Приключение

Так рассуждая, Шурик оставил Королева на крыльце и направился в Семеновичу, чтобы попросить его отвезти их компанию назад в гостиницу. Николай Семенович охотно согласился, сказав, что встреча удалась и все летчики довольны, накрытой октябрьскими поляной и претензий к ним не имеют.

Выпили еще на посашек и пошли собираться, кто уезжать, кто провожать. Весь октябрьский экипаж, похоже, оставался ночевать на даче, но все, накинув на себя куртки и пальто, вышли из дома, что бы проводить дорогих гостей. Прощания и объятия длились минут пятнадцать. Откуда то опять появилась бутылка водки и стали пить стременную. Но в конце концов москвичи потихоньку уселись в машину, которая уже была заведена и освещала фарами засыпанную снегом дорогу.

Последний садился в машину Королев, который долго обнимался с Васькой, благодаря его за отлично проведенный вечер. А затем, уже направившись к ждущей его машине, внезапно повернулся, бросился к стюардессе Миле и встав на цыпочки впился в ее уста долгим прямо таки вампирическим поцелуем.

Такого хамства Генка не стерпел и пользуясь, что Николай Семенович уже сел за руль УАЗика, буквально оторвал Семен Семеновича от девушки и со всей пролетарской ненависти заехал ему в глаз. От чего Королев хрюкнул, свалился в снег и отключился.

Геннадия тут же увели в дом обе стюардессы, держа его с двух сторон за руки, но концовка праздника была смазана. Семенович и Шурик вылезли из машины и подошли к Королеву, которого уже поднял со снега пилот Васька. Московский банкир был в полной отключке и пристроившись на плече пилота сладко храпел.

– Да, нехорошо получилось, – обращаясь к Шурику сказал Николай Семенович, – не углядел я за Генкой. Трезвый штурман был действительно так расстроен, что Горелову даже стало его жалко.

– Да ладно, мужики – сказал он, обращаясь к оставшимся на улице октябрьским летчикам, – бывает. Королев сам был не прав. Помогите мне загрузить его в машину.

Семенович, отобрав у Васьки Королева, легко как ребенка взял его на руки и отнес в машину, где передал московским летчикам. Василий внезапно занервничал, схватил Шурика за руку, и стал приглашать выпить еще чуть-чуть за мир и взаимопонимание.

К счастью вмешался Семенович, который понимая, что дальнейшая пьянка ничего хорошего не принесет, позвал Горелова в машину и послал Василия домой посмотреть как там Генка и в случае необходимости помочь женщинам его успокоить.

Назад ехали в полной тишине. Говорить особенно было не о чем. Королев спал, сладко прихрапывая. Шурик думал, что ему завтра делать с напарником.

Доехали быстро. Николай Семенович, остановился возле гостиницы и спросил – надо ли помочь доставить Королева в номер, но москвичи дружно отказались от помощи аборигена, сказав, что сами разберутся с Сергеем Сергеевичем.

Михаил и Александр Петрович взяли Королева с двух сторон под руки, вытащили из машины и вполне профессионально потащили в гостиницу. Горелов и командир московского экипажа попрощались со своим шофером, который еще раз извинился за смазанную концовку такого отличного банкета.

Горелов, глядя как умело летчики ведут Королева, подумал о большом опыте экипажа в данном деле. Василий Петрович, то же изрядно выпивший, счел нужным похвалить своих ребят:

– Вот увидишь Шурик, доставят твоего Королева до койки в лучшем виде. Никто в гостинице и не поймет, что он в полной отключке. Все подумают, просто выпил немного.

Со стороны действительно казалось, что идут три немного поддатых друга и ведут задушевную беседу. Во всяком случае важный администратор безо всяких слов выдала Шурику и Петровичу ключи от их номеров.

Летчики затащили Королева в номер, не раздевая, положили на диван. Василий Петрович посмотрев на Шурика спросил, не хочет ли он еще выпить за дружбу. Видно водку им презентовали гостеприимные хозяева. Пить Шурику не хотелось, но понимая, что летчики просто так не уйдут он открыл холодильник, посмотреть вернули ли в него продукты. Все было на месте. Летчики забрали закуску и ушли к себе, пожелав Шурику спокойной ночи и сказав, что они готовы в любой момент завтра вылететь. Чему Горелов, глядя на их честные глаза, охотно поверил.

Проводив летчиков, Горелов снял с коллеги ботинки, попытался снять плащ, но у него ничего не получилось. Семен Семенович во сне отчаянно за него цеплялся и Шурик бросил свои попытки, оставив коллегу спать на диване в плаще. При ярком свете в номере, левый глаз Королева выглядел кошмарно, весь опух и был сине-лилового цвета.

Сам виноват, козел, подумал Шурик и внезапно понял, что к проблеме с регистрацией обременения акций прибавилась еще одна проблема – Семен Семенович с его глазом. Проблемы были конечно несовместимыми, но тенденция была неправильной, проблемы не решались, а только увеличивались.

Придя к такому, прямо скажем неутешительному выводу, Шурик умылся и отправился спать. Снился ему Семен Семенович в виде римского гладиатора дерущегося с летчиком Генкой и стюардесса Мила, которая знакомили его с какой то некрасивой толстой теткой, у которой почему то один глаз был искусственным. Эта тетка смотрела на Шурика своим одним глазом как удав на кролика, так что тот испугался и попытался увильнуть от знакомства.

Но Мила его остановила и стала просить Горелова, плача и ломая руки, что бы он подошел и поцеловал эту неприятную даму, иначе не ему ни Миле ничего хорошего не светит. Постарайся ей понравиться Шурик, шептала ему на ухо стюардесса, она зарегистрирует твои акции и устроит меня на международные рейсы Аэрофлота или Трансаэро. Я так хочу увидеть мир. Ведь это сама Куприянова. Шурик попытался объяснить Миле, что он не сможет поцеловать, эту тетку она не в его вкусе и к тому же он женат, но та не поняла и стала плакать.

Глава 6. Октябрьск. День третий.

Тут Шурик проснулся, за окном гостиницы стояла тьма. Как повелось в Октябрьске, все тело было в холодном поту, голова болела, настроение отвратительное. Включив настольную лампу, он посмотрел на часы. Они показывали половину восьмого утра по местному времени.

Наступал третий день, как они прилетели в Октябрьск. У Горелова не оставалось свежих рубашек, в плаще и осенних ботинках было холодно. У коллеги был подбит глаз. Была пятница. Если сегодня они не смогут зарегистрировать обременение по акциям, придется оставаться в Октябрьске до понедельника.

Шурику даже страшно стало, что подумает о нем Борис Иванович, если узнает про подбитый глаз Королева. С другой стороны глаз подбили не ему, успокаивал он себя, пусть сам Семен Семенович со своим начальством и объясняется.

С такими мыслями Шурик умылся, побрился и пошел будить Королева. Семен Семенович спал, даже не храпел, а только иногда жалобно постанывал. Открыв один глаз от крика «подъем», он удивленно посмотрел на Шурика, потом минуту пытался понять где он, затем попытался рукой открыть второй глаз и неожиданно хриплым голосом спросил:

– Что случилось командир?

– Да в общем ничего не случилось, кроме того, что надо собираться в центральную контору Октябрьской нефти, а тебе вчера подбили глаз, в связи с чем видуха у тебя очень непрезентабельная.

Королев двумя руками все таки открыл заплывший от Генкиного удара глаз, с трудом поднялся с дивана и как был в мятом плаще направился к зеркалу в прихожей. Шурик не стал его сопровождать и остался в кабинете. Семен Семенович постояв немного в прихожей перед зеркалом, направился в туалет, где закрылся. В кабинет к Шурику он вернулся только минут через пять, правда уже без плаща и пиджака, в одной довольно помятой рубашке и брюках.

– Кто это меня так отоварил командир, не ужели Генка козел.

– Ты прямо в точку попал.

– Что я там такое сотворил, ничего не помню, ни как уехали с той дачи, ни как в гостиницу приехали.

Пришлось рассказать Семен Семеновичу, что произошло на окончание банкета, посвященному чудесному спасению москвичей.

– Так, Генка и говорил, пойдем биться по-нашему по сибирски, тряс головой Королев, и я с ним, с таким бугаем, куда то направлялся.

– Не куда то, а биться за прекрасную даму.

– Все таки эта осетинская водка оказалась паленой, ничего не помню, голова гудит, тошнит, как будто выпил две бутылки.

– Так ты наверное столько и выпил. Что делать то будем? Пойдешь со мной в центральную контору?

– Нет, Шурик. Ты войди в положение, от меня перегаром небось за версту несет, да я туда и не доеду, сил никаких нету. Да и вид у меня ужасный, надо хотя бы одежду погладить. Я же одетый спал.

Горелов сам видел, что от Королева сейчас никакой пользы нет. Скорее всего, он еще толком не протрезвел. Надо оставлять его в номере и самому направляться в Октябрьскую нефть. В конце концов юрист ему пока не нужен. Все документы оформлены на него. Да и выбора никакого не было, Семен Семеновича можно было везти только как чемодан без ручки.

Оставив Королева на диване, Шурик направился к себе в комнату выбирать одну из двух своих рубашек. Верхняя одежда у него, слава Богу, была не мятая. Собрался, взял папку с бумагами, на прощанье заглянул к Семену Семеновичу, который уже спал. Разбудил его и сказал, что бы тот в случае чего брал телефон, что у него в кабинете. Тот вроде понял. Номер Шурик записал и надеялся, что так можно будет найти Королева.

Выйдя из гостиницы, он сразу остановил частника на Волге, который за тысячу рублей быстро довез его до центральной конторы Октябрьской нефти. Шурик даже замерзнуть не успел.

Войдя в здание, он сразу направился к окошечку «Бюро пропусков». Отстояв очередь из трех человек, без особой надежды протянул свой паспорт. Паспорт взяли и через полминуты вернули с вложенным в него пропуском и попросили чуть-чуть посидеть в кресле. Сейчас за ним придет провожатый.

Не веря в свое счастье, Шурик взял свой паспорт с пропуском и направился к креслам, одно из них освободилось, и он в него сел, ждать человека, который введет его в Октябрьскую нефть.

Ждать пришлось не долго. Минут через пять ухоженная женщина лет пятидесяти, одетая в строгий деловой костюм и белоснежную блузку, обратилась к сидящим в креслах людям, жаждущим попасть в центральную контору Октябрьской нефти: Кто здесь Горелов?

– Я, – ответил Шурик, вставая с кресла.

– Прошу вас следовать за мной Александр Викторович, меня зовут Алла Леонидовна, – сказала строгая дама и направилась к проходной в центре помещения.

Горелов показал свой пропуск и паспорт молодому человеку, одетому в военизированную форму и вслед за своим проводником направился по коридору первого этажа наверно к лестнице, которая вела на второй и третий этаж. Поднявшись на второй этаж они опять пошли по коридору уже в другую сторону и ровно посередине этого коридора открыв стеклянную дверь, оказались в переходе, который видимо вел еще в одно здание невидимое с дороги. В конце перехода их встретил еще один охранник, на этот раз одетый как в банке Русское Возрождение, в темный костюм и белую рубашку с галстуком. Увидев сопровождающую Шурика, охранник ничего не сказал, а только встал по стойки смирно.

Миновав охранника, Шурик вошел в холл, а оттуда в одну из приемных с двумя дверьми и двумя столами для секретарей.

– Раздевайтесь, пожалуйста, – сказала женщина, открывая один из шкафов и передавая Горелову вешалку. – Я сейчас доложу, что мы прибыли – и, постучав, вошла в дверь, рядом с которой висела табличка «Заместитель Генерального Директора А.В. Смирнов».

Через минуту сопровождающая Шурика вышла назад из кабинета, открыв дверь и профессионально улыбнувшись, пригласила его зайти в кабинет заместителя генерального директора.

Кабинет поражал своими размерами. Стол господина Смирнова стоял от двери на расстоянии ворот футбольного поля. Количество зеленых растений, незнакомых Шурику даже по книгам, стоящих в помещении, хватило бы на маленький парк. Под этими экзотическими растениями стояли удобные кресла и диваны, обтянутые тончайшей, даже на вид мягкой кожей, низкие столики на фигурных ножках с стеклянными столешницами. В невысоком декоративном фонтане, имитирующем античные развалины, ненавязчиво шелестела вода, блестя своими струями в разноцветной подсветке, и падала в искусственный ручей, конец которого терялся в густой зелени растений. Пол, составленный из лакированных паркетных дощечек различных цветов, уложенных причудливым узором, местами покрывали длинношерстные ковры в бежево-коричневых тонах.