Посланник под солнцем этого мира

Посланник под солнцем этого мира
Сергей Борисович Куликов

Он пришёл на зов с другого края Галактики. И он не человек, совсем не человек. Его вид внушает трепет, а мысли обращены к пульсациям космоса. У него нет имени, есть только назначение. Он – Посланник, и его цель – спасти жизнь под солнцем этого мира. Однако нужно ещё разобраться, что тут причина опасности, а что следствие. Ведь причиной может оказаться он сам, и любой неверный шаг обернётся катастрофой. Наблюдать или вмешаться? Действовать или остаться в стороне? Посланник должен выбрать, а пока…

Сергей Куликов

Посланник под солнцем этого мира

Он ждал. Время не имело особого значения – только решимость претворить план в жизнь. Но не станет ли помехой страшный холод вокруг?

Посланник сменил личину и снова выпустил отростки из тела, недавно принимавшего строго сферическую форму. Со стороны выглядело, что по терновому кусту пляшет огонь. Эх, да разве ж это огонь? Так, одно название!

Он поборол желание втянуть стынущие конечности и ждал. Скоро появится тот, с кем предстоял разговор и кому он даст первое указание. Затем последуют другие, но сначала – это.

А мысли полнились страхами и сомнениями, но главное – росло желание понять, стоит ли всё задуманное принесённых жертв. И как же мучило само ничтожное…

Солнце этого мира не понравилось сразу: маленькое, желтоватое, едва светило и почти не грело. Хотя мир, расположенный неподалёку от материнской звезды, оказался в целом вполне уютен, правда, на чей ещё вкус. На поверхности было ничтожно мало – меньше трети – суши, а остальное пространство с лихвой заливала вода.

Чего же, однако, оно такое невзрачное – солнце этого мира? Ничтожный карлик, который висел над Посланником, не шёл ни в какое сравнение с Родным Светилом. Вот там Солнце так Солнце!

В памяти возник громадный яркий шар, готовый испепелить всё и вся. Во всем ужасающем великолепии он восходил на небосводе. Воды, тем более мерзкого белого… этого, как его… льда на Родине не было и быть не могло.

О, Создатели! Родной мир горделиво подставлял лучам светила «бока», испещрённые хребтами гор. Они смотрелись подобиями боевых шрамов, сдавливая между собой пески пустынь. Те стыдливо жались в тени исполинов и походили на глубокие впадины «щёк».

Эх, только и осталось, что вздыхать да фантазировать! Яростный пламень родного светила раскалил каждый клочок Райской Обители – как иначе именовать великое творение космоса? – но сохранил места пленительной прохлады.

В памяти всплыли путешествия с отпрысками и их матерями – совершенно безмозглыми, ох уж эти изыски Создателей! Все вместе они перекатывались через ближайший горный хребет и нежились в центре пустыни. Во впадины по краям ни один здравомыслящий Сын Создателей не рискнул бы опустить и малый отросток – ловушки, смертельные ловушки!

И вот угораздило же его, прямого потомка Создателей, которые сошли с небес на раскалённые просторы Обители в поисках убежища от совсем уже непереносимого жара Новой в родной системе; его, постигшего глубины растворяющего мистицизма Первозданных и высоты реалистичной доктрины Второименных; его, оплодотворившего в тишине и полном согласии с Заветом столько Матерей…

«О, Создатели! За что со мной так?»

В их Сообществе индивидов по именам не звали. Саму концепцию выделения мыслящей единицы из Бездны он до конца усвоил только по прибытии в этот нелепый мир. И неудивительно! Где ещё, как не в головах существ, таких одиноких на лютом морозе, могла родиться столь странная мысль?

Крайности, крайности! На противоположном полюсе виделись Матери, которых потому и считали на Обители безмозглыми, что они не покидали Течения. В них никогда до конца не прерывался ток бытия, даже в моменты Выбора, Уточнения и Молчаливого Соития. Хотя Отцы умели притормозить его бег, взглянуть на Мать со стороны и приступить к Делу.

Впрочем, Дело продолжения рода – редкость. Оно и не могло быть слишком частым. Райская Обитель не давала шанса для выживания многих. Лишь единицы из сотен отпрысков доходили, докатывались до Истока Бездны, которая по странности бытовала на высочайшей вершине мира, и…

Великий миг Соединения! Он совпадал с растворением блёклого «я» в сияющей славе Бездны. Этот миг не забывал ни один Первозванный.

И даже уход в мир ещё более глубоких переживаний по пути Второимённых, суть которого в отказе от последних теней бытия одним, не мог сравниться с тем мигом.

А Матери, не выходящие из Течения, Матери, лишь искусственно выделяемые временно отпавшими, – эти создания, счастливые и несчастные одновременно, мига Соединения не ведали. Однако же и тоски отпадения не испытывали. Зачем им разум?

Но – отвлечение! Да, понятное, объяснимое, желанное – тоска почти убила Посланника в этом аду – и всё же отвлечение.

Начало же главного потока переживаний выглядело иначе.

Посланник не знал тогда имени и подлинной индивидуальности. Он вообще смутно помнил момент, когда пришлось отделиться и отправиться в ничтожный мир под этим солнцем.

Он плыл, растворяясь в неге единения. Его заполняли переживания сотен «я» в отражении их небесного прообраза. Охватывало стремление на время забыть примитивизм желаний и путей размножения – вне боли, отчаяния и одиночества.

И вот в один из мигов блаженства будущего Посланника кто-то притормозил. Жест вышел грубый, жёсткий, где-то даже подлый. Не Матерь же он, чтобы его останавливали, разворачивали и…

Что за чувство посетило: гнев, страх, удивление? Скорее, смесь всего этого – и, как всегда, чуть больше. Однако, мало того, в глубины остановленного течения проникло нечто, что примитивные существа под светом солнца (проклятого) мира называют «речью».

О, Создатели! Как можно искрящийся пенный поток столкновений множества «я» сопоставить с блёклыми, отрывистыми, почти неосязаемыми кусками «мыслей», «чувств» и всего такого, что выражают в пресловутых «словах», «предложениях» и… как там… «тестах»? Нет, «текстах»!