! Ой! – испуганно закрыла она рот обеими руками и смущенно покраснела. – Я опять что-то не то сказала?

Смолев, сидя в кресле, уже давно прикрыл ладонью лицо и, едва сдерживая смех, покорно выслушивал этот «поток-сознание», лишь изредка вставляя реплики. Нет, Катерина была положительно неисправима. Но по опыту он знал, что ей надо было дать минут десять выговориться. Видимо, такой возможности у бедняжки не было с самого утра, – вот у нее и накопилось. Потом можно будет и о деле поговорить. А работник она отличный, ответственный и добросовестный. Он махнул ей другой рукой, мол, ничего, нормально, продолжай!

– Да, да, о делах, – засуетилась она, стараясь исправить впечатление от своей оплошности. – Сегодня заехали такие интересные гости! Я со всех паспортов сделала копии, как вы и распорядились. Мы теперь всегда делаем копии… По каждому гостю внесла данные и в файлы, и в журнал, – тут она подняла голову и посмотрела в потолок. – Вот только в голове у меня что-то все крутится и крутится! Что-то важное я вам должна была сказать, босс! Кто-то просил что-то передать… Совершенно вылетело из головы в этой суматохе! Нет, не по вилле. По вилле я запомнила бы! И три раза записала. Давайте по порядку я буду вспоминать, как день прошел, и это тоже вспомню? Не слишком, видимо, и важное, если я забыла.

– Катя, – взмолился Смолев уже всерьез. – Мы с тобой «весь день вспоминать» будем до утра! А мне, как «не очень еще старому», личная жизнь дорога, как память! А еще я должен праздник открывать как владелец виллы, – ты помнишь? А да него осталось, – тут Смолев взглянул на настенные часы, – всего каких-то три часа! Давай по порядку, я тебе помогу. Первый номер?

– Первый номер, – по памяти отрапортовала Катерина, – муж и жена, Ксенофон и Кассандра Димопулу-Ламбракис, сорок семь и тридцать девять лет, греки, актеры из Афинского театра драмы, очень известные люди, снимаются в кино и на греческом телевидении в мыльных операх. Вы не смотрели? Что вы, босс! Вся моя родня – по греческой линии – их обожает! Я сперва так растерялась, – и давай вам звонить! Весь персонал сбежался посмотреть! Но оказалось, что они, несмотря на известность, люди скромные и очень приветливые. Подарили вилле фото с автографом, вот стоит, на полочке. Она такая милая женщина, волосы темные, длинные, а глаза так и светятся! Улыбалась все время! Такая красавица! Он очень спокойный и уравновешенный, огромная рыжая борода и шевелюра, как у льва! Совсем по поведению на знаменитостей не похожи: всем были довольны и ничего не требовали. Я сама их проводила до номера, а то Артеми только могла смотреть и улыбаться во весь рот! Номер назвали: «очаровательным!» Вот как нам повезло! Оказывается, что у них на острове есть племянница, они ее давно не видели и планируют навестить. Но это уже завтра, а сегодня сказали, что на вечер не придут: во-первых, госпоже Кассандре надо отдохнуть с дороги, а во-вторых, они вегетарианцы. Петрос с ними уже согласовал меню на ужин, принесем им в номер.

– Ясно, – кивнул Смолев. – Ну что поделать, вегетарианцы – так вегетарианцы. Со всяким может случиться…

– Второй номер, – сверяясь с записями, продолжила старший администратор, – Яннис Карипидис, режиссер-постановщик из Афин, приехавший ставить спектакль в замке Базеос. Этот, босс, – ну просто прямая противоположность, ядовитый, как плющ! Все ему не так, почему-то с самого утра на взводе, все время возмущался, полицию отчего-то ругал. Я так и не поняла, почему. Лишнее слово боялась ему сказать, он от возмущения булькал и пыхтел как горячий паровой утюг. В номер даже не пошел, чемоданы бросил здесь, с кем-то по телефону долго препирался, потом вызвал такси и куда-то уехал. Про вечер я ему и говорить постеснялась, если честно.

– Ничего, – кивнул головой Смолев. – Мало ли у кого какие проблемы. Не надо нервничать, все будет хорошо. Если вернется сегодня не поздно, пригласим к нам присоединиться.

– Третий номер – Джеймс и Лили Бэрроу с маленькой Кристиной. Здесь все понятно, – пролистнула страницу Катерина. – Четвертый, пятый, шестой номера – актеры труппы театра, съемочная группа, два оператора, осветители. Молодые ребята и две девушки, всего девять человек. Про них все подробно в распечатках, имена, возраст и прочее… Они у нас идут общим списком, старший группы данные представил на всех сразу. Эти точно придут на праздник вечером, как узнали про танцы и угощение, так сразу развеселились. Особенно, когда злобный режиссер уехал. При нем-то они ниже воды себя вели. В смысле, «тише»? Я и так не громко… А, тише воды? А ниже чего? Ниже травы? Ой, босс, погодите, вы мне это потом объясните, а то я запутаюсь! Вот, возьмите на них анкеты на каждого, с копиями паспортов, я распечатала, и общий список.

– Молодец, – похвалил Смолев, забирая распечатки. – Дальше кто?

– Седьмой номер – Крылов Василий Аркадьевич, шестьдесят семь лет, из Санкт-Петербурга…

– Отлично! – радостно воскликнул Алекс, услышав про приезд старого доброго знакомого. – Василий Аркадьевич уже здесь?

– Да, он как раз про вас спрашивал, босс, и я снова вам звонила. Он сказал, что прилетел еще утренним рейсом, но так как багаж у него потеряли в Афинах при пересадке, – такая незадача! – он не удержался и пошел гулять по городу. Я звонила в «Олимпик Эйр»[26 - (местная авиакомпания, совершающая регулярные рейсы по маршруту Афины – Наксос, – прим. автора)] по поводу багажа, сказали, минимум три дня. Но он не слишком расстроился. Сходил в Кастро, позавтракал на променаде, прошелся по магазинам, чтобы купить необходимое, – багажа-то нет! – а потом уже дошел до виллы. Так вот, и он вам звонил, не мог дозвониться, и я снова звонила, а вы не ответили…

– Каюсь, каюсь, – смущенно пробормотал Смолев. – Буду рад с ним увидеться на вечере. Кто в восьмом?

– Восьмой номер – Умберто Гольдони, сорок семь лет, итальянец. Представился как сценарист, писатель-историк. Милейший дяденька, в очках, с бородой, упитанный такой. В какой-то кофте длинной на пуговицах. Очень скромный. Багажа почти нет. Под мышкой ноутбук таскает, даже здесь всех вперед пропустил, а сам сел в это самое кресло, в котором вы сейчас сидите, босс, и давай на своем ноутбуке что-то строчить. Печатает и словно под нос себе что-то бормочет. И трубка у него, он ее во рту держит, когда печатает, но не курит. Так смешно! Боялась, что восьмой ему не очень понравится, тесновато же у нас там, но он, мне кажется, даже внимания не обратил: сразу сел за стол, ноутбук развернул и давай себе стучать по клавишам!

– Как его фамилия? Гольдони?[27 - (Карло Гольдони, годы жизни 25 февраля 1707 – 6 февраля 1793) – знаменитый венецианский драматург и либреттист, – прим. автора)] – удивился Смолев. – Писатель по фамилии Гольдони? Решительно, сегодня день известных фамилий. Ничего, я тебе потом расскажу. На вечере будет? Ну и прекрасно! Кто в девятом?

– Девятый номер – Алджернон Петтигрю и Говард Стэнсбери, – слегка запинаясь, прочла по бумажке сложные имена Катерина. – Обоим по тридцать семь лет. Историки-археологи из Лондонского Университета, друзья Джеймса Бэрроу. Они еще на прошлой неделе должны были приехать на Наксос, но задержались. Поселились у нас на вилле на две недели, номер и проживание за двух человек оплатил Бэрроу. Улыбчивые, спокойные, загорелые. Почему-то в одинаковых галстуках! Первый раз вижу мужчин в одинаковых галстуках!