Диалог со Смертью

Вам улетать в далёкие края!
Но… Вам играть бы в незаурядных пьесах,
Быть Королевой, Ангелом, Принцессой,
Жить, не таясь, или крутить повесой!
Да, выбрать место, да, мечтать невестой
стать,
Когда ни дня без стресса!..
Да!
Вы улыбнитесь, милая Инесса,
Вы стали вдохновеньем для меня!

– Вы романтик, молодой человек, – сказала женщина позади нас. Я, видимо, слишком громко читал стихотворение, что не осталось незамеченным. Повернулся к ней, чтобы поблагодарить и увидел раскрасневшиеся глаза. Ещё чуть-чуть и потекут слёзы. Сегодня у всех расшатана психика. Женщина лет сорока пяти, достаточно приятной внешности, немного побитая жизненными невзгодами, тяжёлыми событиями, оставившими свой неубираемый след, смотрела сквозь меня, куда-то вперёд и с грустью о чём-то думала. А может и мечтала, понять было сложно.

– Я когда-то давно мечтала стать актрисой, – проговорила она. – В школе ходила в театральный кружок, а после неё собиралась поступать в училище. Но встретила своего первого мужа. Любовь нам обоим вскружила голову, всё так быстро завертелось, закружилось, что я пропустила все вступительные экзамены. А потом у нас родился сын. Вся в заботах, подгузниках, как сейчас говорят. Стало совсем не до мечтаний…

В её голосе было столько печали, что мне стало неуютно. Кэт тоже повернулась и посмотрела на даму в тёмном синем пуховике, вязанной шапке странной формы. На ушах висели крупные серьги в виде капель воды, на губах остались следы от бардовой помады. Ресницы наклеены и густо смазаны тушью, которая оказалась и на щеках после панических слёз, пущенных ещё в самолёте. Брови вычерчены карандашом поверх редких волосков и смотрелись сильно неестественно. Руки были сложены на необъятной сумке с поломанной молнией, пальцы неугомонно стучали по ней, помогая женщине пережить воспоминания о сложных этапах нелёгкой жизни.

– А через три года у нас появилась доча, милашка такая была, хорошенькая! Щёчки розовые, волосиков на голове совсем мало, – продолжила наша соседка. – И мы всё для неё делали, купали, наряжали, кормили по правилам, как нам бабки рассказывали, то и делали, у самих-то мозгов откуда столько? – Её лицо стало жёстким, появились тени, забирающие последние красивые черты.

– Сколько ей было? – Вдруг спросила Кэт. – И как её звали?

Женщина чуть помедлила, перевела взгляд на девушку, но всё же ответила.

– Мариша мы её звали, маленькая моя девочка. Ей было всего пять, когда… Когда… – Слёзы хлынули с новой силой.

– Ничего не бывает просто так, – мягко, но уверенно проговорила Кэт. – Ваша печаль многогранна, многослойна, но Мариша давно уже ангел, и ей тоже сложно смотреть на ваши страдания. Забывать нельзя, но отпустить можно. И простить всех, кто не прощён, только тогда станет легче.

Кэт взяла женщину за руку и поднесла свободную ладонь к её лицу, аккуратно погладила по щеке. Внезапно та перестала плакать. Сложно представить, как Кэт это сделала, но у женщины во взгляде появилось спокойствие, которого психотерапевты добиваются от своих разбитых и разобранных по частям пациентов годами. Дама достала из кармана грязный платок и протёрла им лицо, щёки её сразу порозовели.

– А что с мужем? – Поинтересовалась Кэт.

– А! Этот козёл потом нашёл молодуху и сбежал с ней, бросив меня с сыном. А Максимка мой заботливый вырос, маму любит так сильно, что вот отправил в отпуск. Сказал: «Мать, хочу, чтобы ты отдохнула». Купил билеты на курорт, в какой-то санаторий. А из столицы через пять часов дальше должна лететь. А сейчас чего-то уже не знаю, успею ли? Но сыночка у меня молодец, – чуть выдохнув, сказала женщина и замолчала.

Минуту спустя мы заходили в зал ожидания, где на железных сидениях уже успели неудобно расположиться наши коллеги по несчастьям.

***

Мой телефон настойчиво требовал, чтобы его владелец ответил на сообщение коллеги, тому не терпелось поскорее узнать подробности происшествия на борту, непосредственным участником которого – какая удача! – стал я. А мне не хотелось делать этого прямо сейчас, тем более, сам собирался написать новость и отдать в редактуру. Чем и намеревался заняться ближайшие несколько минут, как только отойду от потрясения. История, рассказанная грустной женщиной в автобусе, ещё больше расшатала моё эмоциональное состояние, давно я себя так не чувствовал.

А Кэт вообще перестала переживать, как только ступила на жёсткий асфальт своими каблуками. Проследовала за мной в зал ожидания, нашла нам свободные места, расположенные рядом, и спокойно села. Быстро оттряхнула от пыли серое пальто и жестом пригласила меня присоединиться. Только я не стал пока присаживаться и принялся ходить перед ней, погружённый в свои мысли. «Странная она, всё-таки. Не пойму, почему она так реагирует на всё происходящее? Неужели действительно не страшно? Или просто плевать на себя и всех, кто рядом?» – В этот момент она посмотрела на меня из-под бровей, сурово так, даже зло. «Либо ведьма, либо сплю», – закончил я размышления и подошёл ближе.

– Ответь на один вопрос, пожалуйста.

– Всего один? – с небольшой иронией произнесла Кэт.

– Пока да.

–???

– Кто ты? Имею в виду, не кто ты по профессии, а вообще? Почему женщина успокоилась после твоих слов и прикосновений? – Я заметно нервничал. Ещё и этот телефон! Коллега решил, что лучше позвонить, раз я не отвечаю на сообщения. Мне приходилось раз за разом сбрасывать звонок.

– Это уже два вопроса.

– Опять шутишь? – Я смотрел на неё взглядом, требующим ответов здесь и сейчас.

– Нет… Ладно. Я та, кого ты не забудешь!

– Это уж точно! Но ты не ответила.

– Не могу сказать большего, может быть, не сейчас.

Она замолчала, задумавшись о чём-то, потом снова посмотрела на меня, и вместо привычного уже зелёного огонька я увидел, как в уголках её глаз на мгновение мелькнули едва различимые хрусталики слёз. Это уже совершенно сбивало с толку. Я ещё какое-то время постоял перед ней, потом от бессилия упал тяжёлым мешком на свободное кресло рядом с Кэт и всё-таки принял звонок от назойливого коллеги.

Мы проговорили минут пятнадцать, а после завершения разговора я без особого удовлетворения перебросил ему же написанный ранее материал. Пусть разбираются сами, а я сегодня уже слишком сильно устал. Кэт сидела, глядя в пустоту. Я уже не злился на неё, да и чего злиться, не она же устроила нам эту нервотрёпку. Чувствуя за собой вину и поддаваясь какому-то внутреннему порыву, я хотел извиниться, но она меня остановила.

– Не надо.

– Что, не надо? – Не сразу понял я.

– Не извиняйся. Ты ведь это хотел сделать?

– Я… Но… Да, – признался я, слегка опешив.

– Не надо, я и так всё чувствую, – сказала Кэт и, немного помолчав, добавила: – Лучше расскажи мне что-нибудь.

– Что бы ты хотела услышать? Стихи я пишу редко.

– А рассказы? Я люблю хорошие истории! Ты ведь их тоже пишешь? Или писал?

– Писал, но уже давно очень, – ответил я и принялся перебирать в голове всё, что когда-либо сочинял. Это было сложно. Подумал даже о том, что можно придумать что-то на ходу, но импровизация никогда не была моей сильной стороной. Посмотрев в сторону окна, через которое пробивались редкие солнечные лучи из-за набежавших туч, я вдруг вспомнил то, что могло понравиться Кэт.

– Есть одна!

Лицо девушки засияло. Она действительно хотела послушать новую для себя историю.

– Обещаю, перебивать не буду, – сказала Кэт, подмигнув мне. Стало немного стыдно.

– Ладно, – собрался я с духом. – История.

История вторая. Солнце.

… Боги стояли на краю своей Великой Горы, давно ставшей им настоящим домом, и напряжённо смотрели на людей. Внизу пылали костры, их пламя охватило всю землю, от края до края, а там, где раньше было море, теперь оставалась лишь высохшая земля, покрытая осколками скальной породы, мёртвыми ракушками и валунами белой пены, похожей на сладкую вату, но вкус их был солёным. Внутри городов, среди руин, камней и битого стекла, лежали мёртвые тела. В воздухе всё ещё звенел детский плач и застыл женский вой, хотя никого поблизости уже не было. Те герои, которые сегодня решились выйти на бой, гибли. Люди гибли… Все гибли…