Пушинка в урагане. Контуры нового мира

– Разрешите приступить к наземной демонстрации, Ваше императорское величество?

По сигналу Баранова к пулемётам подошли четыре унтера в форме ВВФ, и по очереди отстрелялись по предназначенным мишеням. Площадку заволокло дымом, но ветер быстро развеял его. Убедительно получилось. Зрители были впечатлены. Я, правда, наоборот: помня действие пулемётов похожего калибра, НСВ и КПВ, немного огорчился слабости огневого воздействия. Но тут же вспомнил, что используются мягкие пули, а порох ещё дымный, слабый. В общем, объективно, учитывая уровень нынешних технологий, а главное, стеснённые для оружейника стартовые условия, можно считать результат блестящим.

– Отлично получилось, Николай Михайлович, просто отменно! Поздравляю с успехом. А каков вес систем? Сей момент я как-то упустил.

– Масса пулеметов получилась двадцать восемь килограммов для четырёхлинейного пулемёта и сорок килограммов для шестилинейного пулемёта.

– Позвольте Вас спросить, почему такая большая разница в весе? На мой дилетантский взгляд достаточно применить ствол большего калибра, а в этом случае увеличение веса выйдет незначительным. Или я неправ?

– В основном Вы правы, но здесь имеется закавыка технического, а вернее технологического свойства: сталей с нужными свойствами у нас пока нет, поэтому пришлось изготовлять детали крупнокалиберного пулемёта более массивными. Предвидя Ваш вопрос, сразу скажу, что имел беседу с Вашим научным консультантом, академиком Меншуткиным, и Николай Александрович обещал поставить задачу создания таковых сталей перед институтом сталей и сплавов.

– Недурно, Николай Михайлович, совсем недурно.

– Разрешите продемонстрировать действие пулемётов в полёте?

– А вы уже и эту задачу решили?

– Так точно, Ваше императорское величество!

– Было бы интересно.

– В таком случае, пожалуйте на наблюдательную вышку!

Мы прошли на вышку, откуда открывался прекрасный обзор на полигон. Вот, видимо получив сигнал по телефону, стали раскручивать винты тройка «Аистов». Вот они разогнались, и, поднявшись, начали кружить над полигоном, не слишком удаляясь, чтобы зрители снизу всё видели. Вот за «Аистами» развернулись конусы, а с аэродрома уже поднимался пять пар «Сорок». «Сороки» попарно заходили с разных сторон на «Аисты», и обстреливали конусы. В конце концов, у одного из конусов перебили трос, и он плавно опустился вниз. Пилоты «Сорок» немедленно прекратили атаки и направились на аэродром.

– Впечатляет. – заметил я – Пусть привезут сбитый конус, надо осмотреть результативность стрельбы.

Осмотр конуса показал, что он едва не порвался посредине, куда пришлось большинство попаданий.

– Ну что же, Николай Михайлович, Вы добились впечатляющего успеха. Сколько вы уже изготовили пулемётов?

– По дюжине каждого калибра.

– Где намереваетесь развернуть серийное производство?

– На Сестрорецком заводе уже готова оснастка, и готовится установочная партия.

– Это прекрасно. Дело уже к зиме, озаботьтесь, чтобы к весне все самолёты ВВФ были вооружены, и чтобы был запас хотя бы в пару сотен пулемётов.

– Будет исполнено, Ваше императорское величество.

– Иосиф Владимирович! – позвал я молчавшего до сих пор фельдмаршала – Хочу снова взвалить на Вас ответственное дело: необходимо разработать патроны под бездымный порох калибром шесть с половиной, девять, тринадцать и пятнадцать миллиметров. Помните, мы это обсуждали? После этого следует объявить открытый конкурс на оружие под эти патроны.

– Да, Пётр Николаевич, я помню и всей душой поддерживаю. Винтовка, ручной и станковый пулемёты винтовочного калибра, и крупнокалиберные пулемёты.

– Вот и прекрасно, Иосиф Владимирович, вот и договорились.

Баранову я вручил орден святого Владимира второй степени, а члены его группы получили денежные премии и памятные медали.

***

При посещении Адмиралтейских верфей, где шло переоборудование трофейного парохода в авианосец, и, убедившись, что проект составлен толково, больших косяков не замечено, я распорядился поставить рядом ещё два бывших трансатлантика, и переделывать по тому же проекту. Кораблики получались впечатляющих достоинств: длина по полётной палубе сто сорок метров, ширина двадцать метров, две паровые турбины и паровая машина. Котлы оставили прежние, только перевели их на нефтяное отопление. В результате, когда головной авианосец вывели на испытания, он выдал двадцать три узла скорости, вместо пятнадцати с хвостиком до переделки. При этом относительное потребление топлива снизилось почти на пятнадцать процентов. Инженеры были в восторге, и обещали увеличить скорость ещё больше, применив какие-то технические ухищрения, на что я одобрительно покивал, и увеличил финансирование.

***

Но вот подготовительные работы закончились, и авианосцы один за другим стали отходить от достроечной стенки верфи, выходить в залив, где начались испытания. Место на верфи заняли другие английские пароходы, которые предстояло переделать в авианосцы. На суше, тем временем, на специально построенном макете палубы авианосца, тренировались во взлёте и посадке морские лётчики. Для начала тренировали только взлёт с помощью паровой катапульты, а посадку, как более сложный элемент, на обычное лётное поле, представлявшее собой отмеченную белыми полотнищами площадку, оборудованную, к тому же, аэрофинишерами. Потом посадку стали тренировать и на деревянном макете. Летчиков специально свозили на верфь, чтобы они убедились, что никаких различий между палубами на макете и на реальном авианосце нет.

Затем начали тренироваться в пилотаже, и воздушном бое. Для начала, пока мы не начали проектировать и строить специализированные истребители и бомбардировщики, всех лётчиков обучали по единой программе. Каждый лётчик учился, и атаковать неприятеля, и защищаться от атак, продолжая выполнять боевую задачу. Теперь, с появлением боевых «Сорок» в подготовке пилотов начала проглядывать специализация. Это вполне естественно: сейчас имеются учебно-тренировочные самолёты, бомбардировщики, истребители и пассажирские машины, а скоро появятся транспортные, санитарные и бог знает какие ещё самолёты.

Разведка сообщала, что англичане занимались подготовкой к воздушной войне, но несколько однобоко: лётчиков учили только бомбометанию, а об истребительном направлении в авиации они ещё не знали, и даже не размышляли на эту тему. Ничего страшного, мы оповестим островитян об изменившихся обстоятельствах.

***

В разгар суеты подготовки к предстоящим боевым действиям, химики принесли мне большой моток синтетических нитей грязно-белого цвета.

– Что это, уважаемые товарищи?

– Новый материал, Ваше императорское величество. – поклонился Дмитрий Иванович Менделеев.

– Можно просто государь.

– Слушаюсь, государь. Задачу на синтез нового материала, пригодного для изготовления канатов, сетей и крепкой ткани, Вы поставили ещё в одна тысяча восемьсот восемьдесят первом году, вскоре после приезда из вояжа «Русские крылья в европейских столицах». Во исполнение Вашего поручения я сформировал группу из пяти высококлассных химиков и десяти лаборантов. Также были привлечены два инженера специализирующихся по котлам высокого давления, имеющих солидный опыт на Обуховском заводе. Позвольте их Вам представить.

– Да-да, очень рад знакомству!

Расселись у стола совещаний: я во главе, Менделеев по правую руку, остальные по ранжиру. Передо мной пять довольно молодых мужчин в парадных сюртуках и двое более солидных мужчины в мундирах со знаками различия по инженерному ведомству. Поворачиваюсь к тому, кто их представляет:

– Прошу Вас, Дмитрий Иванович, отрекомендуйте мне товарищей по нашему общему делу.

Менделеев величественно кивает, и начинает представлять:

– Начну с господ инженеров, ибо их заслуга в создании аппаратуры массовой промышленной выделки этого вещества просто колоссальна. Итак, Кузоватов Онуфрий Данилович, инженер Обуховского завода, инженер-консультант моторной лаборатории Императорского Инженерного училища.

Пожимаю жёсткую мозолистую руку инженера, а он, хотя он много старше и ростом выше меня, смотрит снизу вверх, с каким-то ребячьим восторгом.

– Весьма рад знакомству, Онуфрий Данилович, надеюсь, что отныне встречи наши будут теперь нередки.

– Кохве Сигизмунд Сигизмундович, инженер Металлического завода, великий специалист по напорной аппаратуре и вихревым процессам внутри машин.

– Очень приятно, Сигизмунд Сигизмундович.

Рукопожатие этого инженера тоже мощное, и чётко выверенное: он без труда сплющил бы мою кисть в труху, но чётко отмеряет силу.

– Теперь разрешите представить химиков. Первым в ряду стоит приват-доцент по кафедре органической химии, Гердт Аксель Борисович. Он собственно и руководил данной группой, и львиная доля успеха, безо всякого преувеличения принадлежит ему.

– Весьма рад знакомству, Аксель Борисович. Позже мы с Вами поговорим более подробно, если, конечно, у Вас нет возражений.

– Буду весьма польщён беседой с Вами, государь.