Последний отзыв
Так получилось, что книга ко мне попала в тяжелый эмоциональный кризис и многое мне дала. Написано актуально, тут многих полезных вещей, никакого злоу...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Братство боли
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
В море корабли.
Тихо дудочка играет
На краю земли.
Так светло и незабвенно
Для тебя одной.
И проходят незаметно
Годы стороной.
Все давнишние печали
Замерли в груди.
Словно ты еще в начале
Долгого пути.
Словно зарево сирени
Видится в окне.
И спускаются ступени
К плещущей волне.
Манят яркой новизною
Заводи реки.
И гудят в весеннем зное
Майские жуки.
Мир наполнен чудесами.
И – над синью вод —
Снова светлыми ночами
Дудочка поёт.
Кафе в парке
1
Слышите шум вековых тополей…
Он заглушает высокие колокола вселенской печали,
гулкую разноголосицу дня настоящего,
громкие призывы,
начертанные на линялом кумаче.
Это старый прибрежный парк
сотрясает осенний непрошенный ветер,
как пену, взметает клочья бумаг,
путает пряди женских волос,
срывает с прохожих кепки и шляпы
и они, подхваченные порывом ветра, уносятся вскачь
по пустым песчаным дорожкам.
И только здесь – в это невозможно поверить —
стоит незыблемый штиль уюта.
Кафе «Бриз» называется эта обетованная заводь.
Над серым пустырем асфальта,
обрызганным перламутровыми
каплями голубиного помета,
нависает прозрачный пластиковый козырек.
Как пристань спасения и благоденствия,
возвышается буфетная стойка,
парное оконце выдачи заказных блюд —
амбразура порционной снеди —
притягивает взоры страждущих чревоугодников.
Влажные, непокрытые скатертями,
столики, шаткие, как трапеции,
придают любой застольной беседе
неподдельное веселие и счастливую непредсказуемость.
Нет, вы никогда не встретите здесь
потертой плюшевой роскоши районного ресторана,
вычурных завитушек лепнины
в стиле сталинского ампира
или древа-анчар в непомерной дубовой кадке.
Голый казарменный конструктивизм —
вот стиль наших летних общепитовских забегаловок.
2
Спешите сюда, в эту славную заводь,
о, мужи палимые жаждой!
Влачите сюда свои похмельные шаткие стопы,
суровые адепты портвейна,
тонконогие, как кузнечики, рыцари сухих вин,
добродушные прихлебатели жигулёвского пива
и чинные приверженцы коньячных созвездий.
Ведь только здесь вы воспарите
в запредельные небесные выси
(как просто уйти, ускользнуть, укрыться)
или проникните в недоступные земные глуби,
(вот и боль притупилась, колющая боль в сердце)
что будет после о чем вспомнить,
будет долго о чем вспомнить, будет о чем…
Память блаженна в хмельном забытье!
Забудь, очарованный бражник,
имена погребенных отцов,
эпоху культа и день ее сокрушения,
неистовую веру, неразбавленную невинной кровью,
горечь отчаяния и немощь бесправия.
И не стоит поднимать взгляда выше уровня знамен,
чтобы не видеть над собой этой прорвы пространства,
грозовой клубящейся бездны,
не стоит задаваться извечным и простым вопросом —
«кто я есмь?»
и не повторять без конца, как заклинание,
короткую фразу-перевертень —
«Отче, что?»
Тихо дудочка играет
На краю земли.
Так светло и незабвенно
Для тебя одной.
И проходят незаметно
Годы стороной.
Все давнишние печали
Замерли в груди.
Словно ты еще в начале
Долгого пути.
Словно зарево сирени
Видится в окне.
И спускаются ступени
К плещущей волне.
Манят яркой новизною
Заводи реки.
И гудят в весеннем зное
Майские жуки.
Мир наполнен чудесами.
И – над синью вод —
Снова светлыми ночами
Дудочка поёт.
Кафе в парке
1
Слышите шум вековых тополей…
Он заглушает высокие колокола вселенской печали,
гулкую разноголосицу дня настоящего,
громкие призывы,
начертанные на линялом кумаче.
Это старый прибрежный парк
сотрясает осенний непрошенный ветер,
как пену, взметает клочья бумаг,
путает пряди женских волос,
срывает с прохожих кепки и шляпы
и они, подхваченные порывом ветра, уносятся вскачь
по пустым песчаным дорожкам.
И только здесь – в это невозможно поверить —
стоит незыблемый штиль уюта.
Кафе «Бриз» называется эта обетованная заводь.
Над серым пустырем асфальта,
обрызганным перламутровыми
каплями голубиного помета,
нависает прозрачный пластиковый козырек.
Как пристань спасения и благоденствия,
возвышается буфетная стойка,
парное оконце выдачи заказных блюд —
амбразура порционной снеди —
притягивает взоры страждущих чревоугодников.
Влажные, непокрытые скатертями,
столики, шаткие, как трапеции,
придают любой застольной беседе
неподдельное веселие и счастливую непредсказуемость.
Нет, вы никогда не встретите здесь
потертой плюшевой роскоши районного ресторана,
вычурных завитушек лепнины
в стиле сталинского ампира
или древа-анчар в непомерной дубовой кадке.
Голый казарменный конструктивизм —
вот стиль наших летних общепитовских забегаловок.
2
Спешите сюда, в эту славную заводь,
о, мужи палимые жаждой!
Влачите сюда свои похмельные шаткие стопы,
суровые адепты портвейна,
тонконогие, как кузнечики, рыцари сухих вин,
добродушные прихлебатели жигулёвского пива
и чинные приверженцы коньячных созвездий.
Ведь только здесь вы воспарите
в запредельные небесные выси
(как просто уйти, ускользнуть, укрыться)
или проникните в недоступные земные глуби,
(вот и боль притупилась, колющая боль в сердце)
что будет после о чем вспомнить,
будет долго о чем вспомнить, будет о чем…
Память блаженна в хмельном забытье!
Забудь, очарованный бражник,
имена погребенных отцов,
эпоху культа и день ее сокрушения,
неистовую веру, неразбавленную невинной кровью,
горечь отчаяния и немощь бесправия.
И не стоит поднимать взгляда выше уровня знамен,
чтобы не видеть над собой этой прорвы пространства,
грозовой клубящейся бездны,
не стоит задаваться извечным и простым вопросом —
«кто я есмь?»
и не повторять без конца, как заклинание,
короткую фразу-перевертень —
«Отче, что?»
Последний отзыв
Так получилось, что книга ко мне попала в тяжелый эмоциональный кризис и многое мне дала. Написано актуально, тут многих полезных вещей, никакого злоу...
Далее