Болото. Книга 1. Каталы

– Остальные тройки?

– Нет, остальные пятерки.

– А четвёрка по какому предмету?

– По физкультуре, не люблю прыгать, бегать, отжиматься.

– Значит, смотри сюда, если намерен прилично играть, а ты хочешь, вижу по глазам, – рука должна быть твёрдой и ноги должны быть сильные, чтобы наматывать километры вокруг стола. Понял?!

В бильярдной комнате находилось несколько человек: дядя Петя с партнёром, за соседним столом сражались двое молодых парней, наверное, аспиранты и в противоположном углу за столиком с кружкой пива сидел старичок лет ста пяти, похожий на академика.

Папин друг закончил играть, гордо подрулил к партнеру и получил с него пять рублей. Мне это показалось странным, потом я понял: бильярд – игра на деньги.

– Ладно, Сергей, пока Сан Саныч душит на сцене Дездемону, поучу тебя немного, – решил выступить в роли тренера дядя Петя. – Вот эта палочка-выручалочка называется кий. Ею бьют по шарам – вот так, можно так, иногда так. Теперь бери кий и попробуй ударить по шару. Да не этой рукой. Ты левша? Тогда извини. Давай минут пятнадцать поупражняйся, а я прогуляюсь до буфета, пивка выпью, вернусь, сыграем, – вымолвил дядя Петя и удалился.

Он отсутствовал около часа, похоже, одной кружкой не удовлетворившись. За час я сделал примерно ударов двести-триста, начал кое-что понимать, усердно старался не тыкать кием в стол, попробовал удары разной силы и в разные точки шара, в общем, с каждой минутой игра всё больше и больше нравилась.

Отцовский друг вернулся несколько навеселе:

– Ну что, натренировался?

Не зная, натренировался или нет, тем не менее, играть согласился.

– Деньги есть; а то, может, на щелбаны собрался шары катать?! В бильярд играют на деньги и только на деньги, запомни это!

– У меня один рубль.

– Хорошо, на него и сыграем, три партии. Как говорится: проиграл – плати, выиграл – получи. Согласен?

Я чувствовал, что готов на всё, лишь бы поскорее снова взять в руки кий.

За соседним столом один из аспирантов промахнулся и с обидой произнёс:

– Опять кикс!

Значит, когда промахиваешься, это ощущение называется «кикс». Слово мне понравилось.

Дядя Петя установил пирамиду и предложил разбивать.

– Слушай внимательно. Играем в «американку» – любым шаром бьёшь любого, главное, первым положить необходимое количество.

– Почему «американка»?

– Всё довольно просто! Во время гражданской войны Севера и Юга в Америке была ужасная неразбериха; непонятно, кто свой, кто чужой, поэтому все били всех, – пояснил доцент кафедры всемирной истории Петр Иванович.

Прицелившись в шар с крестом, в биток, как потом мне пояснили, я послал его в сторону пирамиды, однако кий неожиданно соскочил, видимо, от чрезмерного усердия. Биток едва докатился до пирамиды и встал. Взглянув на него, я громко произнёс:

– Кикс!

Доцент удивленно покосился:

– Да, кикс, откуда ты знаешь?

– Не задавайте вопросы, играйте. Ваш удар! – почти раздражённо ответил я.

Папин друг лупанул по битку, и шары рассыпались по всей поляне, один из них залетел в лузу дураком; затем он с силой заколотил ещё два шара и на этом угомонился.

Настала моя очередь играть. Не зная, что предпринять, я отправил шар в сторону боковой лузы, где прилипли «зайцы». Удар получился смачным, и опять шары забегали по всему столу.

Оглядев поле битвы, я серьезно произнес:

– Опять кикс?

По непонятной причине все начали весело хохотать, а старичок-академик подошёл и торжественно произнёс:

– Добро пожаловать в мир бильярда! У нас тут своя сплочённая компания, и мы станем звать вас Серёжа Кикс!

Нет смысла рассказывать, как проходила моя первая игра. Понятно, я продул все три партии с сухим счётом, однако, отдавая рубль, поклялся: настанет день, и я выиграю у него не только один рубль, но и тысячу!

Так и случилось ровно через три года.

После игры старичок представился:

– Профессор Кеглевич из мединститута, бильярдная кличка «Штаны», люблю, знаете ли, забивать два шара одним. У вас, молодой человек, большие способности. Я тут каждый вечер, появится желание, заходите, кое-чему научу. Наконец репетиция закончилась, и отец спустился в прокуренный подвал, а у меня началась страстная любовь к бильярду, причём любовь с первого взгляда!

Игровая компания, о которой обмолвился Кеглевич, по обыкновению собиралась вечером в пятницу. Надо сказать, что она оказалась весьма разношерстной: от юных аспирантов до седых профессоров, а объединяло их одно – бешеная любовь к игре.

В бильярдную тусовку Дома Учёных входило человек двадцать пять постоянных игроков и ещё столько же посещающих клуб время от времени. Отец, хоть и играл неплохо, однако в эту «мафию» не вписывался, поскольку постоянно был занят: то в народном театре, то ещё в каких-то общественных мероприятиях, то уезжал в выходные посидеть на берегу озера – ведь его стихией всегда была рыбалка.

На следующий день в пятницу я решил наведаться в бильярдную, надеясь чему-то научиться. Двери Дома Учёных открывались в девять утра, потому как в это время начинались занятия различных кружков. В десять я маячил у входа и тут же оказался в поле зрения бдительного глазастого вахтёра. Тот меня узнал и, на миг оторвавшись от вчерашней газеты, лениво махнул рукой, давая зелёный свет. Наверное, он смекнул, что я иду на занятия в какой-нибудь кружок. Но, прошмыгнув по коридору, я быстро спускаюсь по лестнице в бильярдную. К моему удивлению Кеглевич находился уже там.

– А, Сергей, доброе утро! Рад вас видеть. Пока никого нет, давайте приступим к обучению, если вы конечно не против? – скороговоркой прощебетал профессор, как будто заранее заготовил необходимый монолог.

Не знаю, чем я понравился, но он вознамерился сделать из меня настоящего бильярдиста. Начали с азов, с того, как правильно держать кий, метко прицеливаться, стоять у стола, грамотно ставить упор, бить по шарам, и много чего ещё. Слушая предельно внимательно, я повторял несколько раз всё, что он показывал, и через пару часов более-менее сносно мог бить по шарам. В тот день понял одну простую вещь: важно, чтобы с самого начала занятий рядом находился тот, кто поможет, покажет, расскажет, как всё надо правильно делать. Если бы я самостоятельно осваивал сложную технику, подглядывая за опытными игроками, то, конечно, чему-нибудь научился, но на это ушло бы несколько месяцев, а может, и несколько лет.

В два часа мы отправились в буфет, выпили по чашке кофе и зажевали бутербродами – у Кеглевича подобный перекус назывался обедом, затем урок продолжился.

Голова шла кругом от обилия новых терминов и технических приёмов, тем не менее, я ощущал прилив счастья и, как губка, впитывал необходимую информацию.

В пять пятнадцать он, наконец, остановился и серьёзно произнёс:

– Так, на сегодня вполне достаточно, тем более, сейчас потянутся завсегдатаи, не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как проходят уроки.

Его слова показались весьма странными, впрочем, я ничего не стал спрашивать, вежливо попрощался и пообещал явиться завтра с утра.

На следующий день упорные занятия продолжились, и так длилось два с лишним месяца, вплоть до первого сентября. Такое долгожданное лето пролетело быстро, как курьерский поезд.

Я продолжил учёбу в девятом классе, а профессор приступил к работе после летнего отпуска, тем не менее мы три раза в неделю встречались в бильярдной. К началу октября Лев Давидович объявил о моей готовности сыграть с кем-нибудь из членов клуба.