Квадрат времени

– Пошли со мной, – властно произнёс обладатель золотого обруча.

Оставив бойцов снаружи, мы вдвоём вошли в каюту на корме корабля: Слева от входных дверей около смежной стены стоят три шкафа из тёмного полированного дерева. На противоположной стороне висят два больших хронометра, под ними находится внушительного вида сундук. На каждой стене несколько тройных подсвечников. У окна стоит массивный письменный стол с роскошным креслом и четырьмя стульями. Посредине каюты, в специальном устройстве, позволяющем поворачивать его в любом направлении, закреплён глобус диаметром около метра. Северный полюс его находится в районе Гудзонова залива, а южный почти на краю противоположного от нас берега Антарктиды.

Хозяин великолепного помещения сел в кресло и с явно проскальзывающей ноткой гордости представился:

– Моё имя Селицар, я начальник экспедиции. Садись поудобнее и рассказывай, как оказался на берегу.

– Меня зовут Жарес. В десятилетнем возрасте я вместе с родителями принял участие в дальней экспедиции. В начале пути мне исполнилось одиннадцать лет, а через десять дней суда попали в жестокий шторм. Героические усилия команды оказались напрасны, от сломанных мачт пришлось избавиться, беззащитный корабль, потеряв управление, разбился о скалы. Я очнулся на песчаном берегу под обжигающим светом полуденного солнца, там пришлось провести в одиночестве много суток. Нормальной пищи нигде не было, попытка съесть моллюска из раковины вызвала рвотные спазмы. Идти вглубь леса было слишком страшно для ребёнка. На меня, совершенно обессилевшего, набрело одно из племён, живущих в этих местах. Дикари не упустили возможности без труда получить нового раба. Я в первое время очень боялся, что меня откормят и съедят, но эти дикари по своему обычаю употребляли в пищу только сердца побеждённых врагов. За долгие годы меня научили языку, приёмам охоты и различным способам ведения войны. При любой возможности я выходил к берегу океана в надежде встретить корабль со скрытой за далёким океанским горизонтом родины. Прошли годы, но желание увидеть своё отечество со временем только усиливалось. Наконец после долгих лет ожидания мне посчастливилось встретить вашу экспедицию.

– Сказочное везение. Прожить столько лет среди дикарей, оставшись живым и здоровым, редко кому удаётся. Думаю, не забыл имена родителей?

– Отца звали Арюс, а мать Наиф, – ответил я.

– Действительно недалеко от этих мест много лет назад пропала экспедиция моего лучшего друга и двух его братьев, на корабле также путешествовали жена и сын Арюса. Нет никаких оснований сомневаться в этой истории. К сожалению, из ваших родственников в живых только трое сыновей Карисы, сестры твоей матери. Сейчас их трудно узнать; старшему ребёнку в то время исполнилось только два года, а братьям близнецам всего по четыре месяца. В настоящее время они лучшие бойцы из касты воинов в столице. Не удивляйся: Кариса вышла замуж за командира отряда обороны города, поэтому твои двоюродные братья стали воинами.

Селицар поднялся, открыл шкаф, вынул белую рубаху, ремень с длинным ножом и кожаные сандалии.

– Переодевайся, потом выходи на палубу. Ждать не буду, необходимо отдать некоторые распоряжения, не стесняйся, чувствуй себя, как дома.

Командир экспедиции вышел. Я сорвал осточертевшую набедренную повязку, вечно натиравшую за день кожу до красноты (к такому подобию одежды нужно привыкать с детства), и выкинул в окно; надел рубаху, сандалии, подпоясался мечом и вышел из каюты. На небе светило яркое полуденное солнце, плыли редкие белоснежные облака. Попутный ветер весело надувал паруса. Корабли быстро удалялись от берега, соревнуясь с шустрыми дельфинами, резвящимися вокруг в тёплых водах лазурного океана. Подошёл Селицар вместе с красивым молодым человеком среднего роста: Правильные черты лица, светлые вьющиеся волосы, голубые глаза, идеальные пропорции мужской фигуры. Можно сразу ставить на пьедестал вместо статуи Аполлона.

– Жарес, познакомься: Мой помощник и капитан корабля, Цильпок. Ему только двадцать пять, но плавает со мной уже несколько лет. Надеюсь, будем друзьями, хотя бы потому, что на корабле больше нет представителей сообщества учёных. Жить будешь в одной каюте с Цильпоком, свободных помещений на корабле нет. Хочу напомнить – общаться с остальными членами экипажа по нашим обычаям можно только в случае необходимости. Впрочем, старые традиции в основном поддерживаются только в море, на суше границы каст постепенно стираются. Тебе в дальнейшем многому следует научиться, годы, потерянны среди варваров, необходимо наверстать. Сейчас оставляю вас одних, мне надо сделать записи в дневник экспедиции. Очень надеюсь, что сможете найти общий язык.

Селицар ушёл. Мы остались стоять у борта, глядя вслед убегающим волнам, не зная, как начать разговор. Наконец Цильпок прервал неловкое молчание:

– Наверно очень рад возвращению домой?

– Конечно. Просто безмерно счастлив. Много лет я тосковал по родной земле. Жизнь в Телисиосоре представлялась прекрасным сказочным сном. Долгие годы меня вдохновляли лишь отдельные самые яркие воспоминания детства, наверно за это время многое изменилось.

– Ты долго ждал. Если ветер не изменится, через две недели попадём домой. Может, пойдём в каюту, скоротаем время за игрой в кости и поговорим. Хочется послушать рассказы о необычных приключениях, никогда не встречал человека, так долго жившего среди дикарей. Надеюсь, ты не против этого предложения?

– В кости надо играть на интерес, иначе теряется сам смысл процесса, к сожалению, у меня ничего нет, а играть на щелчки, как в детстве – просто смешно. Лишний раз вспоминать о жизни в джунглях тоже не очень хочется, там было мало приятного. Хорошо бы сыграть в шахматы, но нет, ни фигур, ни доски.

– Впервые слышу такое название.

– Очень интересная игра. Надеюсь, тебе понравиться. Меня научил один из пленников дикарей, но, к сожалению, он умер. Оставшиеся после смерти несчастного раба вещи по приказу вождя сожгли. Правила игры я знаю; если сделать доску и вырезать фигуры, можно играть.

Цильпок оторвал взгляд от поверхности моря. В глазах появился радостный блеск:

– На корабле есть мастерская. Пойдём!

Мы спустились в трюм. В прекрасно оборудованном помещении стоял токарный станок с ручным приводом. В углах ящики с разнообразным инструментом и стеллажи, заполненные различными деревянными заготовками. Я занялся изготовлением шахмат, а капитан довольно успешно мне помогал: Сначала сделали доску, затем приступили к фигурам, которые решили сделать из двух отличающихся по цвету материалов: ореха и липы. Цильпок крутил ручку маховика на шпинделе, я обтачивал деревяшки на станке. Раньше мне приходилось заниматься подобной работой, конечно станок был на много совершеннее, а привод работал от электромотора. Вскоре напарник устал, пришлось поменяться местами, Цильпок успешно закончил работу, копируя, изготовленные ранее фигуры. В основание каждого шахматного воина мы вставили штырьки, а в центре квадратов доски просверлили отверстия соответствующего диаметра, иначе даже при небольшом волнении на море, играть не возможно. Наконец работа закончена. В это время в мастерскую спускается Селицар, замечает необычные фигурки, подходит ближе:

– Что вы такое странное смастерили?

– Мы с Цильпоком сделали шахматы. Позже я объясню правила игры, надеюсь, новое развлечение придётся вам по душе.

– Странно. Человек, бежавший от дикарей, хочет научить игре, которая, если судить по разнообразию фигур, сложна даже для нас.

– Я говорил Цильпоку, что играл с пленником варваров; где он научился, никому не известно.

– Хорошо. Мир велик, полон загадок, наверно в глубине материка живёт народ, придумавший игру. Впрочем, я лишь пришёл позвать в столовую. Команда давно отужинала, только мы остались. У меня было много дел, а вы, похоже, совсем забыли о времени.

На палубе нас вновь встретило солнце, заметно склонившееся к горизонту. До заката оставалось не более трёх часов. Корабли шли вдоль берега на расстоянии около пяти километров.

Столовая находилась в носовом кубрике, к нашему приходу на столе стояли три полных тарелки и чашки. На ужин подали кукурузную кашу с большим куском варёного мяса и очень вкусный компот из фруктов. Мы с аппетитом поели, и только сделали по последнему глотку, как услышали частый звон корабельного колокола.

Забежал, совсем ещё молоденький матрос. Споткнулся. Упал. Вскочил. Крикнул:

– Тревога! – и выбежал вон.

Мы торопливо вышли на палубу. За кормой море заполнилось треугольными парусами множества катамаранов, в каждом не меньше трёх десятков, вооружённых луками, копьями, длинными ножами, дикарей.

При мысли о предстоящем бое у меня вдруг пересохло во рту, сердце глухо застучало, как молот по наковальне, ноги налились тяжестью – точно приросли к палубе. Древние варвары далеко не хулиганы нашего времени и вооружены не перочинными ножичками. Никогда не понимал агрессоров готовых рисковать своей жизнью ради сомнительной возможности поживиться. Предстояла серьёзная схватка с непредсказуемым исходом.

– Успокойся, я рядом, – послышался шепот пришельца, – никто не поймёт страха. Матросы знают твою историю, и не простят испуга перед боем после стольких лет жизни среди постоянно воюющих племён. Вспомни, чему научился за год. Во время битвы я постараюсь отклонять лётящие в твою сторону стрелы и копья, но в ближнем бою рассчитывай больше на приобретённое мастерство и удачу.

– Вижу, волнуешься, – Подошел Селицар, положил руку на плечо, – понимаю. Морской бой отличается от сухопутного сражения, привыкнешь, он чем-то напоминает схватку в осаждённой крепости. Впрочем, скоро дикари подойдут ближе, будет не до переживаний. Хотел предложить тебе уйти в каюту, но боюсь – обидишься. Увидев, как я решительно замотал головой, Селицар улыбнулся и отошёл. Конечно, спрятаться очень хотелось, но начинать жизнь в прошлом с такого позора я не мог.

В течение пары минут палуба заполнилась воинами, поверх рубах бойцы надели кольчуги, на головах блестели шлемы. Нас с матросами вооружили таким же образом. До боя оставались считанные мгновения. Лодки варваров быстро приближались, вскоре на палубу стали долетать отдельные стрелы.

Постепенно обстрел усилился, обороняющиеся члены экипажа, спрятавшись за бортами корабля, отстреливались из арбалетов. Дикари в свою очередь укрылись за деревянными щитами, которые прежде лежали на дне катамаранов. Расстояние быстро сокращалось, появились первые жертвы с обеих сторон.

Рядом послышался чмокающий звук; воин слева вскрикнул, упал на спину – из правой глазницы несчастного торчала стрела.

В воздух одновременно взлетели сотни абордажных крючьев, большая часть достигла цели. Мы спешно рубили верёвки мечами, несмотря на героические усилия захватов с каждой секундой становились больше. Катамараны подтянулись к бортам, на палубу, словно тараканы из щелей, посыпались дикари. Страх полностью исчез, наверно в такие минуты просыпается генетическая память далёких предков, проводивших в сражениях значительную часть жизни. Я ударил мечом по руке, вцепившейся в борт; туземец вскрикнул и свалился в воду кормить акул. Не смотря на большие потери, дикари не оставляли попыток захватить корабль. Всё чаще возникали поединки непосредственно на палубе. Мне достался высокий, разукрашенный чёрными и красными полосами, туземец. Он ловко владел большим ножом, который размером почти не уступал мечу. После обмена ударами, ни один из которых не достиг цели, я, неожиданно для дикаря, резко присел, провёл подсечку, и подставил меч под падающее тело. Лезвие с противным хрустом вошло в живую плоть, и на меня хлынул поток чужой крови. Я оттолкнул труп, вскочил, вырвал из мертвеца меч, снова бросился в битву. Следующим оказался совсем молодой воин дикого племени. Ударом меча я выбил нож, не останавливаясь, сделал круг – голова бедняги покатилась по палубе. Обезглавленный труп свалился под ноги, я поскользнулся на залитой кровью палубе и упал, сильно ударившись затылком. Рядом появился дикарь с занесённым для удара копьём. Внезапно его шею пронзила стрела – ещё одним врагом стало меньше. Подбежал Цильпок с разряженным арбалетом и помог подняться. Бой быстро стихал. Воины добивали оставшихся на корабле туземцев. Мертвых и раненых врагов перекидывали за борт; пировали сотни акул, удирали на катамаранах уцелевшие в кровавой схватке дикари. Несколько туземных судёнышек, оставшихся без экипажа, плыли по воле ветра в сторону Антарктиды. Первое в моей жизни сражение закончилось. Боевой пыл прошёл, тело заныло от усталости, ссадин и ушибов. Я с трудом снял, ставшую вдруг неподъемно тяжёлой, кольчугу, с большим облегчением бросил на палубу, оставшись в рваной окровавленной рубахе.

Подошёл Селицар. Он, неизвестно как, но уже успел к этому времени умыться и переодеться:

– Ты хорошо держался в первом морском бою.

– Я жив только благодаря капитану.

Тут в разговор вступил подоспевший Цильпок:

– Скорее всего, ты мог один справиться, я только подстраховал.

– Оба славно повоевали, время говорить друг другу комплименты будет достаточно. Сейчас сходите, умойтесь, переоденьтесь, потом приходите в мою каюту.

Мы скинули лохмотья окровавленной одежды, подошли к матросам, достававшим вёдрами забортную воду для мытья палубы; долго оттирали с утомлённых тел засохшую и чужую, и свою кровь, наконец, удовлетворившись полученным результатом, ушли в нашу общую каюту. Там оделись в новые рубахи, под запас которых был отведён отдельный шкаф, затем вместе отправились в каюту командира.

Селицар сидел за письменным столом перед раскрытым корабельным журналом, уставившись невидящим взглядом в пустое место на стене; затем, схватив перо, начинал быстро писать, резко останавливался; и всё опять повторялось. Командир в этот момент был больше похож на крупного писателя, сочиняющего роман, чем на моряка делавшего служебную запись в бортовом журнале. Цильпок тихо кашлянул, и сочинитель вновь превратился в руководителя экспедиции:

– Жарес, вот перо и бумага; мне нужно немного времени, а ты пока запиши правила новой игры.

Я взял предложенные Селицаром письменные принадлежности и пристроился с краю стола, стараясь не помешать хозяину кабинета. Цильпок немного постоял рядом, за тем вышел и через две минуты вернулся с шахматами. За окном начинало темнеть; вошёл матрос, не сказав ни слова, зажёг свечи и вышел. Когда я закончил писать, командир с капитаном, стоя за спиной, дочитывали записи.

Закончив изучение правил Селицар достал из шкафа большую оплетенную бутыль с тремя бокалами, разлил вино и громко произнёс: