Истории мечтателей. Человек и космос

– Все хорошо, вы не переживайте! У меня осталось маленькое дело в этой жизни, – сквозь нахлынувшие эмоции, с трудом сдерживая голос от срыва, сказал Тору. – Сара, Анэт, не волнуйтесь, все будет хорошо.

– Па! – уже возле порога окликнула его старшая дочь. – Хорошо выглядишь.

– Спасибо, Анэт, – ответил он и впервые за долгое время улыбнулся.

Выйдя во двор, он встал на биофон, новомодное средство передвижения, и, задав выученный до буквы маршрут, поспешил к дому Сью.

Проникая через запыленные энергосоты, отделяющие дорогу от тротуара, теплые лучи солнца не обжигали, как летом, а грели. Летающие машины, носились по воздушным магистралям. Легкий ветерок тревожил макушки кленов, и на тротуар, кружась, падали разноцветные листья. И это буйство красок оранжевого, красного и грязно-зеленого на черном фоне почвы заявляло о правах природы на осенний отдых после жаркого лета. Сделав букет из листьев, Тору позвонил в домофон, там на пятом этаже в шестьдесят восьмой квартире жила его малышка Сью. Руки дрожали от волнения.

– Сью, выходи! Слышишь меня? Выходи за меня замуж! Да, я стар, но я не хочу умирать в пустой постели, – не дождавшись ответа в домофоне, закричал Тору.

– Мужик, она вышла замуж и переехала, в прошлый четверг, – послышался грубый раздраженный бас в динамике домофона. – Извини, братан! Ты опоздал.

– А куда?

– Не знаю. Я недавно купил эту квартиру. Извини друг, ничем не могу помочь.

– Да конечно, простите меня за беспокойство, – выключая связь, прошептал он.

Когда в груди Тору появилось жжение, он догадался – это начало конца. Он намеренно не стал принимать таблетки, лежавшие во внутреннем кармане. Присев на порожек дома и жадно вдыхая воздух, Тору попытался успокоиться.

– Какой хороший день для смерти… Жаль, дочки не знают, где я, – прошептал он и закрыл глаза.

Он почему-то всегда думал, что в последний миг жизни все прожитые годы должны уложиться в хронометраж и, словно в кино, пронестись за секунды: моменты счастья, моменты горя и годы монотонной работы. Словно итог прожитого и потраченного времени. Но ничего этого не было, лишь одна фраза из прошлого ворвалась в сознание.

Это было перед рассветом. В одну из тех ночей, которые Сью и Тору провели, не сомкнув глаз, наслаждаясь биохимией влюбленных тел.

– Сьюзен, выходи за меня, давай я разведусь, все оставлю детям, и мы убежим. Куда угодно! Только скажи «да»!

– Так темно бывает перед рассветом, – подойдя к окну, еле слышно прошептала она, словно не замечая только что озвученного предложения любимого.

– Ну, так что? – подойдя к ней, настаивал Тору.

– Увидимся лет через двести, – очень серьезно прошептала Сью.

– Еще скажи – не на этой планете, – отпустив ее руку и перестав смотреть в глаза, иронично подхватил Тору.

Они много раз обсуждали вопрос открытости отношений. И надо отдать должное мудрости Сью, у которой хватало мужества не брать чужого. И каждый раз, когда в голове Тору происходило очередное обострение, и он эмоционально выбирал одну из двух женщин. Сью все переводила в шутку, четко давая понять, что не позволит разрушить семьи.

– А может, так и будет, – очень серьезно произнесла она, коснувшись обиженного Тору.

– Ага, на Марсе, – с ноткой издевки тут же подхватил профессор.

– Может, и на Марсе, – улыбнулась Сью. – Я найду тебя и скажу, как темно бывает перед рассветом.

– На Марсе? – рассмеялся Тору, при этом не отводя глаз от ее серьезного лица, и чем серьезнее она становилась, тем тише становился его смех. – Там же только золотые рудники и старатели – это мертвая планета. Ладно, я понял, что пока не время рушить семьи для нашего счастья. Но можно же просто сказать, что еще не время, зачем весь этот несмешной юмор с Марсом?

– Это не юмор, – обняв его, прошептала Сью. – Такими вещами не шутят.

Он не стал спорить, доказывая, что наука категорична к понятию «душа» и, как следствие, к кармической связи. И лишь покрепче обнял любимую, мысленно согласившись: пусть будет Марс, и что такое двести лет для души – мгновение. Узелок был завязан, и договор между двумя любящими душами подписан.

И, умирая, он улыбнулся ожившей в памяти фразе: «Так темно бывает перед рассветом».

Сью Рэд узнала о смерти известного ученого-генетика из прессы. Тору кремировали. Урну с пеплом захоронили на городском кладбище рядом с другими заслуженными гражданами города.

Сью прожила еще двадцать лет. Она, действительно, после смерти супруга, в тот же день продала жилье и переехала к дочери. Накануне её дочки вышла замуж, а через месяц родила мальчика. Новоиспечённая бабушка, продав всё имущество переехала к дочке. Новый владелец просто перепутал женщин, он подумал, что Тору искал дочку, а не маму. Чувство вины не покидало Сью до конца жизни, и каждый раз в день смерти возлюбленного она просила прощения за то, что своевременно не предупредила о переезде.

ДВЕСТИ ЛЕТ СПУСТЯ

МАРС. СЕВЕРНАЯ ЧАСТЬ АТЛАНТО. ОРАНЖЕРЕЯ АЛЬФА РОСУ

Альф проснулся в 4:30. Вглядываясь в предрассветный горизонт, он вытер проступившую на окне оранжерей росу, чтобы видеть маленький диск солнца. Пепельно-розовое небо сменило звездное полотно марсианской ночи.

– И да будет день, – дорисовав улыбку на окне, сказал он.

Электронная сигарета, купленная на Земле, так и просилась в рот, земная привычка всё больше порабощала, Альф наспех сделал пару затяжек, пытаясь быстрей накуриться. Голова кружилась, но, прищурив глаза и совладав с легким головокружением, он ещё раз улыбнулся и мысленно добавил: «Все будет хорошо! Надо взять себя в руки и повернуться!» Кончик сигареты имитировал винтажные папиросы, Альф даже засмотрелся на тоненькую стройку сизого дыма, поймав себя на мысли, что он боится обернуться и посмотреть на свои цветы.

Одним годом ранее.

– Я слушаю, – ответил на звонок Альф. – Груз доставлен? Хорошо, сейчас подъеду.

Тонна ценного груза с Земли долетела до красной планеты без проволочек и вовремя. Все луковицы тюльпанов сохранились и дали небольшие побеги. Амбициозный Альф Росу хотел открыть собственное дело. Ему казалось, что марсианским пескам не хватает красок земли. Да, люди зацепились, приросли к безжизненному Марсу, построили города, создали полноценную колонию, но правительственные цвета, синий и серый, в сочетании с оттенками желтого и красного в песках планеты, не радовали глаз. Идея выращивать цветы на планете, где почвы практически нет, да и условия, мягко говоря, непригодные, во-первых, затратная, а во-вторых, непонятно как поведут себя земные растения в условиях низкой гравитации Марса. Но Альф рискнул.

– Деньги я перевел, – подписывая электронный счет, сказал он.

– Рады стараться, – улыбнулся седой старичок, пряча электронную бумагу в портфель. – Можно вопрос, молодой человек?

– Да, конечно, – внимательно посмотрел на него Альф.

– А зачем вам столько луковиц?

– Буду продавать цветы.

– Я, конечно, наслышан о здешних богатеях, но, даже по грубым подсчетам, одна луковица обошлась вам в десять золотых. Умножьте это на затраты с посевом, поливом и временем для всходов, и получится еще десять золотых, – рассуждал поставщик. – Двадцать золотых монет за один цветок голландского тюльпана, даже по меркам Марса, очень дорого.

– Пусть так, – немного обиженно заявил Альф, – но я уже сделал первый шаг.

– Мы просто тут с другом хотим заключить пари на ваше дело, – немного смущаясь, сказал старичок. – Вы меня простите за такие подробности. Мой коллега, он, честно, не верит в эту затею с цветами, а я сомневаюсь. – объяснял он. – Как думаете, стоит принять пари?

– Ставьте на меня, не пожалеете.

Аккуратно проверив каждый биоконтейнер с луковицами и, погрузив их в марсоход, Альф отправился к заброшенным ангарам северной части города. Эти строения возвели еще первые старатели. И долгое время крытые бараки попросту пустовали, по праву гражданина Марса он выкупил землю под ними, а на оставшиеся деньги оборудовал постройки под оранжерею.

Родители Альфа Росу перебрались на Марс еще молодыми, но долгие годы работы для получения гражданства изрядно подорвали здоровье. В пятьдесят лет из жизни ушел отец Альфа, через год умерла и мать. Тогда парню было всего семь, и он являлся гражданином Марса по праву рождения, государство долгие девять лет воспитывало и взращивало в пареньке мужчину, а когда срок пребывания в детском доме подошел к концу, его отпустили в свободное плавание. И рыжеволосый голубоглазый юноша отправился во взрослую жизнь.

Первое, что сделал Альф, он полетел на Землю. В детском доме им часто показывали фильмы о колыбели человечества. Голубая планета покорила его с первого взгляда, Альф понял, что не хватит и жизни побывать во всех уголках этого рая: песчаные пляжи и лазурная вода океанов, белый цвет и холод Арктики, черно-зеленая Европа весной, пряность Азии и сладкая удушливость Африки – тут даже пустыни были божественно красивы. Конечно, Земля потихоньку увядала, и все эти уголки флоры и фауны встречались в заповедных зонах, но для того, кто вырос в песках Марса и, кроме жилых модулей и декоративных деревьев в квартале богатых граждан, ничего не видел, земное разнообразие казалось раем.

Альф провел на Земле десять лет, изучая флору и фауну, путешествуя по миру и подумывая остаться, но Марс приходил к нему во сне. Эта бездонная тишина планеты была невосполнима на Земле. Не было минуты в сутках, когда буквально все замирало, переставая даже дышать, поначалу Альф не мог спокойно спать из-за этого. Ему не хватало тишины Марса.