Месть генерала вытегорских карьеров. Криминальный роман

Рассвет облизывал город, его посланцы – светоносцы ревностно забирались под кровать, бежали по раскиданной одежде на полу, по холодному ужину, смятому полотенцу, упавшим чашкам из-под кофе, по нежности, которой наполнилась комната за эту ночь.

Господи! Так бы лежать и не вставать никогда, только любить, любить и любить! Нежность бесконечна, нежность любимых бесконечна в миллионы раз!!! Радуги снов влюбленных – это редчайший жемчуг настоящего чувства!

Что же такое любовь? Большей частью переплетена с одиночеством, превращением влюбленных в его Величество Ожидание, в бессонные ночи и дни, фантазии о скорой встрече, выбегание из уходящего вагона в последнюю секунду, когда нужно уезжать и остаться, остаться в этой безумной Стране Чувств, ревности, забытьи, в шепоте телефонных проводов, сгорающих от услышанного в морозном дремучем лесу – этих незримых свидетелей любви! Любовь это всегда надорванное сердце, все равно, от радости или разлуки, столкновение и нежность двух ангелов любимых сердец, сломанные стрелы страстных снов, встречи на чердаке и на снегу, на голой земле в ревнивой траве, в шуршащих кустах, в старых листьях, в тающих облаках и вьюги, вьюги, вьюги встреч!

Да будет свет, да будет Любовь, как Солнце и Луна, лучшее в наших душах связано с любовью, с лаской рук на усталых плечах, невесомость любимой головушки на плече во сне, дрожание губ на рассвете!

Разудалые годы, драки, синяки, выбитые стекла, милиция, пьянство, жестокое избиение соперников – это Любовь!

Драма небес в непонимании того, что любимые не должны разлучаться, как день и ночь, как роса входит в лучи солнца без оглядки, так любовь не должна знать препятствий, а они, эти трудности, если не издевательства над сердцами, губят души, и только кто любит сильно, безоглядно и самоотверженно, тот заслуживает любви, все остальное – притворство, ложь и забвение в веках!

Трагедия людей, не любящих друг друга при совместной жизни – в трусости, в боязни начать все сначала, боязнь одиночества.

Там, где небольшой обман, там кончается и небольшая любовь.

Вино встреч Сережи и Елены – это онежская волна, спираль радуг, уходящих в небо, трон из жемчуга на дне Онежского озера, чайки, белыми брызгами украшающие воздух, ночи и дни, сотканные из слов:

«Ты мой?» -«Твой!» – «А ты моя?» -«Твоя, любимый Сереженька!»

Жестокость рассвета рассеивает радость ночи. Сергей думал о жизни, о любимой, которая еще не проснулась, о ее слабом сердце, которое нельзя волновать, родная, она даже не догадывается, что ему пришлось пережить за эти годы… И слава Богу, если он есть…

Курсы спецслужб за границей – это не совковый полигон с пьяными инструкторами, у которых желания только ниже пояса, да как что продать с военного склада.

– Милый, ау! – прервала мысли Сергея сияющая рассветом любимая. Он приобнял Еленушку, поцеловал ее голодные губы, все дела к чертям собачьим, есть только мы, если бы были на улице, снег точно бы расстаял в округе!

Любовь- это колокол, стронь легонечко сердечко, зазвенит,

встрепенет спящую тройку, а в это время колокол настоящий забил в церкви «Нечаянная радость».

Пролетело несколько дней, пьяных от радости, кончились от-

гулы, которые Елена накопила за осень.

Зазвонил телефон, спросили Сергея, разговор был о «супер-

новом» телевизоре, разговор был условный, назначили встречу у метро ВДНХ.

– Прости, Ленуш, вернусь, думаю, поздновато, дело срочное, приготовь ужин и спи, я тебя разбужу, ладно, если ты не против? – пытался отшутиться Сергей, вздыхая о быстро пролетевших онежской чайкой днях, нет, пора с этим кончать, какая это жизнь, вечная разлука!

Расставались долго и бесстыдно. Кто гадал – думал, что Сер-

гей ночью уже будет в Питере, такова жизнь!

Московский вокзал, трамвай по Лиговке в сторону Обводного канала, вшивая коммуналка, вот тебе и спецзадание, ё-маё!

Соседям представился приезжим писателем и бардом, мол,

сочиняю, поближе к народной жизни хочется. Ладно, хрен с ним, не до этого! Как подобраться к Замку (кликуха же, надо сказать),где ключик золотой?

Замок – мафиози действительно был под замком, за ним шла слава по всему миру, а не только по Руси – матушке.

Злорадствовал, узнав, что Кобчак во Франции, мешал ему развернуться в области, судьба выборов – тоже Замок, везде были его люди, особенно среди Законодательного собрания, близится трехсотлетие Санкт – Петербурга, и здесь Замок уже расставил свои капканы. Тут еще убийство Наровойтовой! Поспешили, денег мало, квартир, девочек, Канар всяких!

Посты Замок всегда занимал замом и только замом, меньше на виду, ждал и ждет момента, чтоб сразу всю власть, да с Эрмитажного балкона покрасоваться на Дворцовую, на быдло свое посмотреть, иначе он народ и не называл про себя.

Затея с падением рубля – тоже его изобретение, ребятки в Москве пока чухались, он бабки сделал, приближенные президента его идею не поняли, ну он и включил машину на полный оборот!

По природе своей Замок был охотник, но… за людьми. Нравилось ему вносить в Питер беспорядок! Хобби? Да, и ещё какое! Причина ненависти к людям – его половое бессилие! «Импотент! Импотент! – кричали его жены, любовницы, даже девочки по вызову и те уходили с ухмылкой, бывало, что ухмылка стоила им жизни.

Верил Замок в медицину, что вот, наконец-то придумают средство и будет он полноценным гражданином полноценной страны.

Сергей шел по Невскому проспекту с гитарой, приглядываясь к «теплой» и «холодной» трубе – это переходы под Невским напротив Гостинки.

Гармонисты, трубачи, танцоры, певцы, выброшенные коммерческим временем на улицу, нынче не кажут носа – мороз под пятнадцать со сквознячком с Невы! Пахло туалетом, сыростью, бомжи драку затеяли из-за места для попрошайничья, на них никто внимания не обращал, даже милиция – только клопов не хватало в кабинетах!

Ну ладно, сумку на асфальт, гитара расчехлена, начнем с «Афгана», сумка зазвенела мелочью, иногда какая-то бумажка прилетит, молодежь обкуренная смотрит полусумашедшими равнодушными глазами, идет торговля наркотой, вот один из «радушных» зрителей бросил в сумку шприц с остатком дозы, злобно захохотал и залез пьяной подружке под юбку грязной исколотой татуировкой рукой.

Под это музыкально-блевотное шоу и подошел к Сереге низенький мужичок в шикарной одежонке, с бегающими масляными шарами-глазами, с кейсом в руках.

– Это тебе на чаёк-с! – прокуренным голосом просипел толстячок.

– Не стой здесь, простудишься!

Сергей глянул в сумку. Вот это да! Сто зеленых! Ни фига себе!

– Эй, эй! Постойте! – закричал вслед тающему в питерском табачном дыму добродетелю Сергей. Догнал толстяка и вручил ему свои часы «Монтана».

– А это Вам на память от меня Правда, немного барахлят, музыку гоняют, когда вздумают, а так ничего еще, поживут! Окей?

– Окей! – промычал толстяк и направился наверх из перехода к Гостинному Двору.

– Живут же люди! – думал про себя Серега по дороге домой.– Тут пашешь, прикидываешься хрен знает кем, а какие-то зелеными бросаются! Родина моя! Ты сошла с ума! – вспомнились слова убитого Талькова.

Зачем я продолжаю играть в шпионов, ловить всякую шваль земную, когда за эти же гроши в Гостинке можно охранником прогуляться с утра до вечера по коридорам, с бабами побалакать, торговля, презентации, знаменитости там разные, стихи бы им почитывал, по попке поглаживая очередную бабель, как бывало по молодости, в «Асторию» в кабак схо-дить, стриптизом глазки оживить. От усталости завсегда в человеке пещерное пробуждается, зверье мы – просто в пиджаках да в юбках!

Родина! Чья ты и что ты теперь? Сколько тебя р… будут ста-

вить? А? Оттерпишься, лягнешь копытом, успокоишься и по новой уже другим за подставляешь! А сыны твои и дочки-матери? А ветераны? За что в войны все полегло столько народу? А сейчас? Отстрел депутатов, предпринимателей, друг друга! Талькова убрали и концы в воду! Бермудский треугольник- «Юбилейный», Князь-Владимирский собо и суд на Сьезжинской – ответ на песни Игоря! Похоронили, а вернее, спрятали за колумбарием на Ваганьковском кладбище вместе со Львом Яшиным, могилы громят, ДОКОЛЕ???

Церковь? Сергей по молодости был основателем и председателем православной общины города Вытегра Вологодской области, приезжал в город N просить благословения на открытие общины, а батюшка в соборе и гуторит ему: «Давай бумажку!» – «Какую?» – не врубился Сергей. Потом догадался, вытащил последний смятый трояк.-«Мало даешь!» – сказанул святоша и не повернувшись к Сергею, покрестил куда-то в сторону. Вышел Сережа ошалевший во двор, задумался, стал приглядываться к отцам в быту, да и к писателям тоже, эх ма, и там всё не так, как надо, Володя Высоцкий это отметил в песне, достали, видно, мужика! Неужто и в церкви есть проходимцы? Со временем убедился в своих догадках, да еще как! И ворьё, и жульё, и стукачество. Что-то здесь не того!

– Россия, Русь, храни себя, храни- пропел Рубцов, задушенный в Вологде в крещенские морозы, а так и хочется подумать:” Хорони!» Копают Родине яму, ох и глубокую, сколько еще отпеваний невинно убиенных ждет?

Россия- как дойная корова, уже и доить-то нечего, а народ живет, пьет, верит в черное будущее, кто хочет работать, тех на прицел, на корню души рубят, В Питере аж пять Союзов писателей, вступишь в один, остальные скажут- это Враг! Скучно, ребята, скучно и мерзко!

Классиков, писателей серебрянного века перекопали снизу доверху, кто где кашлянул, кто с кем спал, кто со свечкой стоял, – дорогие литераторы все знают, это их хлеб, в кустах-квартирах труды пишут великие, бессмертные, да народ наш не до конца одебилен, не берет книжонки в лавках, чует, видно, народ-то?

Вот так Сережа рассуждал за ужином в тьму-тараканной квартире. За стенкой сосед трахал соседку, зачем только стенки, все до мелочей слышно, как в кино сидишь, все коммунальное, общее- он ее и Сереге предлагал на ночь за поллитру. Эфиопия какая-то, не страна! Еще бы бой барабанов и джунгли за окном, никакой разницы, а ведь это центр аж самого Петербурга! Лиговка! Метро”Лиговская» – Эльдорадо для бомжей, проституток, сутенеров, братвы, пехоты и мафии! Не метро-ка-кая-то сука подзаборная! Тут можещь лицезреть боевые искусства, пьяную затасканную бабу в летах без трусов с задранной юбкой, мальчика, ждущего, когда дяденьки кончат пить пиво, чтобы взять пустую тару.