Рубиновое сердце. Ироничный детектив

– Так, значит, вы сможете договориться о возвращении и моего рубина? – даже не пытаясь скрыть охватившее ее волнение, спросила Вероника. Николай Федорович печально вздохнул.

– Вряд ли. Мне показалось, что эти… люди… не слишком склонны договариваться с кем бы то ни было.

– Как же они вышли на вас?

– Так же, как и вы, – усмехнулся Меньшов. – Их привёл знакомый мне человек – и я поплатился за свою доверчивость.

– Мы их разыщем, – протянув руку через стол, успокаивающе погладил Веронику по плечу Борис. – Славич запомнил номер их тачки, так что никуда они от нас не денутся.

– Ладно, – кивнула, соглашаясь, девушка и вновь взяла свои эмоции под контроль. Немного помолчав, она вернулась к тому вопросу, ради которого, собственно, они и приехали к Меньшову.

– Полгода назад этот, – Вероника подбородком указала на притихшего Костика, – продал вам такой же рубин, какой был у меня. Где он сейчас?

– Вернулся к хозяйке, разумеется! – вскинулся оскорблённый в лучших чувствах Меньшов. – Мне чужого не надо!

– Странно, – потеребила мочку уха Вероника. – Анжела мне об этом ничего не говорила, а я ведь ради нее перетрясла всю Москву, чтобы найти вора.

– Анжела? – удивлённо воззрился на нее Меньшов. – Но хозяйку звали Александра Сергеевна, а не Анжела!

– Вы ничего не путаете? – с сомнением посмотрела на него девушка.

– Да с чего мне путаться-то? – сердито отмахнулся от такого предположения Николай Федорович. – Маразмом я ещё не страдаю. Александра Сергеевна Журавлёва, урождённая Яковлева, пятьдесят девятого года рождения… Я предпочитаю знать, с кем имею дело, – заметив изумлённый взгляд девушки, слегка чопорно заявил Меньшов.

– И адрес её вы, наверное, тоже выяснили? – боясь спугнуть такую удачу, вкрадчиво поинтересовалась Вероника.

– Вообще-то, да, – кивнул, внезапно смутившись, Николай Федорович. – Уж очень эффектная женщина, доложу я вам! Не удержался.

– И где же живёт эта эффектная женщина? – затаив дыхание, спросила Вероника.

– Новорижское шоссе, 28.

– Квартира?

– Это особняк. Очень дорогой особняк, однако! – криво усмехнулся Меньшов, и Костик понял, что надежды посредника сблизиться с его клиенткой натолкнулись на айсберг социального неравенства и пошли ко дну, как «Титаник».

– Поэтому вы ей и поверили? – саркастически фыркнула Вероника, которой не было никакого дела до любовных переживаний сидевшего напротив неё старика. Николай Фёдорович вскинулся, как от удара.

– Обижаете, барышня! Я профессионал, и в моей работе одной веры недостаточно. Я проверил её историю, и она показалась мне достоверной. По крайней мере, некоторые факты ее подтверждали.

– Какие факты?

– Например, то, что рубин достался Журавлёвой по наследству от её бабки. А в сохранившейся описи царской сокровищницы есть упоминание о рубиновой броши в виде сердца работы Карла Болина.[2 - Карл Эдуард Болин – знаменитый петербургский ювелир середины XIX века]

– Причем тут царская сокровищница? – растерянно уставилась на Меньшова Вероника.

– При том, что бабка Александры Сергеевны никто иная, как Великая Княжна Анастасия, младшая дочь царя Николая Второго Романова!

– А разве их… не всех? – после долгого потрясённого молчания рискнул спросить Костик.

– Не всех, – понял его Николай Федорович. – Костей царевны под Екатеринбургом, на месте захоронения царской семьи, так и не нашли, а Александра Сергеевна говорила, что пуля попала прямо в камень, расколов его надвое, и это спасло её бабке жизнь. Что было с нею дальше, Анастасия Николаевна никому не рассказывала, но мне известно, что некая особа, выдававшая себя за княгиню Анастасию, провела в сталинских лагерях более двадцати лет, пока её не признали простой сумасшедшей и не оставили в покое. По времени, вроде бы, всё сходится. Да и рубин, который я получил от тебя, подтверждал этот рассказ – его скол действительно похож на след от пули.

– Офонареть можно, – выдохнул Костик. Вероника обожгла его яростным взглядом и решительно хлопнула ладонью по столу.

– И тем не менее эта ваша… Александра Сергеевна лжёт! Рубины принадлежат нашей семье, передаваясь из поколения в поколение, по крайней мере, лет девяносто!

– А до этого? – прищурившись, посмотрел на неё Меньшов. – Кому принадлежали эти рубины раньше?

Вероника открыла рот – и закрыла, потрясённо уставившись в одну точку.

– В гражданскую… – наконец, с трудом выдавила она. – Отец, когда дарил нам с сестрой камни, говорил, что его прадед, наш с Анжелой прапрадед, привёз их с гражданской войны…

– Вот видите, – кивнул Николай Федорович, мягко улыбнувшись. – Даже это сходится. Один к одному!

– Это ничего не меняет! – вспыхнула, очнувшись, Вероника. – Камни наши, и плевать, кому они принадлежали до этого!

– Боюсь, нынешним их владельцам тоже на это плевать, – вздохнул Меньшов, осторожно потрогав свой синяк.

– А это мы ещё посмотрим, – недобро сощурившись, с угрозой произнесла, или, скорее, прошипела Вероника. – как только я доберусь до этих отморозков, что стащили мой рубин – так и посмотрим. А с Александрой Сергеевной, думаю, мы договоримся.

Костик опустил глаза в стол. Он чувствовал себя виноватым перед девушкой за пропажу ее рубина, и теперь разрывался между этим чувством вины – и своеобразной солидарностью, связывающей людей его профессии. Вина победила и, не поднимая взгляда, Костик сказал, вспомнив слова Вероники о нем самом:

– Я знаю «отмычку» этих отморозков. И знаю, как его найти.

– Так что же ты молчал?! – вспылила Вероника, и Костик, памятуя о ее более чем резкой реакции на неожиданные известия, инстинктивно прикрыл лицо руками. – Едем!..

5

Сашка-Ферт пил. К этому делу он подошёл со всей ответственностью, обставившись целой батареей разнокалиберных как по объёму, так и по крепости их содержимого бутылок, и Костик понял, что, опоздай они хотя бы на час – и добиться от Сашки внятных и адекватных ответов было бы уже невозможно.

– Алё, гараж! – окликнул Костик Ферта и брезгливо отобрал у него очередной – пятый? пятнадцатый? – стакан. Ферт поднял на Костика затуманенные глаза, и искра узнавания на секунду рассеяла в них алкогольную мглу.

– П-прости, Костик, – промямлил Ферт, качая осоловевшей головой, и пьяная слеза скатилась по его щеке. – Я… я не виноват, м-ня… ик!.. заставили.

– Кто тебя заставил? – обрадовавшись, что Сашка сам затронул нужную ему тему, мягко спросил Костик и для привлечения внимания поводил отобранным стаканом перед глазами Ферта. Следя за стаканом стеклянным и вместе с тем пристальным взглядом, Ферт медленно, словно под гипнозом, произнес:

– Они! Они – звери, Костик. Если бы я их не привёл к Мень… ик!.. шому, они б м-ня зак-копа… ик!.. ли!

– Кто «они», Сашка? – более настойчиво поинтересовался Костик. Сашка-Ферт перестал следить за стаканом и, охватив себя руками за плечи, зябко съёжился.

– С-суки они, вот кто! – внезапно разозлившись, выпалил он. – Паскуды беспонтовые! Т-тебе к-гда-нить паяльник в зад вставляли? А мне чуть не вст-тав… ик!.. вили! Гниды-ы…

Ещё две слезы выкатились из глаз Сашки, и он совсем по-детски вытер их рукавом. Костик отдал ему стакан, и Ферт, стуча зубами о стекло, жадно выпил.

– Гниды! – на удивление четко выговорил он, отдышавшись. – За такое им красный галстук сделать мало![3 - Сделать красный галстук (жарг.) – перерезать горло]

– Сделаем, – отстранив Костика в сторону, твёрдо пообещала Вероника. – У меня к ним тоже… должок. Вернуть надо. Вот только как мне их найти, ума не приложу.

– Хазу я ихнюю знаю, – окинув девушку с ног до головы острым оценивающим взглядом – Костик даже усомнился, а не ломал ли Ферт перед ним комедию, прикидываясь пьяным? – сказал Сашка. Кивнул на Костика. – Его я тоже знаю. А вот вас я не знаю. Может быть, вы с ними заодно?