Последний отзыв
Так получилось, что книга ко мне попала в тяжелый эмоциональный кризис и многое мне дала. Написано актуально, тут многих полезных вещей, никакого злоу...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Братство боли
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Пусть смеркается день,
и с пустынных полей тянет темью и холодом,
и по пыльным проулкам
возвращается с выгона стадо,
покачивая на ходу
тяжёлыми, как рукомойни, сосками;
звон вечерних подойников
не враждебен музыки свадеб.
Пусть лежит на крыльце
желтый свиток листа,
но сентябрьские заморозки не опалили пока
безымянного братства травы,
и земля не забыла ремесла плодородия.
Руки замерли на струнных орудиях,
и разверсты уста для вдохновенной хвалы,
но во мне не смолкает нота тревоги,
неотвязная нота тревоги,
как упорная капля, дробящая камень,
как режущее слух прикосновение стали к стеклу,
всё та же проклятая теза:
«Человек есть существо, которое погребает».
«Пока ещё пишутся оды…»
Пока ещё пишутся оды,
Хотя, говорят, бесталанны.
Ругая причуды погоды,
По парку фланируют франты.
Пока благолепны фронтоны
И так полнозвучны фонтаны.
Под сенью садовой ротонды
Милуются нимфы и фавны.
Но что-то вершится незримо,
А, значит, вдвойне неизбежней.
Полоска весеннего дыма
Плывёт над галдящей скворешней.
И пашни не знают износа,
И грозы гремят над юдолью,
И жизнь моя, словно с откоса,
Летит, задыхаясь от боли…
«Это кто скок – поскок…»
Это кто скок – поскок —
с бодунца-леганца —
по весёлой тропинке, ведущей к пивному ларьку?
– Это он! – отвечают деревья воскресного парка,
удручённо качая листвой.
Несмышлённый пацан,
постоялец промышленной зоны,
неумелый подпасанок ремесла.
Как он тянет пивко запрокинутым горлом,
в распахнутой пёстрой рубахе.
Выставляет вперёд свои певчие губы
и свистит на манер озорного скворца,
клубы пены сдувая с бокала.
Всё, пацан, впереди!
Ты научишься жить в промежутках,
между спазмами боли,
и поймешь, что любовь —
это прикосновение к вечности.
И напишешь хмельные стихи,
ожидая неслыханной славы…
И вернешься сюда, в свою нищую юность.
Пригуби же пивка в этом парке, под шелест листвы,
под шелест листвы…
Щегол
Эта жажда творить – мне понятна до боли.
Я по птичьему рынку неспешно прошел.
Как поет вдохновенно в железной неволе,
Желтоглазый щегол,
Желтоглазый щегол.
Только случай творить не представился, вроде…
Как же право такое певец приобрел?
В тесном горле его бьется тяга к свободе,
Желтоглазый щегол,
Желтоглазый щегол.
Как привычна толпе злая страсть к кривотолкам,
Только что мне сейчас неразумный укор.
Отсчитаю рубли и с блаженным восторгом
Отпущу тебя в небо,
Желтоглазый щегол.
Удивит продавца этот жест безответный…
Пусть в душе моей снова – раздор и раскол.
Как взахлеб торжествует он в роще рассветной,
Желтоглазый щегол,
Желтоглазый щегол.
Дудочка
На рассвете исчезают
и с пустынных полей тянет темью и холодом,
и по пыльным проулкам
возвращается с выгона стадо,
покачивая на ходу
тяжёлыми, как рукомойни, сосками;
звон вечерних подойников
не враждебен музыки свадеб.
Пусть лежит на крыльце
желтый свиток листа,
но сентябрьские заморозки не опалили пока
безымянного братства травы,
и земля не забыла ремесла плодородия.
Руки замерли на струнных орудиях,
и разверсты уста для вдохновенной хвалы,
но во мне не смолкает нота тревоги,
неотвязная нота тревоги,
как упорная капля, дробящая камень,
как режущее слух прикосновение стали к стеклу,
всё та же проклятая теза:
«Человек есть существо, которое погребает».
«Пока ещё пишутся оды…»
Пока ещё пишутся оды,
Хотя, говорят, бесталанны.
Ругая причуды погоды,
По парку фланируют франты.
Пока благолепны фронтоны
И так полнозвучны фонтаны.
Под сенью садовой ротонды
Милуются нимфы и фавны.
Но что-то вершится незримо,
А, значит, вдвойне неизбежней.
Полоска весеннего дыма
Плывёт над галдящей скворешней.
И пашни не знают износа,
И грозы гремят над юдолью,
И жизнь моя, словно с откоса,
Летит, задыхаясь от боли…
«Это кто скок – поскок…»
Это кто скок – поскок —
с бодунца-леганца —
по весёлой тропинке, ведущей к пивному ларьку?
– Это он! – отвечают деревья воскресного парка,
удручённо качая листвой.
Несмышлённый пацан,
постоялец промышленной зоны,
неумелый подпасанок ремесла.
Как он тянет пивко запрокинутым горлом,
в распахнутой пёстрой рубахе.
Выставляет вперёд свои певчие губы
и свистит на манер озорного скворца,
клубы пены сдувая с бокала.
Всё, пацан, впереди!
Ты научишься жить в промежутках,
между спазмами боли,
и поймешь, что любовь —
это прикосновение к вечности.
И напишешь хмельные стихи,
ожидая неслыханной славы…
И вернешься сюда, в свою нищую юность.
Пригуби же пивка в этом парке, под шелест листвы,
под шелест листвы…
Щегол
Эта жажда творить – мне понятна до боли.
Я по птичьему рынку неспешно прошел.
Как поет вдохновенно в железной неволе,
Желтоглазый щегол,
Желтоглазый щегол.
Только случай творить не представился, вроде…
Как же право такое певец приобрел?
В тесном горле его бьется тяга к свободе,
Желтоглазый щегол,
Желтоглазый щегол.
Как привычна толпе злая страсть к кривотолкам,
Только что мне сейчас неразумный укор.
Отсчитаю рубли и с блаженным восторгом
Отпущу тебя в небо,
Желтоглазый щегол.
Удивит продавца этот жест безответный…
Пусть в душе моей снова – раздор и раскол.
Как взахлеб торжествует он в роще рассветной,
Желтоглазый щегол,
Желтоглазый щегол.
Дудочка
На рассвете исчезают
Последний отзыв
Так получилось, что книга ко мне попала в тяжелый эмоциональный кризис и многое мне дала. Написано актуально, тут многих полезных вещей, никакого злоу...
Далее