Я стираю свою тень. Книга 2

Доктор Джонто даже вздрогнул, удивлённо посмотрел на меня и пожал плечами.

– Это была простая рекомендация. Посещение психолога поднимает социальный рейтинг и повышает благонадёжность.

– В данном случае я выбираю Айрис, а не ваш искусственный рейтинг и прочие плюшки. Кстати, хотел узнать, как я могу добавить кому-то баллов? – Я впервые задумался над тем, что тоже могу участвовать в этой чехарде с социальным рейтингом.

– Спросите вашего советника или найдите в меню, которое появляется, когда вы задерживаете взгляд на мне, – посоветовал доктор.

– Спасибо. – Я уставился прямо на него, пока не появилось простое меню, в котором можно было движением глаз двигать ползунок с баллами в пределах установленной оценки.

У доктора Джонто разброс составлял солидные сто сорок баллов. Максимально семьдесят плюсом и семьдесят минусом. Он засмущался, следя за движением моих зрачков. Видимо, побоялся, что я ему отвешу минусов за ненужную настойчивость.

– Хочу сделать вам аванс, – решил я подмазаться.

– В каком смысле?

– Поставить максимальный балл, чтобы простимулировать результат. – На самом деле я больше хотел, чтобы он отстал от меня со своими намёками на моё несовершенство.

– Не вздумайте, система накажет нас за попытку манипулирования рейтингом. Я поставлю вам ту оценку, которую считаю нужной, и ваш балл никак на неё не повлияет. Учтите, подобные преступления – одни из самых тяжких, и наказываются соответственно.

– Например?

– Ссылка на осваиваемые планеты в самые захудалые концы вселенной, существование на которых ненамного лучше, чем на Земле.

– И всё-таки лучше.

– Немногим.

– Хорошо. Был неправ, признаю?.

– Замечательно. Я отключаю вас.

Я не успел ничего ответить, выключился, как телевизор. Чик – и потух. А через мгновение снова включился. Но мгновение было только для меня. Часы показывали, что прошло два часа с минутами.

– Есть болезненные ощущения? – поинтересовался Джонто.

Я подвигался и не ощутил никаких изменений.

– Вроде всё нормально.

– Подойдите к зеркалу.

На стене проступила зеркальная поверхность. Я сделал шаг в её направлении, почувствовал необычное ощущение в трусах и вспомнил про свою просьбу. Оттянул их и заглянул.

– Хватит? – спросил Джонто.

– Вполне. – Результат меня устроил, хотя и выглядел непривычно.

Моё отражение в зеркале выглядело столь же непривычно из-за изменившихся пропорций тела, будто я не меньше двух лет ходил в качалку.

– Мы избавили вас от двух генетических заболеваний, которые проявились бы с возрастом, и четырёх начинающихся болезней, восстановили зубы и убрали шрамы на голове.

– Как убрали? – Я потрогал место, где они были. – Зачем?

– Это же неэстетично, – искренне удивился Джонто.

– Это была моя мужская награда. Вы разве не знали, что шрамы украшают мужчину?

– Я всегда считал ум украшением любого человека. Как может украшать уродство?

– Ум, само собой, украшение, но со шрамами я выглядел как дворовый кот, к которому даже овчарки боятся подходить.

– Извините, но удаление шрамов – стандартная процедура, – развёл руками доктор.

– Чёрт с вами.

У Джонто был такой растерянный вид, что мне стало немного его жаль. И правда, зачем мне шрамы в обществе, где их не оценят?

– Ладно, доктор, спасибо, что сделали то, о чём я просил. В остальном результат намного лучше ожидаемого. Вот вам шестьдесят девять баллов за работу. Единичку скидываю за самоуправство.

Джонто уставился на меня взглядом, по которому я не смог понять – сердится он, удивляется или опешил от переполняющих эмоций, не зная, как выразить благодарность. Бумк, и мне пришло сообщение о зачислении социальных баллов. Десять. Чёртов докторишка оказался скупердяем. Ему было жаль поделиться со мной тем, что не делало его беднее.

– Спасибо за всё, – произнёс я тоном обиженного человека. – Мне пора.

– И вам спасибо. Советую в течение недели не перенапрягать тело физически, возможны болевые ощущения.

– Спасибо.

Мне на удивление легко удалось открыть дверь кабинета. Едва я вышел в коридор, пришло сообщение, в котором извещалось о времени и месте посещения курса психологической реабилитации. Я выругался про себя. Создавалось ощущение, что система в виде исполнительных механизмов-людей не успокоится, пока не добьётся от меня необходимых показателей.

Расстройство продолжалось недолго, буквально минуту, пока я не проложил маршрут к тому месту, где должна была отрабатывать Айрис. Мне не терпелось скорее показать ей свои изменения.

Глава 4

После медицинского вмешательства я чувствовал себя на станции почти своим. Осознание, что это не какой-то футуристический земной город, а космическая станция, вращающаяся в холодном космосе за миллиарды километров от родной планеты, ещё не пришло ко мне полностью. Я не видел космоса и потому не мог представить его себе. Подсознательно мне казалось, что я плыву пассажиром на круизном лайнере.

Маршрут до подвесных садов я почти запомнил и мог не смотреть на «нить Ариадны» сворачивая, где нужно. Вот только на лифт я никак не мог повлиять, он сам знал, где меня высадить. Огромный зал со звёздным небом на этот раз был озарён светилом, на орбите которого вращалась станция. Яркий шар был меньше Солнца раза в два и светился неестественным для коренного землянина белым светом. Зелень в его лучах имела более яркий оттенок.

Мне определённо нравились лестницы с низкой гравитацией. Взбегать по ним вверх через несколько ступеней оказалось ещё веселее, чем спускаться. Местные, не пропускающие ни одной ступени, сторонились меня, как полоумного.

– Поберегись! – орал я загодя, чтобы мне уступали дорогу.

Доктор Джонто сказал, что плотность моих мышц на двадцать пять процентов выше, чем у коренных жителей станции. По этой причине мне легче давались физические упражнения, создавая иллюзию взявшейся из ниоткуда силищи.

Айрис издалека поняла, что мелкая блоха, прыгающая по ступенькам, – это я, её земной парень. Она начала размахивать рукой, чтобы привлечь моё внимание. Запыхавшийся, я предстал перед ней с довольной улыбкой.

– Возмужал, окреп. – Айрис оценила мою внешнюю трансформацию игривыми движениями бровей. – Так и хочется потрогать.

– Мои изменения не все на виду, – ответил я ей такой же искусной игрой бровей и томным басом.