Миссия запятой. Статьи о судьбе Книги

Миссия запятой. Статьи о судьбе Книги
Сергей Чефранов

С конца прошлого века ведутся споры о том, переживет ли бумажная книга электронную революцию. Здесь собраны статьи автора за несколько лет о книгах и книгоиздании, в которых раскрываются особенные свойства Книги, остающиеся за пределами привычных дискуссий.

Миссия запятой

Статьи о судьбе Книги

Сергей Чефранов

© Сергей Чефранов, 2019

ISBN 978-5-4496-0866-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

МИССИЯ ЗАПЯТОЙ

Вернемся к теме домашних библиотек, точнее, к Книге в ее традиционном виде, виде, который стремительно изменяется под воздействием социальных, технологических и экономических процессов. Об этом было два пронзительных, каждый по-своему, текста в №1 «Время Культуры». Но к ним есть, что добавить.

Года два назад я испытал легкий шок (шевеление волос на голове, холодок по спине), когда в детском музее в Стокгольме наблюдал вот что: стоит в углу зальчика этакий «грибок» – ножка как ножка, а сверху плоский экран. И вот подходит к нему девочка лет пяти, тыкает пальчиком, и на экране вспыхивает изображение – книжка. И не просто текст, как в «читалках», а полноценное цветное изображение целого разворота старинной богато иллюстрированной сказки. Девочка провела по экрану пальчиком справа налево, и страничка перелистнулась – как и положено, с легким шелестом.

Все, – подумал я, – конец книгопечатанью.

Тут надо пояснить, что сам я в то время владел типографией, был действующим директором, и печатали мы, в числе многого, и книги тоже. Как понимаете, я увидел конец бизнесу, конец профессии.

Но дело не в этом, дело в книге как таковой. Полиграфисты о судьбе печатного текста говорят уже второе десятилетие, как раньше обсуждали тему кино/театр, телевидение/кино/театр. Но все живет, все радует людей, все востребовано. Разное – разными людьми. Это как пляжный отдых. Кто-то для него покупает по интернету надувную лодку за 2 тысячи рублей, а кто-то яхту. И там и там – море, солнце, коктейли, бикини.

Но на судьбы мира влияние оказывают не те, кто на берегу под зонтиком, а те, кто на борту в сотне кабельтовых от берега. Идут через океан от одного пляжа к другому.

По поводу традиционной книги есть спасительный рецепт – она тоже из разряда обыденных вещей переходит в разряд «предметов роскоши». Это как раз такие «яхты в море интеллекта». Это рецепт спасения отрасли, спасения бизнеса.

Тем не менее, есть еще одна сторона вопроса, о которой как-то умалчивают. Это такая простая и холодная сторона, как скальпель в руке хирурга-нациста.

Дело вот в чем. Текст на бумаге или даже на бересте, который стоит на вашей книжной полке в вашем доме, который вы готовы защищать (мой дом – моя крепость) – это некая истина в ее конечной на каком-то этапе форме. Если там написано «казнить нельзя, помиловать», и запятая стоит именно там, где она стоит, то ее уже не передвинуть в этом конкретном издании. И нужно горы свернуть, сибирские лагеря заполнить читателями, чтобы эту запятую передвинуть.

А если тексты добираются до «читалок», планшетов и прочих гаджетов по проводам или даже без проводов, но каждый раз из какого-то «центра», то «человек у кнопки» в этом центре является законодателем, движителем запятой, производителем смыслов.

И вот это как раз и страшно, поскольку около кнопки можно посадить болванчика. И он будет «держать запятую», как раньше мог «держать» рынок, банк или даже министерство.

Столько перьев сломано, сколько судеб исковеркано, сколько крови пролито в борьбе за смыслы. Вспомнить хотя бы церковные расколы. А, согласитесь, война за кнопку – это не война за смыслы. Это как американская мечта – приходит с оружием туда, где есть нефть.

В масштабах истории неважно, кто сегодня присосется к нефтяной трубе – сунниты, шииты, дядя Сэм. На это мы отвечаем тем, что: «… маятник, качнувшись вправо, качнется влево». Мы свыклись и не возражаем даже против понятия амплитуда качания, поскольку надеемся, что ее задает что-то, что выше нас. А если это станет не так? Кто тогда «пришлет к нам доктора»?..

P.S.

Вот и новый образ (образок) на прощание: книга без бумаги – это как семья без детей – конец фамилии.

Кстати, знаете, на что похож дом без книг?

Точно – на гостиницу!

По домам, друзья, по домам!

ДЕПОРТАЦИЯ КНИГ

Человеку, в отличие от животного, свойственно обрастать вещами. В берлоге у медведя вряд ли найдется скелет особо вкусного лосося или куртка неудачливого охотника. А человек – другое дело. Он во многом есть то, о чем вспоминает (не путайте с тем, о чем помнит), как и то, о чем мечтает.

Поэтому время от времени приходится проводить ревизию имущества, которая часто чем-то сродни ревизии воспоминаний, или, если брать по-крупному, ревизии жизни.

Так вот и у нас заполнились книжные шкафы, и настала очередь отбирать книги: каким из них остаться ближе, а каким отправиться на дачу.

При этом нужно добавить, что только одну из них, очевидно, кем-то случайно подаренную, я без содрогания выбросил в помойку. Это были современные рассказики с употреблением ненормативной лексики. Я полагаю, что Фрейд был прав, утверждая, что культура – это отказ от первобытного в себе. Ненормативная лексика, по-моему, и есть это первобытное, «своеволие взбесившегося подсознания» (цитирую «Время Культуры»), от которого надо иметь волю отказаться.

Вообще, отсутствие ненормативной лексики – это как дресскод, этакий офицерский мундир, погоны, которые обозначают не только место в табели о рангах, но и высокое понятие о чести. А употребление ее – это попытка замаскироваться, присосаться к истокам. Не пить, а именно присосаться – удел паразитов. Сейчас перечитываю Чехова, идет третий том. Обо всех писал Антон Павлович, все сословия захватил – а «запипикивать» нечего. Мастер!

Поэтому часть книг решили увезти на дачу – туда, где ритм жизни предполагает неспешное чтение. Или забвение на чердаке.

Итак, вот список.

Первым делом туда отправились детективы Агаты Кристи. Все уже так часто пересмотрено и будет пересмотрено не раз ради обаятельного Пуаро в исполнении Дэвида Суше, что до чтения не дойдет. Хотя на дачу поехал излишек – многотомник остался дома.

«Унесенные ветром» Маргарет Митчелл и «Скарлетт» А. Риплей. Вряд ли осталось время, чтобы погружаться в мир американских штатов полуторасотлетней давности. Сначала надо из своих хлопот вынырнуть, оглядеться.

Чарльз П. Сноу, «Пора надежд. Возвращения домой». Интересно, из каких соображений и как эта книга попала в дом? Наверное, кто-то подарил. Не знал, что подарить, заскочил в магазин, мол, «книга лучший подарок» и, вообще, «летайте самолетами аэрофлота, экономьте время, покупайте пирожки!». Схватил что-то в толстое в яркой обложке, и вперед.

«Исторические повести» Мариан Брандыс. Комментарий свыше вполне применим и здесь.

Н. Лесков, «Соборяне», «Захудалый род». Это прочитаю первым делом. Причина депортации – очень плохое качество издания 1986 года, бумага почти коричневая.

Дэн Браун, «Код да Винчи». Помните, как весь мир зачитывался этой книгой. И каков итог? Наверное, он таков, какой и ожидали – деньги заработаны, а мир не изменился.

Сборник фельетонов Ярослава Гашека. В нем нашлась открытка из Сорренто с нотами песни «Вернись в Сорренто». Наверное, мы брали эту книжку с собой, когда там отдыхали. Хорошо будет перелистать в шезлонге возле пруда.

В. Пикуль, «Битва железных канцлеров». 1978 год, уже коричневая бумага, тяжелый текст. Историю лучше изучать по мемуарам. Есть такие холмы, на которые дороги не взбираются, а обходят стороной. То ли вида с них никакого не открывается, либо путь крут, а вершина камениста и ветрена. Среди писателей тоже есть такие холмы.

Снова В. Пикуль: «Крейсера», «Каторга» и «Кровь, слезы и лавры». Я думаю, что, когда писатель выдает такое количество добротной литературы, он продвигается к какой-то только ему известной, а может, только угадываемой цели. Как у Пастернака: «За поворотом в глубине // лесного лога // известно будущее мне…». Вот бы узнать, где Валентин Саввич нашел свой главный поворот.

Сборник антиклерикальных произведений европейских классиков «Наказание Прометея». Воинствующий атеизм неприятен также, как и воинствующий клерикализм. Но имеет право на существование, как памятники Ленину.

«Казанова» Эндрю Миллера. Эта книга доказывает, что в электронных «читалках» есть смысл. По крайней мере, лес меньше рубят. Странно, что книга издана в 2004 году, когда уже было ясно, как изменился читатель и герои, ради которых читатели открывают книги.

Детективы Жоржа Сименона. Издание 1962 года. В те годы не торопились переводить, и не торопились издавать. Поэтому все получалось добротно. Предвкушаю хорошие вечера у огня.

Василий Шукшин, сборник рассказов «Земляки». 1970 год, а кажется, сто лет прошло. Действительно, год в России за три можно считать.

Сборник высказываний Черномырдина «Так говорил Черномырдин». Казусы речи, казусы истории. Российская история полна казусов, но только русские люди наполняют их каким-то почти сакральным содержанием с такой плотностью, что и человек, и история превращаются в черную дыру, и все тянут, втягивают в себя и настоящее, и будущее. Удивительно, что в России еще электрички умудряются светить вперед.

«Ярость» Салмана Рушди. Сильная книга, пронзительный приговор капитализму, достойный более широкого полотна и более сильных личностей в качестве персонажей. А его персонажи сильны – как рыбы в сетях. Крупные, но в сетях.