Наша зима. Проза. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича

Бабушка подпирает сухоньким кулачком подбородок, задумчиво глядит в тёмное заиндевелое окно:

– Деда Гришу, чай помните?

– Ну, ба… Конечно помним!

– Коли на дворе Святки, случай вам расскажу, взаправду всё было.

Танька тут же привалилась спиной к бревенчатой стене – приготовилась слушать.

Да, было в моей сестре что-то от бабы Клаши – такая же маленькая росточком, худенькая, но хваткая.

Я больше по отцовской линии пошла.

– Ну вот, значицца… В деревне нашей в ту пору народу много было – дворов двести, не меньше.

А я чего-то в девках засиделась… Вот и решили мы как-то с Прасковьей, подружкой, на Святки погадать. Помните рябую Прасковью? Возле колодца, наискось от нас жила. Она тоже в девках засиделась – рябых не больно-то парни жалуют.

– Ага, помним!

Мы с Танькой одновременно заулыбались – образ бабки Прасковьи начисто стёрся из нашей памяти.

– Пришла я как-то святочным вечерком к Параське – у ней баня попросторнее, чем наша была. Там и решили погадать… Всё, что надоть, приготовили: свечки, зеркало, гребень для волос. Бабы сказывали, обряд энтот – самый страшный, но зато самый верный! Надели на себя новые рубахи, только чтоб без пояса, и без пуговиц.

Татьяна пнула меня под столом ногой – дескать, запоминай обряд.

– Крестики нательные, конечно, сняли; косы распустили. Зеркала поставили друг против друга, чтобы коридор получился; свечки зажгли.

Татьяна подалась вперёд – так ей интересно стало.

– Параська говорит: «Давай, Клавдя, ты первая!»

– Первая, так первая. Стала я волосы гребнем причёсывать да приговаривать: «Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный! Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный».

Я заметила, как лёгкая тень промелькнула по лицу старушки. А, может, показалось?

Мельком взглянула в окно: месяц, будто подслушивая наш разговор, зацепился блестящим рогом за занавеску и не хотел уходить.

Баба Клаша повернула голову вправо и вверх – туда, где горела лампадка и мерцали лики святых.

Трижды перекрестилась:

– Вот греховницы мы с Прасковьей были, царствие ей небесное!

– Ба, а что дальше? Пришёл суженый?

– Погоди маленько, слушай… Глядела я глядела во все гляделки – нет ничего! Только свечка в зеркалах отражается много раз. А Параська рядом сидит – ни жива, ни мертва. Я уже замерзать стала – в бане-то холодно. Вдруг гляжу, а в зеркале будто движение какое случилось; будто в стоячую воду камешек кто-то бросил… Сама боюсь, а интересно, что дальше будет, моргнуть не смею…

Не успела бабка договорить, как в эту самую секунду с печи на пол что-то как-аак брякнется!..

Мы с Танькой одновременно вздрогнули.

Уф-фф! Это кошка бабкина, Василиска.

Василиска сердито сверкнула зелёными глазами, потёрлась у ног бабы Клаши и запрыгнула ей на колени.

Тут и месяц рогатый, наконец-то, решился и сдвинулся чуть правее.

– Ей-Богу, девоньки, Гришку я своего тады увидала, суженого своего.

Не верить бабушке мы никак не могли – врать баба Клаша не умела.

– Я бы умерла от страха! – воскликнула Танька. – Ты хорошо деда разглядела?

– Сначала вроде как в тумане было, а потом, когда поближе подошёл, я и разглядела: высокий, широкоплечий и чуб кудреватый.

Бабушка кивнула на портрет деда в застеклённой раме. Чуб у него и вправду лихо закручивался в непослушный чёрный локон.

В левом ухе у меня вдруг зазвенело – будто комар пролетел.

– Ба, не томи!

– Так вот… У меня холодный пот тогда по спине побежал, поплыло всё перед очами, я в обморок-то и бухнулась! А Прасковья со страху – и в дверь. От сквозняка, видать, свечки потухли… Пришла в себя, лежу на полу – простоволоса, испугана. Темно, холодно… Свят, свят, свят!

Танька вздрогнула всем телом, будто замёрзла:

– Ой, страшно!

Кошка Василиска вдруг зыркнула на меня глазищами, спрыгнула с бабкиных колен и удалилась в самый тёмный угол избы, слилась с темнотой.

Была Василиска от роду чёрной масти.

Я взглянула в окно – месяца как не бывало. Чертовщина какая-то!

– Ба, а когда ты Гришу своего встретила, удивилась наверно?

– Шибко удивилась… А кто мне Гришку в зеркале показал – знать не знаю и ведать не ведаю. Не дано нам, человекам, лишнего знать.

Баба Клаша помолчала, после вздохнула:

– Мужики завтра идут на реку – иордань во льду рубить.

– Ба, жди нас в гости на Крещение!

– Пёхом или как?

– Не-ее, папка машину наладил.

– Родители работают?