Шесть дней малыша Нельсона

– Накинь что-нибудь на себя и собери с пола все свои таблетки. Не хватало, чтобы их кто-нибудь увидел. Закажи пиво, много пива в кредит, я потом оплачу.

На астероиде действовал сухой закон (на Второй планете он был не такой строгий) и пиво было безалкогольным. Оно не входило в список бесплатных продуктов питания, поставляемых через телепорт, и требовало оплаты кредитками. Так назывались местные деньги, неразрывно связанные с земными банками, где у каждого члена космического сообщества был открыт счет, буквально распухающий на глазах.

Но выводить свои деньги с Земли не было никакого смысла, в космосе на весь период Освоения был объявлен военный коммунизм, дабы не отвлекать людей от работы решением жизненных проблем. Люди жили на всем готовом. На самом деле Земля таким образом просто тормозила развитие космического социума, опасаясь возможного нарастания сепаратизма на Второй планете.

– Где Нельсон?

– К черту Нельсона! – с чувством ответила Камария. – Посмотри сам. Он или болен или притворяется.

Она захлопнула кухонную дверь, чтобы оказаться в зоне комфортного одиночества и злобно подумала, зачем? Зачем она согласилась на все это?

Через полчаса, пугливо косясь на разрисованный потолок и стараясь не топать как слоны, группа нахмуренных мужчин вошла в дом, чтобы организовать Оперативный Штаб и обсудить чрезвычайную ситуацию на прииске. За это время Джозеф Мутонга создал в голове некое полуфантастическое видение событий и прямо на бумажной салфетке записал несколько собственных версий случившегося, начиная с происка врагов до божественного промысла. Происки врагов он считал наиболее вероятной версией и даже перечислил варианты: месть инженера Белла; белый саботаж; интриги завистников из ООН. Божественный промысел попал в его версии от отчаяния. В него уже вообще никто не верил.

Мужчины разобрали стаканчики с пивом. Тех, кто уже научился самостоятельно надевать защитный скафандр и ходить вдоль троса, решено было отправить на прииск, искать саботажников в глубине шахты, остальные должны были произвести тщательный обыск в пустых домах. В них могли притаиться старики и малые дети, которых не так легко было где-то спрятать. Сам Мутонга с двумя помощниками направились в пункт связи, чтобы попытаться отправить отчет и запрос о помощи на одну из космических станций, которые маячили возле астероида.

Через несколько часов все снова собрались. Итог был неутешительный. Никого так и не нашли. Система связи оказалась защищена биометрическим сканером, отключить который не удалось. Лузала погиб в шахте по неосторожности, обесточивая роботов, бесконтрольно уничтожавших ценную породу, которая улетучивалась в космос, потому что все сменные контейнеры в роботах были заполнены. У шести человек тяжело оттопыривались карманы, забитые ценными вещичками, привлекшими их внимание в пустующих домах. Дома выглядели так, словно их никто не покидал. Все постели были расправлены и еще хранили очертания исчезнувших людей.

Нарастало чувство отчаяния. Никто не знал, что делать, зато все ясно представляли теперь свою ничтожность. Без пропавших эксплуатационников никто здесь не умел пользоваться буквально ничем, кроме телепорта. Пока жизнеобеспечение работало в заданном режиме, но сбой был лишь вопросом времени, потому что никто не знал, как часто нужно подсыпать Флору в установку очистки воздуха, ну и все такое прочее. Что им оставалось делать? Превозмогать ужас, крепко зажав в кулаке растрепанные чувства. Набравшись терпения ждать грузовой транспорт, который придет за Флорой не раньше, чем через неделю. Все чувствовали себя униженными и брошенными как дети, несколько раз даже прозвучало слово «сволочи». Им казалось, что верткую маленькую льдину оторвало от шельфового льда и несло на погибель в открытый океан.

К ночи мужчины разошлись, оставив гору мятых пивных стаканчиков и картонные коробочки из-под бутербродов. Джозеф Мутонга едва не валился с ног от усталости и переживаний. Но оставшись один среди этого свинарника, он вдруг вспомнил важную вещь, которая могла бы прийти ему в голову раньше, не будь он так растерян. Она касалась Нельсона. Он даже подскочил, когда она вспомнилась.

А Нельсон сидел на кухне и жевал имитированную курочку в хрустящей панировке. Камария, меланхолично скрестив длинные шоколадные руки на коленях, смотрела в пол пустым взглядом. За целый день они парой слов не перемолвились.

10

– Фуф! – вздохнул Иштоян, потянувшись до хруста в костях, и резко поднялся со стула, чтобы размять затекшее от неподвижного сидения тело. Свет автоматически включился, и он устало заслонил глаза рукой. – Чем дальше, тем больше мне все это не нравится. Исчезли белые, тут я еще могу что-то допустить, но ведь потом пропали африканцы! В какие ворота это лезет? Чем они ему помешали? Хочешь, я сбегаю в кафе? Что тебе принести?

– Только не кофе, – мрачно ответила Алиса, глядя исподлобья и не уточняя, кому «ему». У Иштояна все уже было заранее решено.

Ей хотелось закинуть ноги на стол и покачаться на стуле, не будь он привинчен к полу. Хотелось послать все подальше. Хотелось закричать. Она пилот-космонавт, а не следователь, почему ее приказом временно перевели в отдел Трибунала? Часами сидеть, пожирая экран глазами? Развлекать Иштояна? Зачем? Нельсон так и не раскололся, ее лепта была равна нулю. Что дальше?

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал Иштоян. – Глаза красные. Завтра не приходи, ты ведь не обязана. Выспись как следует, кофе попей.

Он улыбнулся ей сверху вниз. После двадцати порций теплой коричневой бурды на двоих фраза прозвучала как издевка, да еще лукавая улыбочка сверху, – это ее окончательно добило.

– Ненавижу его. Кофе.

– А что не предупредила? Мы с детства дома только его и пили.

– Где дома? – вызывающе спросила она. С шестнадцати лет ее домом была Вторая планета. Чужаков она не любила.

– В Армении.

– А где это?

Рубен сел на место и вывел на экран карту. Увеличил. Пальцем изобразил на ней невидимый овал.

– Вот здесь.

Монитор между ними был двухсторонним. Он отгораживал их друг от друга. Прикосновение к экранному сенсору отражалось на втором экране туманной точкой с мягкими краями или размытой движущейся линией. Алиса попыталась сосредоточиться. Пелена усталости в голове продолжала колыхаться.

– Это на Земле?

Он кивнул. Кивок ей был не виден. Карта была старинная, но сути это не меняло.

– А что это за забавные названия вокруг? Арамейцы, фригийцы, хурриты, касситы.

– Народы, которые давно исчезли. Наши соседи. Если бы мы не были такими упертыми, исчезли бы как они. Взгляни на карту, сколько их было – и где они теперь?

– И где они? – все еще враждебно спросила она.

– На их землях теперь живут другие народы: турки и арабы. А все потому, что они не проявили должного упрямства и твердости, как мы.

Алиса на мгновение задумалась. Задумчивость ей очень шла. Длинные загнутые ресницы и влажные глаза делали свое дело.

– На Земле тогда творились гнусные вещи, – из-за монитора сказал Иштоян, но в данный момент ее занимало совсем не это.

– А кроме упрямства у вас есть еще недостатки? – спросила она, выглядывая.

– Есть. Раздутое самомнение. Мы считаем себя умнее других, – серьезно ответил Рубен. – Это плохо.

– А что в вас хорошего?

– То, что мы в этом часто оказываемся правы, – неожиданно холодно сказал Иштоян, твердея лицом. – Ну? Наша словесная разминка закончена? Дальше в программе пробежка до кафе. Поклюем что-нибудь с газировкой и докончим просмотр, осталось совсем немного. А завтра возьмешь выходной, отдохнешь.

Экран погас. Они вышли, замок защелкнулся.

11

Ночью Алиса долго разглядывала Большой Электронный Атлас, впервые в жизни заинтересовавшись земной географией, а не картой звездного неба. Размышляла. Утром она как штык была на работе. Рубен усмехнулся, но промолчал, широким жестом пригласив садиться. Он только что прочел многостраничный документ «Выводы Интернациональной Комиссии о происшествии на прииске Аида» и был переполнен сарказмом.

– Ела?

– Да.

– Молодец. Эти ребята, – сказал он, небрежно кивнув на отчет, – на все готовы, лишь бы скорее свалить отсюда. За свои ошибки они расплачиваться не будут; за эту тоже заплатят другие, например, новая партия добровольцев, которых пришлют сюда с Земли. Мы с тобой опоздали. Виновный нашелся.

– Кто?

– Джозеф Мутонга и международный терроризм.

Алиса сморщила носик. Она не знала, что такое международный терроризм. Просто абстрактное понятие, которое ничего не объясняло.

Рубен швырнул карандаш на лист ватмана с отпечатанным на нем подробным планом поселка, испещренным множеством пометок. Дома в нем были пронумерованы и надписаны фамилиями людей, их занимающих. Карандаш покатился по столу, пришлось припечатать его ладонью.

– Садись. Я тут с пяти утра. Ночью меня посетила муза, так что имеются важные подвижки. Взгляни на план поселка: новобранцы жили компактно тут, тут и тут. Мы с тобой напрасно считали, что на всех записях с уличных камер одни и те же африканцы. Нам ведь кажется: их родная мать не различает, но система распознавания лиц позволила себе с этим не согласиться. Она определила, что в отличие от белых, африканцы исчезали в два приема – двумя большими группами с промежутком в один день. Я сверил данные распознавания с досье всех вновь прибывших на астероид и пометил на плане дом каждого исчезнувшего в первый день крестиком, а через день – галочкой. Они оказались вперемешку, никаких явных признаков отбора я не увидел, да это и не важно. Важно, что Джозеф Мутонга пропал в первой группе, следовательно, интернациональная комиссия ошиблась: никакой он не международный террорист, а просто пострадавший. К исчезновению второй группы он не причастен. В поселке остались только Камария и Нельсон. Оба попали на видеокамеру. Потом пропала Камария.

Он взъерошил волосы и откинулся на спинку стула. Алиса молча ждала продолжения. Он когда-нибудь отдыхает? – со вздохом подумала она.