Сумма впечатлений. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

Смолев задумался, история оказалось крайне поучительной. Похоже, что американец все-таки выиграл первый раунд!

Из задумчивости его вывел встревоженный возглас Манна, обращенный к нему. Алекс поднял глаза. Виктор указал ему жестом на лестницу, что вела на галерею. Развернувшись, Смолев увидел начальника отдела уголовной полиции острова, старшего инспектора Теодороса Антонидиса, двух его помощников сержантов, из-за спин которых выглядывала расстроенная Катерина. На виске Смолева вдруг снова запульсировал шрам: явный признак, что что-то произошло. Он встал из-за стола и подошел к полицейскому.

– Здравствуйте, старший инспектор! – радушно произнес Алекс. – Вы как раз к ужину! Прошу вас за стол! Что-нибудь случилось?

– К сожалению, господин Смолев! – ответил инспектор, отдуваясь и вытирая пот белоснежным платком. – Благодарю вас за приглашение, но в другой раз! Дело в том, что мы обнаружили в холмах тело мужчины, лет тридцати. Документов у него с собой не было. Только визитная карточка виллы «Афродита». Поэтому мы и пришли к вам.

– Ясно, – медленно произнес Алекс. – Как он умер?

– Пулевое ранение в затылок, – развел руками старший инспектор. – Тело отправили на вскрытие, посмотрим, что скажет пуля. Нам нужно, чтобы кто-то его опознал.

– Опишите его, – попросил Алекс.

– Лет тридцати, среднего роста, худой, волосы темно-русые, глаза карие. Носит очки. Одет в…

– Светлые брюки и клетчатую рубаху? – подала голос Катерина. – Босс, так это же Альберт Шульц, наш жилец из четвертого номера! А карточку я ему сама дала, чтобы он не потерялся…

– Если это так, – произнес инспектор Антонидис, – то вы позволите нам осмотреть его номер?

– Разумеется, старший инспектор! Катерина вам откроет его комнату, – кивнул Смолев. – Я, с вашего разрешения, вернусь к гостям, но в любой момент – я в полном вашем распоряжении!

Алекс вернулся за стол и сел рядом со Стефанией, взяв ее за руку и, не подавая вида, что встревожен, нежно улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд девушки.

За столом по-прежнему шло бурное обсуждение истории, только что рассказанной американским детективом. Но Алекс ничего не слышал. Он с сожалением думал, что Манн прав: все это очень странно – убийство немецкого журналиста, писавшего об искусстве, за день до выставки наводило на мысль, что это только начало и основные трагические события еще впереди.

Часть вторая

Винсент Ван Гог. Портрет доктора Гаше

(Из досье Интерпола: Винсент Ван Гог, «Портрет доктора Гаше», 1890 год. Холст, масло. 67 х 56 см. Собрание Риоэи Саито, Токио. Продан на акционе Christie’s за 85 млн. долларов)

Если хочешь что-то делать, не бойся

сделать что-нибудь неправильно,

не опасайся, что совершишь ошибки.

    Винсент Ван Гог.

– Хорошо, пусть Антонидис там пока со своими экспертами поколдует. Лаборатория у него неплохая – ему и карты в руки. Дождемся заключения патологоанатома, окончательных выводов экспертизы по пуле, потом решим, что делать, – мрачно подытожил глава Национального Бюро Интерпола и с досадой хлопнул себя по коленке. – Вот говорил я, что не нравится мне это все! Что значит профессиональная интуиция! Предчувствие у меня было плохое, Саша! Моя воля – я бы уже завтра с утра объявил, что выставка не состоится!

Друзья сидели в креслах у журнального столика в кабинете Алекса на хозяйской половине виллы. Время близилось к полуночи. Большая желтая луна повисла в черном южном небе. Северный ветер «мельтеми» наконец стих; на море царил штиль и тихий, шелестящий звук легкого прибоя едва доносился в комнату через открытую балконную дверь. На смену ветру победную песнь завели цикады.

Все гости давно разошлись по своим комнатам, ушли отдыхать и Тереза со Стефанией.

Наведя порядок на кухне и подготовив все для завтрака, разошлись по домам работники. Петрос ушел с кухни последним, как капитан уходит с корабля, лишь после того, как лично убедился, что все безупречно.

Вилла погрузилась в сон.

Друзьям не спалось: новое дело снова поломало все планы. Вместо запланированной вечерней прогулки к морю Смолев и Манн были вынуждены подняться в кабинет к Алексу и ждать звонка от старшего инспектора.

– Кстати, обыск в номере почти ничего не дал, – произнес Алекс, – единственное, что привлекло внимание Антонидиса – вот эта книга. Он передал ее нам в надежде, что мы ему поможем. Сам он говорит только по-гречески и по-английски.

– Что за книга? Дай взглянуть! – поинтересовался Манн, протягивая руку. – Ух ты, да она на немецком? «Письма к брату Тео» Винсента Ван Гога? Очень интересно! Ты читал?

– Читал, но очень давно. Это переписка Винсента с родным братом. За свою жизнь он написал Тео около восьмисот писем, – кивнул Алекс. – Сама по себе книга нам вряд ли чем-то поможет. Но там есть пометки на полях, тоже на немецком. Думаю, что это рука Шульца. Вот с этими записями Антонидис и попросил нас разобраться. Никакой записной книжки при нем не обнаружено. Может, и не было. А может, забрали.

– Ну что ж, делать все равно пока нечего, давай попробуем, – задумчиво кивнул Манн, придвинув поближе лампу на столе и рассматривая мелкий почерк журналиста. – Что ж он так писал, что в лупу надо смотреть? – проворчал генерал.

Алекс выдвинул ящик стола, достал большую лупу и молча вручил другу.

– Вот! Отлично, совсем другое дело! – обрадовался Манн, разглядывая неровные строчки через увеличительное стекло. – Так, бери ручку, листок бумаги и записывай. Ага, вот самая первая запись. Пиши: 85, М. Марм., Пар., 9 штук, восход… Ан нет, не так, в кавычках и с большой буквы: «Восход» К. М. Так, на этой же странице, внизу. Пиши: 88, М. Стед., Амст., 3 штуки, «Подсолнухи» В.Г., 100 млн. Записал?

– Ну да, вот, – Алекс показал другу то, что успел набросать.

– И что это значит? – озадаченно поинтересовался Манн. – Ты что-нибудь понимаешь? Что это еще за пароли-явки?

– Пока не особенно, если честно, – признался Алекс. – Давай все перепишем до конца, а потом позовем твоего профессора. Две головы хорошо, а третья – не помешает!

– Отличная мысль, – кивнул Манн. – Пиши дальше: 89, ЗМ Ш-бург, 2 штуки, 2 млн. Следующая страница, ого! Да она вся исчеркана: 90, М. Гардн., Бост., 13 штук, 200 млн.; 94, Н.Г., Осло, «Крик» Э.М., 75 млн.; 97, Г. Пьяч., «Ж. портрет» Г.К. 3 млн.; 99, яхт., «Дора Маар», П.П.; 02, Н. Муз. Асунс., 5 штук, 80 млн.; 03, ЗМ Бакклю, Ш., «Мадонна» Л.В.; 04, М. Мунк., Осло, «Мадонна», «Крик», 70 млн.; 06, М. РдЖ, Дали, Моне, Пик., 150 млн.; 08, М. Бюрле, Цюр., «Мак. поле» К.М., «Люд. Лепик» Э.Д., «Мальчик» П.С., «Каштан» В. Г. Уф-ф-ф-ф! Давай отдохнем! Пауза!

– Давай, – задумчиво согласился Смолев. – А знаешь, я, по-моему, начинаю догадываться, о чем речь. Это кражи картин из музеев! Смотри сам: первые цифры – это год. Например, 89, значит – 1989 год. Суммы в миллионах – очевидно, что стоимость похищенного. М. Мунк – музей Мунка в Осло, я там был. «Крик» – очень известная его картина. Не знал, что ее украли в 2004 году.

– А в 1994 ее тоже уже похищали? – спросил Манн, заглянув в бумажку с записями Смолева. – Вот, смотри: Н. Г. Осло. Предположим, Национальная Галерея в Осло. «Крик» Эдварда Мунка, 75 миллионов долларов. Или евро. Валюту он не указал, но обычно цена картин на международном рынке идет в долларах. Почему «Крик» указан дважды?

– Не знаю, не могу сказать, это уже точно к искусствоведу, – помотал головой Смолев. – Может было несколько одинаковых картин? У Ван Гога такое сплошь и рядом. Он одну натуру писал раз по пятнадцать. Те же «Подсолнухи» или «Портрет доктора Гаше». А своих автопортретов у него более тридцати. Кстати, о «Подсолнухах»! Ну точно: в 1988 году из музея в Амстердаме, судя по этим записям, «ушли» три картины на общую сумму в сто миллионов долларов, одна из них – «Подсолнухи» В.Г. – Ван Гога! Все ясно, как Божий день!

– Пожалуй, – продолжил Манн, в возбуждении меряя кабинет широкими шагами, – я с тобой соглашусь! Да тут просто картотека крупнейших краж шедевров за последние тридцать лет! Отправлю своим девчонкам в Афины: пусть нам по каждому случаю справочку подготовят! Смысл мы поняли, они до конца расшифруют и соберут побольше информации. Выходит…

– Выходит, что смерть Альберта Шульца напрямую связана с выставкой картин, – продолжил за другом Смолев. – Не удивлюсь, если завтра на твой запрос придет ответ, что он был не только журналистом, писавшим об искусстве, но также и арт-детективом, который проводил свои независимые расследования, а потом публиковал их в СМИ или выпускал книги. Подозреваю, он «раскопал» в этот раз что-то очень весомое.

– Да, я скорее в этом даже уверен, – согласился Манн, снова усаживаясь в кресло. – Он что-то знал, этот Шульц. Или кому-то очень сильно мешал. Или мог помешать!

– А чем и кому он мог так помешать, чтобы его необходимо было застрелить за день до выставки импрессионистов, общей стоимостью в миллиард долларов? – мрачно проговорил Смолев. – Витя, ты не хочешь позвонить министру? Мне кажется, что у тебя уже достаточно оснований полагать, что вокруг выставки что-то затевается. Сперва информация о том, что у картин сменились собственники, потом – что шедевры скоро поступят на «черный рынок», теперь – труп арт-детектива с пулей в затылке. Я лично в такие совпадения не верю!

– Я тоже не особенно, – кивнул Манн, что-то напряженно обдумывая. – С другой стороны, смотри, преступники тоже не идиоты. Решить обокрасть выставку, стоимостью под миллиард – надо же в голове иметь что-то? Зачем им труп журналиста за день до открытия? Ведь и ежу ясно, что это вызовет подозрения у полиции, – та сразу начнет «рыть землю», искать связь между Шульцем и выставкой, к которой они меньше всего хотели бы привлечь внимание со стороны компетентных органов. Ну так ведь? Или я не прав?

– Возможно, у них просто не было другого выхода? – пожал плечами Смолев. – А что, если Шульц что-то знал и шантажировал кого-то? Чтобы не сорвалось все мероприятие, они «убирают» Шульца, делают, правда, это грубо, согласен. Он вполне мог бы «сорваться с обрыва» или «случайно» утонуть в море, – дело такое! Мало ли обрывистых круч на острове, поехал с фотоаппаратом, нога подвернулась, а с тридцатиметровой высоты – да на камни!.. «Не повезло»! Так нет же – пуля в голову! Почему они его так показательно и вызывающе убивают? Кому и что они хотят показать? Такое ощущение, словно они ничего не боятся! Словно терять им нечего! В то, что с Шульцем поработали «любители», – я не верю. Это что-нибудь да значит!

– Да, несомненно, – подтвердил Манн.

В этот момент раздалась трель телефонного звонка – вибрировал настольный аппарат. Алекс нажал на кнопку «громкой связи».

– Старший инспектор Антонидис, господин генерал! – раздался из динамика усталый, но довольный голос начальника уголовной полиции острова. – Готов доложить результаты экспертизы!

– Отлично, старший инспектор, – пробурчал Манн. – Давайте уже, не томите! Причина смерти и орудие убийства?

– Причина смерти: огнестрельное ранение в голову, несовместимое с жизнью. Пуля калибра 7,62 мм вошла в затылок сзади справа, под углом двенадцать градусов к горизонтали, застряв в черепе. Смерть наступила мгновенно, убитый упал плашмя на землю. Орудие убийства – по заключению экспертов – снайперская винтовка, возможно, с глушителем. Очевидно, что стреляли с возвышенности, с холма. Там, от того места, где было обнаружено тело, метрах в пятистах через дорогу – сплошные холмы. Еще в километре – ферма. Завтра с утра эксперты едут туда, будут искать винтовку, гильзы или другие следы, что мог оставить преступник. Не совсем ясно, что там делал убитый: до моря далеко, ни домов, ни кафе, ни таверн, – очень безлюдное место. Пешком туда добираться от Хоры – около часа. Ни машины, ни «байка», ни квадроцикла мы не обнаружили. Да и тело само нашли только потому, что собака местного фермера, проходившего мимо, что-то почуяла и начала выть; он и сообщил в полицию.