Сказочник. Фантастически реальная феерия одной юности

– Может, мороженого? – спросил Дрюня и достал из своей сумки пенопластовую коробку.

– Ой, какие вы хозяйственные! – восхитилась Таня.

– Могём – ответили ей.

– А, все-таки, ребята, я не верю, что вы не знаете стихов Тагора.

– Конечно, знаем, – захохотал Фесор – только, Танечка, Вы бы не стали с нами разговаривать, если бы мы просто так подошли, и стали навязываться.

– Не стала бы… Ой, правда – спохватилась она – я же не просила вас ко мне перебираться!

Ребята вскочили.

– Так я и знал – с пафосом заговорил Дрюня – не успеешь подойти к красивой девушке, как она тебя отгоняет. Увы мне, увы!

– Вот она, девичья черствость, Дрюнечка. Так ей, так. Только поза недостаточно гордая. Грудь надо сильнее вперед, живот подбери, чего выпятил, плечи назад… Так. Да прекрати улыбаться! Личико-то скорбное сделай.

– Нет, Фесор, нет. Не тронуть нам этого сердца.

Дрюня стал принимать требуемую позу, но не удержался и шлепнулся на песок. Таня хохотала до слез. Наконец она объявила, что разрешает остаться. Ребята тут же улеглись рядышком, и разговор продолжился. О чем? Ну о чем беседуют на пляже молодые, неглупые, веселые люди? О многом и ни о чем – слова как блестящие шары перебрасываются друг другу, а что за кажущейся легкостью словесной игры… не скажу… всегда по разному.

Примерно через час Фесор испарился, да так ловко, что Таня и не заметила его исчезновения. Она болтала с Дрюней, купалась, загорала, снова разговаривала. Только, когда солнце коснулось верхушек деревьев, Таня очнулась.

– Дрюнечка, погляди, который час?

– Без четверти девять.

– Ой, как поздно!

Таня бросилась собирать сваи вещи, Дрюня ей помогал. На автобусе добрались до дома Тани, и тут удивился Дрюня:

– Вот так здорово! Я же тут рядом жил!

– Где?

– А вон, через дорогу. Магазин 'Тысяча мелочей'. На седьмом этаже моя бабка живет. Поразительно, что мы с тобой раньше не встречались.

– Да, удивительно. – Таня очень хотела, чтобы Дрюня пришел и завтра, но не знала, как дать ему понять. Она уже собиралась рассердиться на этого бесчувственного болвана – еще бы, они уже почти дошли до подъезда, а он еще не назначил свидания! И только у самой двери, передавая Тане её сумку, Дрюня спросил:

– Танечка, ты завтра чем занимаешься?

– Еще не решила.

– Хочешь, завтра поедем на раскопки?

– Какие раскопки?

– Археологические.

– Где?

– Недалеко, под Майкудуком. Поедешь? У меня там знакомые есть, могут даже в раскоп пустить.

– Я подумаю…

– Во сколько часов подъезжать?

– К девяти – быстро ответила Таня. Она, конечно, хотела немножко помучить Дрюню, да как-то не получилось.

– До завтра, Танечка!

– До завтра, Дрюнечка!

Наутро к дому Тани подкатил мотоцикл. Вел его Чимбляу, а Дрюня сидел в коляске и приглядывался – не вышла ли Танюша.

Таня ждала Дрюню на скамейке у подъезда. Увидев его, Таня порывисто встала и зашагала навстречу.

– Она? – спроси Чимбляу, выключая мотор – ничего себе, только тоща больно.

– Не подковыривай.

– Гут, не буду.

Дрюня, тем временем, выбрался из коляски и шагнул навстречу Тане:

– Доброе утро, Танюша. Ты готова, едем?

– Поехали. Только к восьми я должна быть дома.

– Танюша, знакомься, это мой друг, Геннадий Оттович. Он нас повезет, потому что я не дружу с техникой.

– Таня.

– Гена. Можно просто Чимбляу – целуя руку, протянутую для рукопожатия, ответил он.

– Почему Чимбляу?

– А вот на этот вопрос Чимбляу еще никому не ответил – заметил Дрюня – Поехали? – он усадил Таню в коляску, надел ей на голову шлем и заботливо укутал своим плащом.

Друг мой, читатель! Помнишь ли ты, как в первый раз посадили тебя маленького, трепещущего от страха и восторга на мотоцикл? Помнишь ли ты, как сидя на бензобаке, ты вцепился ручонками в руль, и неотрывно глядел на набегающий асфальт…

Таня замирала от восторга. Ах, как понятен нам её восторг! Чимбляу поцеловал ей руку (пустяшный жест, но какой красивый!), и она вообразила себя принцессой. Дрюня подвел её к мотоциклетной коляске, и она представила, что Дрюня, в костюме испанского гранда подсаживает её в роскошное ландо… А дорога! Серая, стремительно набегающая, швыряющая тебе в лицо комья ветра лента. В дороге, под треск мотора невозможно разговаривать, и только улыбка Дрюню и его забота (вот только что сбился полог, и он, рискуя свалиться, поправил), скрашивает путь.

Ну что может быть лучше? Незаметно большие дома центра сменили одноэтажные домики окраины, а вот и асфальт убежал влево – мотоцикл свернул на проселок. Вот и город великий и шумный остался позади – только острые треугольники терриконов да верхушки шахт видны кое-где, а рыжий проселок все набегает и падает под колеса. Должно быть, он за спиной сворачивается рулоном? Кто знает? Вон уже впереди группа выгоревших палаток, да красный флаг на высоком флагштоке. Бродят пропыленные молодые люди по краям каких-то канав, а там, где дорога упирается в весьма шаткое на вид здание, кусок фанеры, приколоченной к столбу, извещает всякого, что не банда гробокопателей орудует посреди степи, а археологическая экспедиция Томского университета.

– Ребята, где сейчас Серега Мазулин? – крикнул двум спорящим очкарикам Дрюня.

– У столовки посмотри – хором ответили те, и вернулись к своему спору. Дрюня, Таня и Чимбляу, оставив в тени мотоцикл, пошли к хлипкой столовой. На скамейке у дверей сидели двое солидных мужчин, а вокруг, прямо на земле, расположилась молодежь. Увидев приехавших, один из парней встал, и, пошел навстречу.