Понемногу обо всем

Всадник натянул удила и взялся за рукоять меча. Не обнажая клинка, он молча и пристально озирался.

– Сэр Гай Гисборн! – Раздался густой зычный голос. – Если ты вновь ищешь меня, то я перед тобой! – Из лесной чащи на дорогу ступил дородный пожилой мужчина с большим боевым луком в руке, стрела ладно наложена на тетиву, но сама тетива не была натянута.

Разбойник был хорошо одет. Добротная кожаная куртка, крепкие сапоги, золоченный пояс. Над поясом предательски нависало немалое брюшко.

– Я не искал встречи с тобой, Робин из Локсли. – Спокойно ответил рыцарь. – Я не бегу от схватки, но не желаю её. Дай дорогу!

Разбойник явно не ожидал такого оборота и замялся.

– Скоро стемнеет, сэр рыцарь. Дорога через лес дальняя. Окажи честь. Будь моим гостем. Раздели трапезу с вольными стрелками.

Из-за древесных стволов тихо и, как бы ненавязчиво, выступили лучники Робин Гуда.

Гай Гисборн гордо вздернул подбородок.

– Мой конь устал. Я принимаю твое приглашение, Робин из Локсли. Прикажи своим людям показать мне дорогу.

– Так-то лучше. – Проворчал в бороду Робин Гуд, кивнул повелительно головой. Один из стрелков почтительно принял рыцарского коня под уздцы. Невеликая кавалькада скрылась в кустах, дорога опустела. Багровый солнечный диск коснулся земли.

Уже давно стемнело. В чистом ночном небе светила полная луна.

Посреди лесной поляны был устроен широкий деревянный настил на низких дубовых сваях. Настил был накрыт сверху деревянным же навесом, обнесен перилами. Под навесом – длинный чисто выскобленный стол, стулья с высокими резными спинками. Чуть поодаль, прямо под открытым небом сиял раскаленными углями огромный, выложенный из крупного дикого камня, очаг оснащенный вертелами, крючьями, поддонами, мехами и прочими приспособлениями.

Робин Гуд и Гай Гисборн сидели за столом вдвоем. Стол был богат и изобилен – аппетитно зажаренное мясо всевозможных видов; рыба и птица разных сортов; диковинные фрукты и сладости; заморские вина; крепкое пиво и брага; сервировка на золоте да серебре.

На краю поляны в отблесках костра расположились вольные стрелки. Ребята – все один к одному – молодые, дюжего роста и сложения, с бычьими шеями, покатыми лбами, бритыми затылками, с угрюмым взглядом исподлобья. Они больше молчали и лишь поигрывали бугристыми мускулами да добротным оружием.

За столом прислуживала молодящаяся хохотливая толстушка с чертиками в глазах. Робин время от времени со сладострастным аппетитом звонко шлепал её по пышному заду, от чего та радостно взвизгивала.

– В прежние времена, Робин, мы сиживали с тобой прямо на голой холодной земле, возле огромного жаркого костра, впивались молодыми крепкими зубами в горячую, сочную и плохо прожаренную оленину без соли, пили ядреную деревенскую брагу. Мы до хрипоты спорили о правде, справедливости и законах мироздания.

– Да, сэр рыцарь, было дело.

– Ты изменился, Робин.

– Зато ты остался прежним, Гай Гисборн.

– Я помню прежних вольных стрелков. Нынешние – не похожи на них. Те были худые и голодные, веселые и злые. Их глаза горели дерзостью и задором. Их оружием были лишь луки да дубинки. Они щеголяли парчовыми камзолами и дырявыми портками. Их сердца стучали громко и смело. Они сражались доблестно и погибали бесстрашно. И за тебя, Робин, они беззаветно были готовы идти в огонь и в воду, на казнь и на пытку.

– Давай, выпьем за них, сэр рыцарь.

– Выпьем.

Разбойник и рыцарь выпили. Молча посидели, вспоминая былое.

– Кстати, Гай Гисборн. – Робин аккуратно водил пальцем по лужице вина на столе. – А куда это ты направляешься в столь неурочное время? Один, без стражи? И откуда это у тебя такое пренебрежение к моей персоне – «Я не искал тебя…»?

Рыцарь гордо вздернул подбородок.

– Я покидаю славный город Ноттингем. Отныне я больше не служу шерифу Ноттингемскому. Я направляюсь к побережью и далее – в Нормандию, во Францию…. Мир велик.

– А почему не в свой родовой замок? Кстати, в каких землях твой замок, твое поместье?

Рыцарь криво усмехнулся, наполнил кубки себе и разбойнику.

– За двадцать пять лет безупречной службы под началом шерифа Ноттингемского я не удостоился чести приобрести свой собственный угол под старость лет. Стал неугоден. Вышвырнут за ворота, как собака. Ни кола, ни двора. Смешно сказать – пять золотых монет в кошельке.