Транзит

– Мы проверим оружие у всех присутствующих, – заверил капитан.

– Боюсь, что искомый ствол окажется не у них.

***

Выйдя на набережную Обводного канала и пройдя по ней некоторое время, Светлов вытащил из кармана салфетку. Она стала единственным его трофеем и возможно превратится в путеводную ниточку. Покойник мог оставить адресок или какое-нибудь иное указание. Он мог, например, предчувствуя опасность подстраховаться, или собирался назначить встречу в более спокойном месте и записал адрес заранее, не желая произносить его вслух.

Увы. Не то чтобы салфетка оказалась совершенно чистой, даже напротив – Светлов различил следы пикантного соуса, но вот никакой полезной информации она не содержала.

Оставалось полагаться на логику и память. Жалуясь на слабость последней полицейскому капитану, Светлов, конечно, лукавил. Он превосходно запомнил каждого посетителя и теперь перебирал в голове портреты людей, которые с момента его появления и до рокового выстрела находились в буфете.

Девятнадцать театральных завсегдатаев в большей или меньшей степени знакомых Светлову можно было пока отложить. Они никуда не денутся.

Два морских офицера не могли быть завсегдатаями потому, что рядом с Нижним Новгородом не случилось подходящего моря. Если только они не болели театром в совсем юном возрасте до поступления в Иркутское мореходное училище. Оба наверняка находились в коротком отпуске или командировке, хотя не исключено, что служили при штабе. Мичман, с которым он переговорил в очереди, возможно, приезжал в Кремль для получения офицерского патента из рук Великого Князя.

Почтмейстер слишком стар для такого стресса. За исключением тех пятерых, что скрылись до появления полицейского капитана, подозрительных больше не было. Ну кто ещё? Буфетчик, посудомойка, жертва? Исключено. Ещё трое приезжих, которых он лично не знал, но которые беседовали с его знакомыми, а значит установить их личности в принципе не составит труда. Всё? Нет, был ещё один человек, который заглянул в буфет минут через пять после начала беседы, но вышел незадолго до выстрела. Его Светлов также видел впервые. Однако этот последний стрелять не мог. И обрушить самоварный столик тоже. Хотя его причастность к убийству вовсе не исключается. Он мог дать сигнал, подтвердить личность жертвы или зафиксировать её контакт со Светловым. Вот этого последнего очень бы не хотелось.

Для подозрений пока слишком мало информации. Конечно, бедолагу могли шлёпнуть не из-за проклятых винтовок, а по какой-то другой причине. Во втором случае никакие размышления не помогут. По крайней мере, до тех пор, пока Светлов не узнает имя и биографию своего собеседника или не получит какой-то дополнительной информации. Так что именно покупка оружия была главной версией.

Хорошо бы узнать, где оно хранится сейчас. Для этого недостаточно было обладать информацией о том, кому оружие предназначается. Тем более, что Светлов получил лишь название городка первопроходцев на Сахалине. Ни адреса, ни контактной персоны. Но у всякой ниточки два конца. Если нельзя уточнить конечный пункт, то вполне реально узнать, откуда оружие появилось. И таким образом выйти на нынешнее местонахождение винтовок. А оттуда уже можно будет размотать весь клубок.

За ним наверняка следили, раз убийца оказался в буфете. Почему позволили передать информацию? Почему не шлёпнули раньше? Желали выйти на цепочку поставок? Тогда жизнь Светлова окажется в опасности. И пустая салфетка может сыграть роль дополнительной приманки. Что ж, мысль заманчивая. Ничего не делать, подождать, пока убийцы сами не выскочат на него, а уж там его удача и опыт позволят распутать дело одним махом.

Но Светлов ждать не любил. Да и дело, как заявил клиент, не терпело отлагательства. Клиент? Вот тут было над чем подумать. Договора они не заключали. И в принципе он был свободен от каких-либо обязательств. Он мог просто наплевать и продолжить жить прежней жизнью. Даже если убийцы попытаются наведаться к нему, он справится. Но что-то внутри него уже решило разобраться во всём, да и покойник вызвал в нём симпатию, а значит, его можно с полным правом назвать клиентом.

Нужно выяснить подробности дела этим же вечером, пусть даже ночью, потому что завтра все ниточки будут обрублены той или другой стороной, а полиция приберёт к рукам то, что останется и в довершении затопчет следы так, что и сорная трава не вырастит несколько лет.

Проще всего пройтись по гостиницам и меблирашкам, пока те ещё не заполнил до отказа приезжающий на ярмарку народ. Капитан наверняка так и поступит. Будет трясти метрдотелей, хозяев, пока не соберёт информацию обо всех иностранцах. Затем перейдет к ночлежкам, трактирам и прочим заведениям низшего сорта. У Светлова есть более существенная зацепка – акцент жертвы и возможно его происхождение, что резко сокращало круг поисков. Вряд ли сейчас в Нижнем много гостей с Дальнего Востока. Во всяком случае, найти того, кто не вернулся вечером в номер было бы проще простого.

Но Светлов по гостиницам не пошёл. Он не хотел давать полиции повод для подозрения и задержания. Капитан слыл ушлым малым и вполне мог приставить к основному свидетелю топтунов. Или Светлов мог случайно наткнуться на полицейскую агентуру в гостиницах. А препятствование следствию или частное расследование без лицензии и уведомления полицейского департамента – серьезное правонарушение. На каторгу, понятно, не тянет, даже на тюрьму, но временный арест схлопотать можно запросто. Алтуфьев если вцепится, то сразу не отстанет. Сломать матёрого контрабандиста кишка у него тонка, но пару дней жизни испортить вполне во власти капитана. А пара дней в нынешней ситуации решает многое.

Единственное его преимущество – информация о покупке оружия.

Большая партия оружия не могла не оставить следов. Три сотни снайперских винтовок не купишь запросто в магазине, а любые сделки такого рода обязательно попадают в поле зрения Тайной полиции. В Европе полыхают революции, монархи помогают друг другу в поимке бунтовщиков. Следовательно, даже если клиент и не связан был с подпольем, чего Светлов до конца не отбрасывал, несмотря на заверения, операция должна была проходить через кого-то из коллег по нелегальному бизнесу.

Винтовки, тем паче снайперские, производят только казённые заводы. И поставки осуществляются только с согласия правительства и только аккредитованными экспортёрами. Нелегальная партия могла пройти через несколько лиц и вернее всего через Айдара, который долгое время работал на казну и лишь на старости лет занялся подпольным бизнесом.

***

Несмотря на пустоту Ярмарки в межсезонье, ночи не случалось, чтобы здесь не возникала перестрелка или поножовщина, и не случалось утра, чтобы из Обводного канала или Мещерского озера не вылавливали очередной труп. После Ярмарки человеческие останки во множестве находили при чистке подземной галерее, куда сливались нечистоты из общественных нужников.

Но сегодня и завтра пугающие обывателей трущобы были не опасней чем плац перед казармами кремлевского гарнизона.

Ещё через несколько дней здесь воцарится столпотворение и начнется лихая работа. По жележневой дороге уже прибывают гастролеры из Суздаля и Тобольска, по Волге – из Ярославля и Казани, по Оке – из Москвы и Рязани. Местный криминал встречает каждого. Каждый должен будет отдать с доходов долю в общак за гостеприимство, за безопасность. Непокорные отправятся домой порезанными или пополнят статистику насильственных смертей полицейского департамента.

Пока же криминальный мир постился в ожидании скорого разговения.

***

На Обводном канале Светлов проверил, нет ли за ним хвоста (на пешеходных мостиках легко было заметить слежку), а затем быстро прошёл через лабиринт мелких лавок, обогнул мечеть и углубился в дебри павильонов, балаганов и складов, принадлежащих татарской общине.

Он постучал в неприметную дверь одного из длинных и приземистых кирпичных складов и простоял несколько минут, прежде чем ему открыли.

– Зайчем пиришёл? – нахмурился Айдар, сразу узнав позднего гостя.

Светлов никогда не появлялся у татарина посреди ночи. Их дела не требовали спешки. Тем не менее, Айдар посторонился и впустил гостя в некое подобие прихожей, где стояли рядком с дюжину пар разной обуви и переметные сумки. Но дальше внутрь не пригласил. Лишь когда сквозняк распахнул занавеску. что служила здесь вместо двери, гость смог увидеть на миг просторную комнату, отгороженную от складских помещений перегородкой. В комнате на полу сидело человек шесть татар. От казана, висящего над очагом, исходил пар с ароматом конины и чеснока. Дым и пар поднимались к крыше и уходили через дыру. Татары тихо говорили и не обратили на Светлого никакого внимания. Разумеется и к «столу» хозяин его не пригласил.

– Винтовки, – коротко сказал Светлов.

Татарин молча шевельнул ладонью, призывая следовать за собой и провёл его в небольшую комнатку, расположенную справа от прихожей.

Там стоял стол, конторка и нормальные табуретки. Светлов присел на одну из них, хозяин остался стоять.

– Тебе нужины винтовики? – спросил он. – Сиколько?

– Нет, Айдар. Мне не нужны винтовки. Я ищу того, кто купил их у тебя. Триста штук винтовок дальнего боя.

– Зайчем пиришёл? – повторил татарин и нахмурился ещё больше.

Оно понятно. Сдавать покупателей в их кругу было не принято.

– Моего клиента сегодня убили, – Светлов, сам не понимая почему, решил поднять статус жертвы до клиента. – Понимаешь, Айдар? Его убили, а я не знаю, где он свалил мой груз.

Татарин некоторое время размышлял, стоит ли продолжать разговор. Трижды погладил бороду и почесал нос.

– Силушай. Посиледний виремя никто не бираль винитовок. Шимугель не бираль.

Шимугелями Айдар называл контрабандистов. Вроде самого Светлова. И скорее всего татарин не врал. Если бы решил скрыть правду, то попросту промолчал бы и выпроводил бы гостя за порог. Но когда честь не требовала молчать, он предпочитал говорить правду. Во всяком случае людям, с которыми вёл дела. А им ещё возможно не раз придется сотрудничать. Так зачем темнить, если со лжи нет корысти, а с правды урона?

– А что до легальных партий? – спросил Светлов.

Ему вдруг пришло в голову, что контрабандист мог понадобиться заказчикам только на последнем этапе, а до того, они вполне могли приобрести оружие легально. Под прикрытием какого-нибудь спортивного клуба или охотничьего общества. Хотя такая схема и выглядела слишком сложной, но не исключалась вовсе.

Тем временем Айдар всё ещё раздумывал, прикрыв глаза для лучшего сосредоточения и даже покачивался взад вперед, точно дерево на ветру. Видимо разнообразных партий через него прошло изрядно. Но не рассказывать же обо всех?

– Таких было миного, – наконец сказал татарин. – Чито за винитовки?

– Дальнего боя. С телескопами. Большая партия.

– С опитикой не быль, потряс он головой. – Неть! Сюда не быль. Только эксипорт.

– Куда?

– Болишие паритии. Рьязань. Тиверь. Лиетува миного не бирал.

Ниточка оборвалась. Рязань и Тверь не имели интереса ни в Америке, ни на Дальнем Востоке. Теоретически Рязань могла сцепиться с Китаем в киргизских степях. Но доставить оружие туда поселенцам коммерсанты могли вполне легально. Рязанские законы об оружии были самыми либеральные среди государств Европы. Большую часть территории княжества заселяли казаки, для которых винтовка являлась жизненной необходимостью.

– Спасибо, Айдар.