Садоводы

– Что, сосед, ехать куда-то собрался?

– Да вот, гостей по музеям местным прокатить решили, а машина забастовала.

– Так давай на моей поедем, все поместимся, не мучайся. Я же тебе давно предлагал.

– Ну, спасибо. Выручил, а то они совсем загрустили, дома сидючи.

Кухня-столовая.

Стол обеденный с остатками завтрака.

Семья в окна с грустью смотрит на «опель», стоящий с капотом открытым.

Понимают – не поедут никуда сегодня и опять весь день дома сидеть придётся.

Дверь входная открылась – довольный Александр с видом победителя в проёме появился и, не заходя, отрубил, отрезал, скомандовал: «Пять минут на сборы – и едем, время пошло».

Пауль хоть по-русски и не понимал, но командирские интонации в голосе уловил.

Потому, когда Анна ему перевела, слегка смягчив формулировку, встал и, скомандовав детям, чтобы те быстрее собирались, направился к двери.

Недолгой была поездка, минут через двадцать джип огромный у бревенчатого домика в конце главной улицы в Грачёвке затормозил, свернул с шоссе на крохотную парковку. Указатель на въезде предупреждал, что парковка только для посетителей Грачёвской картинной галереи, и содержал изображение эвакуатора – мол, остальных увезём немедленно. Приученный к выполнению закона Пауль с сомнением посмотрел на знак запрещающий, жене на него показал. Анна в ответ рукой махнула и успокоила мужа – нам можно.

– Да и вообще, здесь Россия, а не Германия. Расслабься.

Округа огласилась гортанной немецкой речью, которую здесь не слышали с сорок первого года прошлого века. Дети, правда, перемешивали немецкий с французским. Удивлённый прибытием таких необычных посетителей на крыльцо вышел, застёгивая на ходу пиджак, директор галереи, он же сторож, он же экскурсовод.

Дверь пошире открыл, рукой жест приглашающий изобразил.

Не стал никто под дождём задерживаться. Председатель, поколебавшись, тоже вошёл.

Галерея состояла в основном из местных пейзажей. Походили, посмотрели. Через пять минут заскучали. Тут-то и попалась Председателю на глаза картинка незамысловатая – лес осенний. Полянка, на полянке странное сооружение из кирпича со сводчатой крышей. Стены кустами малины прикрыты. Вход – ворота запертые.

– Что это, где это? – вопрос экскурсоводу очень громко прозвучал в тишине пустынных комнат. Все подошли. И на картину уставились – вдруг это шедевр затерянный обнаружился кисти мастера великого.

Присмотрелись – нет, не похоже на шедевр. Да и подпись в углу «Ник. Афонин» на шедевр не претендовала.

Директор-экскурсовод тоже подошёл, глянул:

– Картина нашего известного художника, много раз побеждавшего на районных конкурсах. Изображён на ней двор усадьбы бывшего графа здешнего. Вон там, через дорогу, правее, вход. Музей там сейчас. Интересный, кстати, сходите.

На том и закончилась экскурсия по галерее.

Пересекли шоссе пустынное и через ворота старинные, чугунные попали на территорию усадьбы графской, которая встретила посетителей четырьмя лозунгами на фасаде огромного барского дома-дворца: красное полотнище с буквами жёлтыми «Пролетарии всех стран соединяйтесь!», а под ним чёрное полотнище с буквами белыми «Анархия – мать порядка» и ниже, помельче «Собственность – это кража», и ещё ниже «Свобода или смерть».

Выщербленные и потрескавшиеся от времени мраморные ступени вели к огромным входным дверям графского дворца. Справа и слева от ступенек – площадки, тоже мраморные, на одной из них лев каменный, на другой – пулемёт «максим», очень на настоящий похожий.

Рванули дети к нему. Оседлали. Облепили. Да и взрослые с интересом разглядывали, а Пауль взялся за рукоятки и, что-то бормоча по-немецки, прищурился, да сквозь прорезь в щитке прицелился и поводил стволом из стороны в сторону.

Тут-то двери и растворились, и на крыльцо вышел человек в кителе офицерском времён Первой мировой войны. Каблуками щёлкнул, головой кивнул. Представился:

– Смотритель музея, Андрей Евгеньевич.

Пауль, испугавшись, что Ordnung нарушил, руки от пулемёта отдёрнул и вопрос жене: «Кто это, полиция? Что, нельзя трогать?»

Успокоила его Анна. А дети, не обращая внимания, продолжали осматривать музейный экспонат, лопоча по привычке сразу на двух языках – немецком и французском.

Увидев замешательство Пауля, Андрей Евгеньевич сначала на немецком, потом на французском сказал, что беспокоиться не стоит – пулемёт (вернее, его точная копия) для того и стоит здесь, чтобы посетители могли сразу окунуться в атмосферу начала прошлого века.

А дальше незаметно и ненавязчиво началась экскурсия, похожая на представление в театре. Необычность музея заключалась ещё и в том, что здесь напрочь отсутствовали таблички «Не трогать». Все экспонаты можно было трогать, на креслах и стульях сидеть, а когда дошли до парадной столовой, две очень милые пожилые горничные в белых кружевных фартучках предложили гостям чаю, мгновенно выставив на стол прекрасный сервиз.

– Степан! – крикнула куда-то вглубь дома одна из горничных.

В дверях появился Степан – сапоги гармошкой, рубаха белая навыпуск, ремешком плетёным подпоясанная, бородища седая, а в руках самовар сияющий, баранок связка на шее висит. Минуту спустя раздалось цокающее шлёпанье когтистых лап, и вслед за Степаном появилось два огромных дога – чёрный и белый, ростом походившие на пони.

Водрузил Степан самовар на стол, баранки на тарелку выложил, с верёвки не снимая, и скрылся бесшумно.

Все замерли.

Горничные подошли и ласково потрепали по спинам огромных собак.

– Не бойтесь, они не кусаются.

– А мы и не боимся, они же, наверное, просто сразу целиком проглатывают, не разжёвывая, – пошутил Председатель.

– По-разному бывает, – ответила одна из горничных и сделала строгое лицо.

В зал вошёл Андрей Евгеньевич.

– Прошу чайку нашего отведать, да с бараночками, повар только утром испёк.

Горничные принялись разливать чай по чашкам. Анна мужу перевела, а дети, не дожидаясь перевода, враз за баранками потянулись. Доги подошли к столу и положили морды на скатерть с двух сторон от Председателя.

– Это что ещё такое? Идите на место! – цыкнули на них горничные. – Вот попрошайки! Любят еду у гостей выпрашивать.

Доги послушно прошлёпали к стене и улеглись там друг напротив друга, картинно повернув головы.

Председатель от чая отказался и, встав со стула, к Андрею Евгеньевичу подошёл.

– Там, в той комнате, где мы только что были, картина на стене висит интересная. Точно такую же видели в галерее, что напротив музея вашего.

– О, раз уж вы обратили внимание, расскажу вам легенду этого поместья, – и, повернувшись к остальным посетителям, за столом сидящим и уплетающим баранки с чаем, громко хлопнул в ладоши: – Господа, приятного аппетита! Прошу внимания! Сейчас я поведаю вам старинную легенду этого поместья. Надеюсь, мой рассказ не помешает вам наслаждаться предложенным угощением.

– Только говорите небыстро, чтобы я успевала мужу переводить, – попросила Анна.

– Конечно. Как вы, наверное, знаете, почти двести лет назад в самом начале девятнадцатого века армия Наполеона напала на Российскую Империю и через несколько месяцев дошла до Москвы, захватив её.

Замолчал Андрей Евгеньевич, давая время Анне перевести. Пауль кивнул и, когда вслед за Андреем Евгеньевичем замолчала и Анна, сказал: «Bitte weiter».