Живодерня

– Ну тогда, пожалуй, можно рискнуть,-проговорил Илья, задумчиво погладив стриженую голову. – Впрочем, другого-то выхода нет.

Илья не был в восторге от плана впотьмах биться с могучим бригадиром. А если все шизики палаты встанут на его защиту? Да их попросту разорвут на мелкие клочки. Вряд ли успеет вмешаться персонал. Но теперь (после всего) Илья настолько не ценил свою жизнь, настолько ничтожной ему казалась потеря здоровья, что он совершенно не боялся смерти… Да что там смерти – он не боялся даже безумия.

Командовать побегом взялся Парамон. Илья не возражал, тем более что густобровый человек мог беспрепятственно передвигаться по отделению: он был вне подозрений.

Когда спустилась ночь, Парамон несколько раз сходил на разведку, потом тихонько шепнул Илье: "Пора".

Они вышли в коридор. После побега Ильи раскладушку ночного санитара перенесли за угол ближе к выходу, чтобы ему была видна дверь из отделения. Эта перестановка оказалась для беглецов очень кстати. Теперь проснувшийся санитар не видел двери первой палаты, для этого ему нужно было встать и, сделав два шага, заглянуть за угол.

– Погоди, мы же не взяли ничего для самообороны.

– Будь спокоен, – прошептал Парамон. – Я прихватил на всякий случай пять кусков хлеба. Может, удастся его подкупить. Или – во!

Он дал пощупать в кармане его пижамной куртки какой-то круглый, увесистый предмет.

– Это я из сестринской украл. Они этой железякой орехи колют.

– Ты, если что, бей по темени. Я ему руки зажму, а ты бей, понял…

Перешептываясь, они постояли у зарешеченной двери. Палата номер один, бурча, храпя, постанывая, спала. Не спал только один. Он сидел на кровати и мерно раскачивался из стороны в сторону, это был безумный Малюта. Умаявшись от уничтожения бесчисленного войска "человечеков", последний депутат последнего съезда народных депутатов, десятый пациент первой палаты – Малюта – отдыхал. А когда он отдыхал, то любил вот так раскачиваться из стороны в сторону.

– Ну, пошли. С Богом, – сказал Парамон и, сунув в дверь ручку, бесшумно отворил ее.

Они вошли и закрыли за собой дверь. Медленно, каждую секунду ожидая нападения разъяренных сумасшедших, они двинулись к койке бригадира.

Бригадир голой волосатой массой громоздился на кровати, раскинув руки, и с виду был грозен и страшен. Чудовищные размеры этого человека вблизи еще более изумляли, и Илья мысленно попрощался с жизнью и здоровьем. Единственная надежда была подкупить хлебом сумасшедшего монстра. А драться! Драться с таким – безумие!

Они почти дошли до кровати, но тут сзади из коридора донесся шум. Они, как по команде, бросились на грязный пол и замерли. Мимо палаты кто-то прошел.

– Ну что, будить будем? – шепотом спросил Парамон у лежащего рядом Ильи, голос его дрожал.

Илья пожал плечами.

– Ладно, давай я попробую, – шепнул Парамон.

Не решаясь разбудить или треснуть спящего по тупой башке тяжестью, он встал над ним, глядя на громаду грязного, вонючего тела.

– Да он, кажется, не дышит… – прошептал Парамон, приблизив губы к уху Ильи.

– Как не дышит? – не понял Илья, привстав с четверенек.

Парамон тронул руку спокойно лежащего бригадира; соскользнув с кровати, она тяжело повисла в воздухе.

– И рука совсем холодная, – проговорил Парамон, поежившись.

Илья поднялся с четверенек, заглянул в лицо бригадира и увидел, что приоткрытые глаза его неподвижны, челюсть отвалилась…

– Да он, похоже, умер, – констатировал Илья.

С соседней койки, приподнявшись на локте, на них безмолвно глядел сумасшедший. Илья краем глаза все время контролировал его, каждую секунду ожидая нападения. Но дурик враждебности не проявлял, а смотрел только.

– Ну и слава Богу, что умер, – сказал Парамон. – Давай кровать отодвинем, чтобы удобнее было. – Парамон схватился за спинку.

Илья тоже взялся за спинку, но кровать настолько присохла к полу, что ее, несмотря на наличие колесиков, не удалось даже сдвинуть с места. Кроме того, мертвый бригадир весил о-го-го сколько.

Из коридора раздался шум. Илья с Парамоном снова бросились на грязный, заскорузлый от экскрементов пол и затихли. Мимо двери кто-то прошаркал тапками по полу, должно быть, в туалет.

Они лежали до тех пор, пока все не стихло.

– Ну что, попробуем еще разок, – предложил Парамон.

Они поднялись с пола и, оглядываясь на дверь, снова взялись за спинку. Илья почувствовал за спиной движение. Все чувства в эту минуту были обострены – он резко повернулся, ожидая нападения. Сзади стоял тот самый придурок с опухшим лицом и отвислой слюнявой челюстью, следивший за их действиями со своей кровати. Илья, чувствуя агрессию окружающей среды, хотел ударить человека. Но тот, словно поняв намерения Ильи, поднял руки вверх.

– Не нужно. Я помогу вам… – Человек говорил тихо и медленно, словно давно отвык говорить.

В подтверждение своих слов он взялся за спинку кровати и стал тянуть. Илье и Парамону ничего не оставалось, как последовать примеру сумасшедшего. Втроем они смогли сдвинуть кровать.

– Вы хотите бежать отсюда? – спросил больной, вглядываясь в лицо Ильи.

Илья не ответил.

– Не бойтесь меня. Они думали, что смогли свести меня с ума. Понимаете? Но Петра нельзя свести с ума. Как они просчитались! Ведь меня назвали в честь Петра Великого! – с пафосом проговорил человек.

– Тише, прошу вас, тише!.. – умоляюще зашипел Парамон. – Санитар в коридоре!

И правда, из коридора вновь раздался шум шагов. Они еле успели лечь на пол. Петр, взвизгнув пружинами кровати, брякнулся на свое место. Кто-то из спящих зарычал во сне и перевернулся на другой бок.

Илья с Парамоном поднялись, рядом с ними снова оказался Петр. Он подошел к кровати бригадира и, склонившись над ним, заглянул в лицо, потрогал пульс под подбородком.

– Он, действительно, умер, – сказал Петр негромко. – Какое счастье. Послушайте. Ведь это правда, что бригадир умер? – обратился он к Илье, как будто сам себе не поверил.

– Правда, правда, – заверил его Парамон.

– Они думали, что меня так просто свести с ума, но они просчитались. – Он говорил только для Ильи, на Парамона же не обращая никакого внимания. – Вы скоро будете на воле, передайте моей матери, что я жив и не сумасшедший. Вот телефон. – Он сунул в руку Илье бумажку. – Я здесь уже восемь лет, я вынужден притворяться сумасшедшим, чтобы они не свихнули меня своими лекарствами. Они все время требовали, чтобы я что-то вспомнил. Но я не могу… Понимаете?!

– Да, конечно, я обязательно позвоню,-проговорил Илья, пряча бумажку в карман куртки.

Только сейчас он узнал этого больного, ведь это он подходил к клетке, когда возле нее останавливался Илья. Илью всегда не оставляло чувство, что этот сумасшедший хочет что-то сказать ему.

– Передайте моей матушке, что сыночек ее Петр жив, здоров, и пусть она принесет мне яблок и сигарет. Ладно? Тут как-то недавно Парикмахер уходил. Я его тоже просил позвонить. Да он, видно, забыл, – грустно сказал Петр.-Ты уж не забудь.

– Хорошо, конечно…

Илья перелез через кровать с мертвым бригадиром и, отогнув линолеум, стал шарить по полу руками, ища ручку люка. Найдя ее, потянул изо всех сил, но она не тронулась с места, тогда он догадался повернуть ее вправо и дернуть. Крышка поддалась и, лязгнув, отошла. Из щели потянуло затхлой сыростью. Илья почувствовал приближение свободы, заныло под ложечкой…

– Так не забудь, – перегнувшись через тело мертвого бригадира, напомнил Петр. – Жив и здоров.

– Послушай, Петр, давай вместе убежим. Ведь ты нормальный. Убежим из этого ада.